Мир тесен, или это просто я по пути на Зерхан попала в паутину, которую выплетал Шторм?
Вопрос был риторическим, ответа не требовал…
Глава 8
Картинки на четырех экранах сменяли друг друга, умудряясь подстраиваться под ритм сердца. Я понимала, что если это и происходило, то по чистой случайности, но мысль все равно норовила соскользнуть с размышлений о западне, в которую я попалась, на выкрутасы электроники.
Полковник Матюшин, значившийся в реестре пассажиров как Сергей Ивлев, специалист по международному праву; Анна Вихрева; еще два типа, вычисленных благодаря панорамной съемке, которая велась с полевых и командных интерфейсов…
С первым уровнем этой многоходовки все было предельно ясно. Нюансы в виде точных данных, когда именно Шторм узнал о проблемах у Анны Вихревой и почему об этом не стало известно Шаевскому, меня интересовали мало. Главное – сам факт.
Возможных вариантов действий – множество. Начиная с внушения Виктору, подставившему когда-то любимую женщину и свою дочь, продолжая программой защиты родственников сотрудников спецслужб и заканчивая ловлей на живца.
Но Шторм легких путей никогда не искал. Любой план из тех, что первыми приходили на ум, становился признанием в том, что интерес замечен и вызвал соответствующую реакцию. Для него же важно было не только вывести Шаевского и его… семью из-под удара, но и выяснить, кто посмел посягнуть на его принципы.
А дальше уже все просто. Если уметь манипулировать людьми так, как это делал Шторм.
Не знаю, чем уж он доводил моего временного напарника, но Виктор (будучи полностью уверен в самостоятельном принятии этого решения) вроде как ушел в СБ, под крыло Воронова, который, опять же – вроде как соперничал в славе со Славой.
Переломный момент. Если полковник прав и целью этих неизвестных являлся именно он, проблемы Анны Вихревой должны были закончиться, если нет…
Он оказался прав, в чем я совершенно не сомневалась.
Планировал ли он выход на второй уровень сразу, или сия идея посетила его уже в процессе, тоже по большому счету значения не имело, но Шаевский оказался вновь в деле. И пусть в той операции, которую Шторм провернул на Зерхане, Виктор не имел прямого отношения к своему бывшему командиру, ниточка между ними прослеживалась довольно четко.
Слава, его друг Геннори Лазовски, я, как сотрудник подразделения, которым руководил Ровер, Виктор, с которым я вступила в контакт по пути на планету… Связь между одним и другим выглядела настолько очевидной, что проще было просто разослать сообщения.
Оставалось лишь выяснить: кому?
Усмехнувшись, перетасовала картинки на внешке. В порядке, в котором они были расположены до этого, чувствовался внутренний диссонанс. Ромшез, Валев и их ребята в нашей нынешней истории были скорее на переднем плане.
Мысленный скачок в сторону не помешал закончить размышления о событиях меньше чем годовой давности.
У Шторма были подозрения – веские, основательные, но лишь подозрения, которые на летящем на Зерхан крейсере стали доказательствами. Иначе он просто не продолжил бы вести свою линию, все еще не подпуская Шаевского к себе, но держа того поблизости.
А доказательством мог быть лишь свидетель. Тот самый, который отследил извилистую цепочку между полковником и Виктором. И находился он… на борту.
Догадаться об имени этого свидетеля было несложно. Матюшин, Смолин… Райзер.
Каперанг Райзер.
Как тогда сказал Виктор… по идейным соображениям… Как объяснение для предательства.
Третий уровень. Шторм не только намеревался разобраться в том, кто играл против него, но и закладывал основы для контрдействий.
Умница! Но… сволочь. И поделать с этим ничего было нельзя, только принять. Как и то, что теперь не Лазовски, а мне придется оказывать ему поддержку со стороны Службы Маршалов.
– Что тебя беспокоит?
За то время, пока Дарош не подавал признаков жизни, тихо лежа на диване в гостиной собственной каюты, я успела забыть о его присутствии.
Мы продолжали демонстрировать бурный роман, частенько пропадая то у него, то у меня. Ни одному из нас это не мешало заниматься своими делами.
– Не что, а кто? – машинально поправила я его, понимая, что сказала правду.
Нервировала меня не сама ситуация, в которую нас загнало желание Шторма добраться до кукловодов, а участие в ней трех слабо подготовленных маршалов, за которых я отвечала.
Вот такая вот дилемма… С одной стороны, Анна Вихрева, Лаура и что-то более масштабное, чем потребность Шторма спать спокойно, с другой… моя троица, сведенная в группу буквально в последний момент.
– У меня есть серьезные ребята…
Оторвавшись от разглядывания экранов, посмотрела на Дароша. Слегка помятый – кажется воспользовался возможностью, чтобы подремать, – но даже в таком, расслабленном состоянии, безобидным не назовешь.
– И что я с ними буду делать? – вяло поинтересовалась я, мельком взглянув на табло времени. До появления Ромшеза, которому Дарош подбросил форму стюарда, оставалось минут двадцать.
– Ну… – протянул он с загадочной улыбкой, – они тоже кое-что умеют.
Кое-что умеют… Я в этом нисколько не сомневалась. Вот только бойня мне на корабле была абсолютно не нужна.
Впрочем, – я невольно усмехнулась, – это смотря с какой стороны смотреть…
– Ты сможешь мне обеспечить доступ в каюту Матюшина?
Идея, как обычно, появилась неожиданно и удовлетворяла всем моим требованиям. Не реагировать на угрозу, а сработать на опережение, сломав чужие планы.
Дарош шевельнулся, сел. С ответом не торопился, похоже, тоже думал. Или… решался. Зная реальный статус полковника, он обязан был взвесить и возможные последствия своего шага.
– Смогу, – наконец произнес он. Смотрел спокойно, но вот как раз это спокойствие и отличало профи. Не безразличие или равнодушие – способность брать ответственность на себя и не отступать.
Геннори разбирался в людях не хуже Шторма.
– А дать мне пару адекватных свидетелей?
На этот раз пауза оказалась значительно короче.
– Да хоть трех!
Трех мне было не надо, но отказываться, пока давали, я не собиралась. Пригодятся.
– А еще мне нужна схема расположения детекторов на корабле и список веществ, на которые они настроены.
– А журналисты тебе не нужны, – вставая, усмехнулся Дарош. Похоже, уже уловил суть моей задумки. – У меня есть… знакомая.
– У меня тоже есть, – многозначительно выдала я, уже представляя физиономию Ромшеза, когда посвящу его в тонкости будущего представления.
Жаль, Виктора не было рядом, тот бы еще и оценил… по достоинству.
– Ну, хоть что-то у тебя есть, – отозвался Дарош уже из спальни.
Мы поделились; одна комната ему, другая – мне, чтобы не мешали друг другу, пока изображали уединение. Вышел уже с планшетом. Через минуту подал мне слот.
– Держи свои детекторы.
Улыбнувшись – с ним было приятно не только отдыхать, но и работать, вывела на внешку схему корабля. Добавила к ней переданную Дарошом инфу, выделила каюты Матюшина и тех двоих, которых опознала как его людей.
– А где старкс? – оглянулась я к Дарошу. – У стархов же он запрещен?
Тот довольно фыркнул. Еще один любитель… острых ощущений.
– Контрольная карта сменится, как только мы выйдем на дальнюю орбиту. Там сработает код оповещения о дополнительных запретах.
– Это сколько до посадки? – Я продолжала смотреть на виртуальное изображение лайнера, а видела… как избавлю своих ребят от лишних проблем.
– Четыре с минутами. – Серьезным Дароша назвать было трудно. Если я не ошибалась, он… представлял то же самое. – О случаях нарушения требования о запрете ввоза мы обязаны составить протокол и передать его стархам. Решение о допуске на свою территорию принимают уже они.
– И как часто впускают? – невинно полюбопытствовала я.
Дарош встал рядом, склонил голову, словно что-то рассматривая.
Насколько я поняла, развлекаясь, тянул время.
– Сколько летаю, такого еще не было.
Кивнула:
– Я так и думала.
– И от кого из них ты так жестоко собираешься избавиться? – неожиданно резко спросил он.
Удивленно приподняв бровь, полюбопытствовала:
– Жалость?
– Забота о собственных пассажирах.
– А это ты сейчас о чем? – развернулась я к нему. Стоило признать, что со стархами дело я имела впервые.
Взгляд Дароша был… холодным. Хорошо, что относился явно не ко мне.
– Так их вообще больше не впускают.
– Вот как! – многозначительно протянула я. Новость была из тех, что трудно назвать плохими. Жаль, этим способом нельзя было воспользоваться, чтобы испортить жизнь Матюшину – он Шторму мог еще пригодиться. А вот его подопечные… – И какой из них тебе не нравится больше?
Вряд ли я ошибалась, предположив, что с кем-то из них Дарош уже встречался. И, судя по его реакции, эта встреча не оставила после себя положительных воспоминаний.
– Вот этот, – оправдал мои предположения Дарош, передвинув одну из голографий. – Вислав Козельский. Сволочь еще та, но с таким же допуском, что и у полковника. Рассказывали, что хакер, каких поискать…
Заканчивал он говорить, уже давая команду на открытие двери. Так что Ромшез имел сомнительное удовольствие не только увидеть меня в ярости, но и услышать все, что я думала по этому поводу:
– Твою вселенную! Если он знал…
О том, кто был этот «он», никто из двух мужчин, с удивлением смотревших на меня, благоразумно спрашивать не стал.
Будем считать, что им повезло. Подброшенные Дарошем сведения прекрасно укладывались в мое представление и о плане самого Шторма, и о том, чего добивались его противники. Так что зверела я не по этому поводу. Грязно, но… ожидаемо. А вот то, что нити этой паутины тянулись и к Службе Маршалов…
Адам Козельский, которого мы так своевременно «вычислили», был способен оказаться только одним… из многих.
О том, что они могут быть просто однофамильцами, я даже не подумала.