Командир сдержанно ответил:
— Очевидцы утверждают, что взлетели тоже три. Вот их свидетельства.
— Но на записи только два?
— Да.
— Благодарю вас.
В кабинете Конвей спросил:
— К чему это всё, Дэвид?
— Я подумал, корабль капитана Антона должен находиться в интересном месте. Записи подтвердили это.
— Где же он был?
— Нигде. Это самое интересное. Это единственный пиратский корабль, который я смог бы опознать, но даже похожий на него корабль не участвовал в рейде. Странно, потому что Антон — один из их лучших людей, иначе его не послали бы на перехват «Атласа». Не было бы странно, если бы напали тридцать кораблей, а ушли двадцать девять. Недостающий корабль — корабль Антона.
— Понимаю, — сказал Конвей. — А что дальше?
— Нападение на Обсерваторию было фальшивым. Это сейчас признают даже защитники. Главное — три корабля, напавшие на шлюзы. Ими командовал Антон. Два из этих кораблей присоединились к остальным в отступлении — это отвлекающий манёвр внутри другого отвлекающего манёвра. Третий корабль, корабль Антона, единственный, которого мы не видели, продолжал выполнять главную задачу. Он полетел по совершенно другой траектории. Его видели с Цереры, но он свернул настолько резко, что его даже не смогли снять.
Конвей удручённо произнес:
— Ты хочешь сказать, что он направился на Ганимед.
— Разве это не ясно? Пираты, как бы хорошо они ни были организованны, сами по себе не могут напасть на Землю. Но они вполне могут провести отвлекающий манёвр. Земные корабли будут караулить бесконечные просторы пояса астероидов, а сирианцы тем временем расправятся с оставшимися. С другой стороны, Сириус не может успешно вести войну в восьми световых годах от своих планет, если ему не помогут с астероидов. В конце концов, восемь световых лет — это сорок пять триллионов миль. Корабль Антона спешит к Ганимеду, чтобы заверить их, что помощь будет оказана и пора начинать войну. Конечно, без предупреждения.
— Если бы только мы раньше обнаружили их базу на Ганимеде, — пробормотал Конвей.
— Даже зная это, мы не оценили бы всей серьёзности положения без двух полётов Дэвида к астероидам, — сказал Хенри.
— Знаю. Извини, Счастливчик. У нас сейчас так мало времени. Надо немедленно ударить в самое сердце. Эскадру кораблей отправим к астероиду, на котором ты побывал…
— Нет, — прервал Старр. — Это ничего не даст.
— Почему?
— Мы не хотим войны, даже начатой с победы, а вот они её хотят. Послушайте, дядя Гектор, этот пират, Динго, мог бы убить меня на месте, прямо на астероиде. Но он получил приказ поместить меня в космос. Вначале я думал, это для того, чтобы мою смерть сочли случайной. Теперь я понимаю, что это было сделано намеренно, чтобы спровоцировать Комитет. Пираты оповестили бы всех, что убили члена Совета, не стали бы это скрывать и вызвали бы преждевременное нападение. Добавочной провокацией послужил бы рейд на Цереру.
— А если мы начнем войну с победы?
— По эту сторону Солнца? И оставим Землю по другую сторону, без основных сил флота? А сирианские корабли ждут на Ганимеде, тоже по другую сторону от Солнца. Я предсказываю, что такая победа дорого нам будет стоить. Лучше не начинать войну, а предотвратить её.
— Как?
— Ничего не произойдёт, пока корабль Антона не доберётся до Ганимеда. А если мы перехватим его и сорвем встречу?
— Очень трудно, — с сомнением ответил Конвей.
— Нет, если отправлюсь я. «Метеор» быстрее любого корабля во флоте и снабжен лучшими эргометрами.
— Ты? — воскликнул Конвей.
— Но посылать военные корабли — безумие. Сирианцы подумают, что это нападение на них. Они предпримут ответные действия, и начнется та самая война, которую мы хотим предотвратить. А «Метеор» покажется им неопасным. Всего один корабль. Они останутся на месте.
Хенри сказал:
— Ты слишком нетерпелив, Дэвид. У Антона двенадцать часов форы. Даже «Метеор» не сможет догнать его.
— Ошибаетесь. Сможет. А как только я перехвачу его, дядя Гус, я думаю, что сумею заставить астероиды сдаться. А без них Сириус не нападет, и войны не будет.
Они смотрели на него.
Старр серьёзно добавил:
— Отправлюсь немедленно.
— Каждый раз будто чудо, — пробормотал Конвей.
— Раньше я не знал, о чём говорю. Искал дорогу ощупью. Теперь знаю. Знаю точно. Послушайте, я разогрею «Метеор» и получу необходимые данные с Обсерватории. А вы тем временем свяжитесь по субэфиру с Землей. Поговорите с Координатором…
Конвей прервал его:
— Я займусь этим, сынок. Я имел дело с правительством ещё до того, как ты родился. И, Счастливчик, береги себя.
— А я всегда берегу себя. Разве не так, дядя Гектор? Дядя Гус?
Он тепло попрощался с ними и ускользнул.
Верзила презрительно отряхивал пыль Цереры. Он сказал:
— Я приготовил костюм. И всё остальное.
— Ты не летишь, Верзила, — остановил его Дэвид. — Прости.
— Почему это?
— Я пойду к Ганимеду напрямик.
— Ну и что?
Старр напряженно улыбнулся.
— Прямо сквозь Солнце.
Он пошёл по полю к «Метеору», а Верзила остался стоять с раскрытым ртом.
14. К ГАНИМЕДУ ЧЕРЕЗ СОЛНЦЕ
Трёхмерная модель Солнечной системы была бы похожа на плоскую тарелку. В центре — Солнце, главный член системы. На самом деле главный, так как сосредоточивает в себе 99,8 % всей её материи. Другими словами, оно весит в пять тысяч раз больше, чем всё остальное в Солнечной системе, вместе взятое.
Вокруг Солнца вращаются планеты. Все почти в одной и той же плоскости, которая называется эклиптикой.
Космические корабли на своём пути от планеты к планете обычно следуют эклиптике. Таким образом они остаются в пределах распространения субэфирной межпланетной коммуникации и могут делать удобные остановки на пути к цели назначения. Иногда, если кораблю нужна скорость или он хочет избежать обнаружения, он уходит с эклиптики, особенно если ему нужно обогнуть Солнце.
Вероятно, думал Дэвид, так поступил и корабль Антона. Он поднялся с «тарелки», по гигантской дуге пролетает сейчас над Солнцем и опустится по другую сторону в окрестностях Ганимеда. Конечно, Антон должен был уходить в том направлении, иначе защитники Цереры засняли бы его. Почти второй натурой человека стало сначала производить наблюдения в плоскости эклиптики. К тому времени, когда обратили внимание на другие направления, Антон был уже далеко.
Но, продолжал рассуждать Счастливчик, существует вероятность, что Антон покинул плоскость эклиптики ненадолго. Он мог подняться над ней вначале, а потом вернуться. У такого решения много преимуществ. Пояс астероидов распространяется вокруг Солнца по всей окружности, в некотором смысле астероиды распространены по нему равномерно. Оставаясь внутри пояса, Антон будет среди своих, пока до Ганимеда останется не больше ста миллионов миль. Это даст ему безопасность. Земное правительство буквально отреклось от своей власти над астероидами, и, кроме полётов к самым крупным объектам, земные корабли здесь не появляются. Более того, если они и появятся, Антон всегда может вызвать подкрепление с ближайшей астероидной базы.
Да, думал. Старр, Антон останется в поясе. Частично поэтому, частично из-за своих собственных планов Дэвид поднял «Метеор» над эклиптикой на невысокую орбиту-арку.
Ключ ко всему — Солнце. Оно ключ ко всей Системе. Оно преграда на пути, и любой построенный человеком корабль должен огибать его. Путешествуя с одного края Системы на другой, приходится далеко обходить пылающее светило. Ни один пассажирский корабль не приближался к нему ближе чем на шестьдесят миллионов миль — расстояние от Венеры до Солнца. Даже здесь необходимы мощные охладительные системы для удобства пассажиров.
Были сконструированы технические корабли, которые совершали полёты на Меркурий; расстояние от него до Солнца варьируется от сорока восьми миллионов миль в одних частях орбиты до двадцати восьми миллионов в других. Такие корабли садились на Меркурий на самых дальних участках его орбиты. При приближении к Солнцу более чем на тридцать миллионов миль многие металлы начинают плавиться.
Иногда строились ещё более специализированные корабли для наблюдений за Солнцем. Их корпуса пропитывались сильным электрическим полем особой природы, которое вызывало так называемый эффект «псевдожидкости» во внешнем молекулярном слое корпуса. От такого слоя тепло отражалось почти полностью, так что внутрь проникала лишь ничтожная часть. Снаружи такой корабль казался совершенно зеркальным. Но даже при таких условиях проникающее в корабль тепло поднимало внутреннюю температуру выше точки кипения воды на расстоянии в пять миллионов миль — это рекорд приближения к Солнцу. Даже если бы человек смог выдержать такую температуру, он не перенес бы коротковолнового излучения Солнца. Это излучение в секунды убило бы любое живое существо.
Церера находилась по одну сторону от Солнца, Юпитер — почти напротив. Если оставаться в поясе астероидов, расстояние от Цереры до Ганимеда — около миллиарда миль. Если бы можно было пройти по прямой, не обращая внимания на Солнце, расстояние составило бы шестьсот миллионов миль, то есть меньше на сорок процентов.
Именно это, в меру возможностей, собирался сделать Старр. Он немилосердно гнал «Метеор», буквально живя в своём g-каркасе, в котором спал и ел, и испытывал постоянное давление ускорения. Каждый час он давал себе только пятнадцать минут отдыха. «Метеор» прошёл высоко над орбитами Марса и Земли; впрочем, там ничего не было видно, даже в корабельный телескоп. Земля находилась по другую сторону Солнца, а Марс — приблизительно под прямым углом к позиции «Метеора». Солнце уже приобрело размер, видимый с Земли, и смотреть на него можно было только сквозь поляризованный экран. Ещё немного, и придётся использовать стробоскопические приспособления.
Начали пощелкивать индикаторы радиоактивности. Внутри земной орбиты плотность коротковолнового излучения заметно усилилась. Внутри орбиты Венеры обычно приходится принимать специальные меры предосторожности, например, надевать свинцовые полукосмические костюмы. «У меня есть кое-что получше свинца», — думал Дэвид. На том расстоянии, на которое он намерен подойти к Солнцу, свинец не поможет. И ничто материальное тоже. Впервые со времени своих приключений на Марсе в прошлом году Старр извлек из специального кармана, прикрепленного к поясу, хрупкий по