ый на работу, требовал все новых порций информации для обработки, не позволяя последовать совету Марка. Все, на что я была способна, – лежать спокойно.
Конечно, можно было напомнить самой себе, что перерыв мне не помешает, но я не торопилась. Не забывала, что вывалиться из процесса легко, а вот вернуться в него…
О собственной характеристике, которую дала Валанду, я тоже помнила. Черный кот в темной комнате… Судя по тому, как я готова была растечься под его руками, именно что кот. Да только вряд ли домашний.
– Жизнь научила, – фыркнул тот довольно, словно догадываясь о мелькнувших у меня мыслях. – У нас без этого нельзя. Броня не всегда спасает от ушибов, а экзо – от растяжений. Из-за каждой мелочи к медикам не набегаешься.
Его ладонь скользнула к шее, сначала поиграв там подушечками пальцев, затем, чуть сильнее, но словно скатившись, ребром ладони, потом опять пальцами, затрагивая нужные точки. Позвоночник отозвался холодком, ушедшим к ногам, потом жаром, поднявшимся наверх.
Интересно, и где же его жизнь научила такой экзотике, как управление внутренними резервами по техникам самаринян? Я о них только слышала, пусть и достаточно, чтобы опознать.
Задавать вопрос столь прямолинейно, естественно, не стала. До откровенности нам было еще ой как далеко! Интуитивное доверие – вещь хорошая, но еще бы иметь и доказательства.
– Видела у вас нашивку. Это за Самаринию?
Тот усмехнулся, медленными движениями спускаясь к той части моей спины, которая была ниже пояса. К делу, которым он занимался, Марк относился серьезно.
– А как же досье?
Я пожала плечами, заслужив ворчанье Валанда. Сделала вид, что не расслышала, отвлекшись на его вопрос.
– Предпочитаю собственные впечатления.
Ладони Марка прошлись по моим ягодицам, поднялись к пояснице. И опять череда прикосновений. Чуть болезненных, но с толикой удовольствия.
Крамольная мысль: «А каково это быть его женщиной?» – пролетела в сознании, чтобы тут же исчезнуть. Это была не та тема, на которую стоило тратить время.
– За Самаринию, – невесомо вздохнул он. – Был еще лейтенантом.
Хотелось присвистнуть, но я не стала, чтобы не спугнуть его выверенную разговорчивость. Простейший расчет показывал, что как минимум одно звание он получил досрочно.
Продолжить допрос мне не позволил неожиданный вызов информера.
– Шаевский, – произнес Валанд, не дав мне посмотреть, кого принесла нелегкая, и ни на мгновение не отвлекаясь от процесса. – Если не хотите тревоги по кораблю, лучше впустить.
А то я и сама этого не понимала! Понимала я и другое: Марк прерываться не собирается.
Дав команду открыть дверь, заставила себя расслабиться. Пикантность ситуации вполне могла сыграть мне на руку.
– Валанд?! – восклицание Виктора прозвучало вполне искренне.
– Заходи, заходи, – без тени издевки пригласил Марк, продолжая играть пальцами на моей пояснице. Похоже, мысли прикрыть то, что находилось ниже, у него даже не возникло. – Минут через десять закончу. Надеюсь, ничего срочного?
Я не видела выражения лица Шаевского, могла лишь вслушиваться в дыхание. Оно было спокойным.
Кажется, таланты Валанда секретом для Виктора не были. Еще бы узнать, появление у меня было инициативой самого десантника или ему подсказали?
– Если вы не против, я подожду, – невозмутимо заявил тот, ни к кому конкретно не обращаясь, и, судя по шорохам, занял стратегически важное место у стола.
– Нисколько, – все так же равнодушно прореагировал на реплику Виктора Марк. – Так на чем мы остановились?
Этот вопрос относился уже ко мне.
Прежде чем его «сдать», устроила небольшую провокацию. Чувственно, но сдержанно застонала, осеклась, словно сообразив, что я себе только что позволила, и лишь после этого томно произнесла:
– На Самаринии.
Дыхание Виктора заметно сбилось, легкая боль пронзила спину и ушла, оставив после себя ощущение приятного тепла.
И ведь не скажешь, что наказание.
– Последние сражения. Наша группа находилась на борту крейсера капитана третьего ранга Шмалькова. Шли лидерами. Ну и первыми высадились на флагман самаринян, который загнали в ловушку. Мое подразделение взяло рубку. – Голос Валанда был до обидного четким.
Впрочем, я несильно расстроилась. Его выдержка мне импонировала.
– Внеочередное звание было именно тогда?
Он едва слышно усмехнулся.
– Не только у меня. Каптри стал капдва, а меня после госпиталя отправили в Академию переподготовки.
– Не в Рунцово?
Я буквально почувствовала, как сгустился воздух в каюте, не давая нормально дышать. Но это было только ощущение, ничто вокруг меня не давало для него оснований.
Академию в Рунцово заканчивал Шторм, об этом как-то проговорился Лазовски. Вряд ли случайно, скорее всего посчитал, что потребуется.
Не ошибся.
– В Талиссии, – легкими движениями расслабляя спину, отозвался Валанд.
Как говорили наши предки: хрен редьки не слаще. И та, и другая готовили в том числе и кадры для специальных подразделений.
Но не только.
– Ну, вот и все, – предвосхищая мой следующий вопрос, заявил Марк. Накрыл меня полотенцем, еще несколько раз провел руками сверху, чтобы впитались остатки масла, которым он щедро удобрил мою спину. – Сейчас немного полежите, а завтра повторим. Пара-тройка раз – и вы о своих проблемах забудете надолго.
Добавив к полотенцу одеяло, направился в гигиенический отсек.
Воспользовавшись возможностью, я повернула голову. Встретившись со взглядом Виктора, ответила понимающей улыбкой на такую же. Подоплека была разной. Он намекал на мой разговор с Валандом, я – на его несколько измученный вид.
Молчали, пока не вернулся Марк. Не глядя ни на кого из нас, тот расправил рукава, подхватил китель.
– Масло я оставлю. Время потом согласуем.
Кивать было неудобно, но мне удалось. Отказываться от помощи и удовольствия, которое я получила, было глупо.
– Что думаете? – поинтересовался Шаевский, как только Валанд покинул мою каюту.
Интересовался он Марком.
Вместо ответа я попросила:
– Отвернитесь. – Разговаривать лежа не хотелось. Не исключала я и появления других желающих меня навестить.
Виктор просьбу выполнил. Поднялся, отошел к двери, встав ко мне спиной.
Застегнув на себе корсет, натянула сверху футболку. Повела плечами, ощущая поразительную легкость. Казалось, тело было наполнено силой, требовавшей не просто выхода – полета.
Ручной массаж был редкостью, реабилитационное оборудование вытеснило руки массажиста. Понятно, что проще, но человека с его душой, которую он вкладывал в каждое прикосновение, на мой взгляд, заменить было невозможно.
– Чем закончилось общение с начальством? – полюбопытствовала я, сделав вид, что забыла о том, что интересовало его.
Виктор мои слова принял за разрешение обернуться.
– Лучше, чем могло быть. – Отсутствие ответа он вроде как тоже не заметил. – Закрытый канал связи еще нужен?
Задумалась я лишь на мгновение. Ничего особо нового от Валанда я не узнала, да и не он сейчас вызывал мой интерес. В списке подозреваемых Марк продолжал оставаться на последнем месте.
– Нужен, – подтвердила я. – И желательно без свидетелей.
В глазах Виктора заплясали чертенята.
– А вот с этим проблемы. – Заметив, как я нахмурилась, уже серьезнее он добавил: – Или официально через связистов, но тогда я не гарантирую отсутствия любопытных ушей, или из каюты Ромшеза, но в нашем присутствии.
Предоставленный им выбор был из двух зол, но… я даже не раздумывала. Мы с отцом друг друга понимали не то что с полуслова, а вообще без слов.
Несмотря на глубокую ночь, отец не спал, на вызов отозвался сразу.
Увидев меня на экране, слегка напрягся, но стоило улыбнуться, мгновенно расслабился. В отличие от окружавших меня мужчин, папа́ свои чувства предпочитал не скрывать.
Ответив на приветствие двух офицеров, мельтешивших у меня за спиной, откинулся на спинку старинного кресла – раритет, доставшийся ему еще от прадеда.
– Что-то случилось, ребенок? – Несмотря на мою попытку его успокоить, в его голосе явно слышалась тревога.
Хмыкнув в ответ, – отец «поймал» ситуацию, раз назвал меня, как когда-то в детстве, – спросила, собираясь не только слегка потрепать нервы Шаевскому и Ромшезу, но и прояснить кое-какие предположения.
– Ничего! Просто соскучилась. Только не говори, что не имею права! – Тот закатил глаза и качнул головой в сторону застывшей парочки. Мол, может, не стоит смущать. Я сделала вид, что не заметила. – Как мама?
Уголок его губы удовлетворенно дернулся, а взгляд стал мягче.
– Вчера уехала к сестре. Устроила мне небольшие семейные разборки, пригрозила нажаловаться вам и скрылась.
– А ты? – сделала я «стойку».
Родители если и ругались, то единственной причиной для этого могла быть только моя скромная персона. Из-за братьев они никогда отношения не выясняли – мама сразу признала, что воспитание будущих мужчин – неженское дело, и в методы отца не вмешивалась.
Дальнейший вывод напрашивался сам собой – мое признание Роверу и ее отъезд назвать совпадением было как признаться в собственной некомпетентности.
Значит, шеф связался с отцом, предупредив, что я могу объявиться. От мамы скрыть подобные известия – надолго впасть в немилость, папенька и не рискнул. Это тебе не испытывать новейшие крейсера. Системы аварийного спасения не предусмотрено.
Итог закономерен. Сначала выяснение: кто прав, кто виноват? Затем – обвинения и переход на личности и уже под конец громкое хлопанье дверью. Успокаиваться маменька предпочитала подальше от довольно флегматичного в подобных случаях отца.
Ругаться он не любил принципиально.
– А я выжидаю время, когда ее можно будет забрать. Как думаешь, еще пару-тройку дней стоит проявить выдержку?
Два-три дня… Как раз до конца полета. Лазовски обещает помощь и просит продержаться до Зерхана.