Он доходил часовому только до подбородка, а тот не был особенно высок, но когда Верзила протянул руку, он это делал как бы сверху вниз.
— Меня зовут Берт Уилсон. Ты с Марса? — Часовой взглянул на красно-зеленые полусапожки Верзилы. Только фермер с Марса может оказаться в таких сапогах в космосе.
Верзила с гордостью посмотрел на них.
— А как же. Сижу здесь уже неделю. Великий космос, что за скала эта Луна! Вы, парни, так и сидите, не выходя на поверхность?
— Иногда выходим. По делу. Там не на что смотреть.
— Хотел бы я выйти. Не люблю сидеть в курятнике.
— Вон там выход на поверхность.
Верзила взглянул туда, куда указывал палец сержанта. Коридор, тускло освещенный на удалении от Луна-сити, сужался и переходил в расщелину в стене. Верзила сказал:
— У меня нет костюма.
— Даже если бы захотел, ты не смог бы выйти. Без специального пропуска никому не разрешен выход — на время.
— А почему?
Уилсон зевнул.
— Там готовится к старту корабль. — Он взглянул на часы. — Минут через двенадцать. Может, после этого строгости отменят. Я не знаю, в чём дело.
Покачиваясь на пятках, часовой смотрел, как остатки пива исчезают в глотке Верзилы.
— А где брал пиво? В портовом баре Пэтси? Там много народу?
— Пусто. Слушай, что я тебе скажу. Тебе нужно пятнадцать секунд, чтобы туда добраться. Я постою за тебя и присмотрю, чтобы ничего не случилось.
Уилсон вожделенно посмотрел в направлении бара.
— Лучше не надо.
— Как хочешь.
Никто из них, похоже, не заметил фигуры, прокравшейся мимо по коридору и исчезнувшей в расселине, которая вела к прочной двери — выходу на поверхность. Ноги Уилсона сами пронесли его несколько шагов к бару. Потом он сказал:
— Нет! Не стоит!
Десять минут до старта. Это была идея Счастливчика Старра. Он находился в кабинете Конвея, когда пришло сообщение, что корабль земного регистра «Уолтхем Захари» был вскрыт пиратами, груз исчез, офицеры превратились в замороженные трупы, а большинство экипажа оказалось в плену. Сам корабль был слишком повреждён, чтобы пираты его захватили. Но всё, что можно было с него снять, они сняли, даже инструменты и двигатели. Дэвид сказал:
— Наш враг — пояс астероидов. Сто тысяч скал.
— Больше. — Конвей выплюнул сигарету. — Но что мы можем сделать? Даже когда Земная империя была полна сил, мы не смогли справиться с поясом астероидов. Десять раз отправлялись туда и очищали осиные гнезда, но оставляли достаточно, чтобы они возрождались и причиняли новые беды. Двадцать пять лет назад, когда…
Седовласый учёный замолчал. Двадцать пять лет назад родители Дэвида были убиты в космосе, а сам он, маленький мальчик, в одиночестве блуждал в пространстве. В спокойных карих глазах Счастливчика не отразилось никакого чувства.
— Беда в том, что мы даже не знаем, сколько астероидов и где они.
— Естественно. Нужно сто кораблей и сто лет, чтобы пометить все астероиды приличного размера. И даже тогда тяготение Юпитера не перестанет изменять их орбиты.
— Можно попробовать. Пусть до пиратов дойдёт слух о картографической экспедиции. Если мы пошлем один корабль, они не будут знать, что это немыслимая работа, и, побоявшись последствий картографирования, атакуют его.
— И что тогда?
— Допустим, мы пошлем автоматический корабль, полностью оборудованный, но без экипажа.
— Дорогое удовольствие.
— Оно может оправдаться. Корабль снабдим шлюпками, которые автоматически стартуют, когда приборы корабля зарегистрируют характерные колебания приближающегося гиператомного двигателя. Что сделают пираты?
— Расстреляют шлюпки, возьмут корабль на абордаж и отведут на свою базу.
— На одну из своих баз. Верно. Увидев шлюпки, они не удивятся, не найдя на борту экипажа. Ведь, в конце концов, это безоружный исследовательский корабль. От такого корабля не стоит ждать сопротивления.
— К чему ты ведешь?
— Предположим дальше, что корабль должен взорваться, если температура его корпуса поднимется выше двадцати градусов от абсолютного нуля, а так и будет, если его приведут в ангар на астероиде.
— Ты предлагаешь мину-ловушку?
— Огромную. Она расколет астероид на части и уничтожит десятки пиратских кораблей. Больше того, обсерватории на Церере, Весте, Юноне или Палладе зарегистрируют вспышку. Тогда мы сможем отыскать уцелевших пиратов и извлечь из них ценную информацию.
— Понятно.
Так началась работа над «Атласом».
Молчаливая фигура в расщелине, ведущей на поверхность, работала с уверенной быстротой. Запечатанные приборы, контролирующие доступ к шлюзу, подались под действием игольного теплового луча. Защитный металлический диск скользнул в сторону. Пальцы в чёрных перчатках стремительно работали несколько мгновений. Затем диск вернулся на своё место.
Дверь в шлюз раскрылась. Сигнал тревоги на этот раз не прозвучал, проводка за диском была выведена из строя. Фигура вошла в шлюз, дверь за нею закрылась. Перед тем как открыть дверь, ведущую из шлюза в вакуум, человек развернул принесенный с собой гибкий пластик. Он забрался в него. Материал полностью покрыл его тело, только перед глазами осталась прозрачная силиконовая пластина. К поясу был прикреплен маленький цилиндр с жидким кислородом, шланг от него шёл к капюшону. Это был полукосмический костюм, предназначенный для краткого пребывания в безвоздушном пространстве; он гарантировал безопасность только на полчаса.
Берт Уилсон, удивленный, покачал головой.
— Ты слышал?
Верзила раскрыл рот.
— Я ничего не слышал.
— Готов поклясться, что закрылась дверь шлюза. Но сигнала тревоги нет.
— А он должен быть?
— Конечно. Всегда следует знать, когда дверь открывается. Сигнал колоколом, когда есть воздух, и светом, когда его нет. Иначе кто-нибудь может оставить дверь открытой и весь воздух из корабля или коридора уйдёт.
— Ну хорошо. Но ведь тревоги нет, значит, не о чем и беспокоиться.
— Не уверен.
Низкими прыжками, каждый из которых покрывал двадцать футов в слабом лунном тяготении, часовой по коридору добрался до входа в шлюз. Остановившись на пути у стенной панели, он активировал три ряда флюоресцентных ламп, и всё вокруг залил дневной свет. Верзила следовал за ним более неуклюже, рискуя при каждом прыжке приземлиться носом.
Уилсон извлек бластер, осмотрел дверь, потом взглянул вдоль коридора.
— Ты уверен, что ничего не слышал?
— Ничего, — ответил Верзила. — Конечно, я не прислушивался.
Пять минут до нуля. Пемза разлеталась из-под ног человека в полукосмическом костюме, двигающегося к «Атласу». Космический корабль блестел в земном свете, но в безвоздушном пространстве Луны свет ни на миллиметр не проникал в тень хребта, частично скрывавшую корму. Тремя длинными прыжками фигура миновала освещенную часть и скрылась в тени корабля.
Человек на руках поднялся по лестнице, перелетая сразу через десять ступенек. Он добрался до корабельного шлюза. Через мгновение шлюз открылся. На «Атласе» появился пассажир. Один-единственный.
Часовой стоял перед шлюзом и с сомнением смотрел на него. Верзила продолжал болтать.
— Я здесь уже неделю. Должен ходить следом за приятелем и следить, чтобы он не попал в неприятности. Каково это для такого космического бродяги, как я? Даже возможности увильнуть не было…
Измученный часовой сказал:
— Отдохни, друг. Послушай, ты хороший малыш и всё такое, но давай в другой раз.
Ещё несколько мгновений он смотрел на приборы шлюза.
— Забавно.
Верзила начал зловеще потеть. Его лицо покраснело. Он схватил часового за локоть и развернул его, чуть не уронив при этом.
— Эй, приятель, ты кого это назвал малышом?
— Послушай, уходи!
— Минутку. Давай кое-что выясним. Не думай, что я позволю всякому насмехаться над собой только потому, что я не такой высокий, как сосед. Давай. Попробуем. Поднимай кулаки, иначе я расквашу тебе нос. — Он подпрыгивал и уворачивался.
Уилсон удивленно смотрел на него.
— Что в тебя вселилось? Перестань говорить глупости.
— Испугался?
— Я не могу драться на посту. К тому же я не хотел обидеть тебя. Я занят делом, и мне некогда с тобой возиться.
Верзила опустил кулаки.
— Эй, похоже, корабль стартует.
Звука, разумеется, не было: звук в вакууме не распространяется, но поверхность под их ногами слегка качнулась в ответ на удары ракетных выхлопов, поднимавших корабль.
— Всё в порядке. — Уилсон сморщил лоб. — Наверно, не стоит сообщать в рапорте. Во всяком случае, уже слишком поздно. — И он забыл о приборах шлюза.
Старт! Люк выложенной керамическими плитами стартовой шахты раскрылся над «Атласом», и главные двигатели выбросили в шахту свои газы. Медленно и величественно корабль начал подниматься. Скорость его росла. Он прорезал чёрное небо и превратился в звезду среди множества звёзд, а потом исчез совсем.
Доктор Хенри в пятый раз взглянул на часы и сказал:
— Ну, корабль ушёл. Должен был уже уйти. — И черенком трубки указал на циферблат.
Конвей предложил:
— Свяжемся с администрацией порта.
Пять секунд спустя они на экране увидели опустевший порт. Стартовая шахта всё ещё была открыта. Даже в страшном морозе лунной ночи она дымилась. Конвей покачал головой.
— Какой прекрасный был корабль.
— Он всё ещё прекрасен.
— Я думаю о нём в прошедшем времени. Через несколько дней он превратится в поток расплавленного металла. Это обреченный корабль.
— Будем надеяться, что база пиратов тоже обречена.
Хенри печально кивнул. Они оба повернулись на звук открывшейся двери. Но это был всего лишь Верзила. Он улыбался.
— О ребята, как хорошо в Луна-сити. С каждым шагом чувствуешь, как к тебе возвращается твой вес. — Он топнул и два или три раза подпрыгнул. — Попробуйте сами, — предложил он, — только не ударьтесь о потолок, глупо будете выглядеть.
Конвей нахмурился.