— Людей я не видел. И никому не причинил вреда.
— Ты причинил вред людям, не видя их. Говорю тебе.
— Я не причинил вреда людям, — упрямо ответил робот, и Дэвид нахмурился при этом неразумном утверждении. Несмотря на сверкающую внешность, возможно, это не самая совершенная модель.
Робот продолжал:
— Мне приказано избегать людей. Меня предупреждали, когда появятся люди, но меня не предупредили насчёт вас.
Старр смотрел мимо тени на сверкающий меркурианский ландшафт, преимущественно красноватый либо серый, но в некоторых местах чёрный: чёрные пятна часто попадаются в этом районе Меркурия. Он вспомнил, что Майндс дважды видел робота (теперь его рассказ обретает смысл), но терял из виду, когда пытался подойти ближе. К счастью, в его случае скрытность его похода и использование эргометра сработали.
Неожиданно и настойчиво он спросил:
— Кто приказал тебе избегать людей?
Старр не надеялся перехитрить робота. Мозг робота механический, думал он. Его нельзя обмануть или провести; точно так же невозможно заставить космический костюм передвигаться, просто замкнув контакт.
Робот сказал:
— Мне приказано не отвечать на этот вопрос. — Потом медленно, хрипло, будто произнося слова вопреки своей воле, продолжил: — Я не хочу, чтобы вы задавали такие вопросы. Они меня тревожат.
Дэвид подумал: «Нарушение Первого закона будет ещё более тревожащим».
Он сознательно вышел из тени.
И сказал двинувшемуся за ним роботу:
— Какой твой серийный номер?
— РЛ-726.
— Очень хорошо, РЛ-726. Ты понимаешь, что я человек?
— Да.
— Я не оборудован для меркурианской жары и солнца.
— Я тоже, — сказал робот.
— Я это понимаю, — сказал Счастливчик, вспомнив о том, как робот только что чуть не упал. — Тем не менее человек для этого подготовлен гораздо хуже робота. Ты понимаешь это?
— Да.
— А теперь послушай. Я хочу прекратить твои разрушения и хочу, чтобы ты сказал мне, кто тебе приказал их совершать.
— Мне приказано…
— Если ты меня не послушаешься, — громко сказал Дэвид, — я останусь здесь на Солнце, и ты нарушишь Первый закон, допустив, чтобы я погиб, когда ты мог это предотвратить.
Дэвид напряженно ждал. Показания робота не примут ни в каком суде, но он убедится, что идёт по правильному следу.
Однако робот ничего не ответил. Он покачнулся. Один глаз его погас (опять неисправность!), потом снова ожил. Послышался какой-то неразборчивый скрип, потом как будто заговорил пьяный:
— Я унесу вас в безопасное место.
— Я буду сопротивляться, — ответил Старр, — и ты вынужден будешь причинить мне вред. А если ответишь на мой вопрос, я вернусь в безопасное место по своей воле, и ты спасешь мою жизнь, никому не причинив вреда.
Молчание.
Дэвид спросил:
— Ты скажешь, кто приказал тебе уничтожать оборудование?
Неожиданно робот двинулся вперёд и остановился в двух шагах от человека.
— Я просил вас не задавать этот вопрос.
Его руки поднялись, словно он хотел схватить Старра, но не завершили движение.
Дэвид следил за ним мрачно и без страха. Робот не может причинить вред человеку.
Но вот робот поднял могучую руку и поднес к голове: очень похоже на человека с головной болью.
Головная боль!
Неожиданная мысль появилась у Счастливчика. Великая Галактика! Он был слеп, глупо, преступно слеп!
Не ноги робота не в порядке, не его голос и не глаза. Как они могут пострадать от жары? Поражен позитронный мозг; сколько времени этот нежный позитронный мозг подвергается прямому действию жары и радиации? Месяцы?
Мозг, должно быть, отчасти разрушен.
Если бы робот был человеком, можно было бы сказать, что у него душевная болезнь. Он на пороге безумия.
Безумный робот! Сведенный с ума жарой и радиацией!
А Старр угрожает этому роботу собственной смертью, роботу, который приближается к нему, подняв руки.
Должно быть, дилемма, перед которой поставил его человек, окончательно свела его с ума.
Дэвид осторожно отступил. Он сказал:
— Ты себя хорошо чувствуешь?
Робот ничего не ответил. Он пошёл быстрее. Старр подумал: «Если он готов нарушить Первый закон, значит, он на пороге распада. Позитронный мозг должен разделиться на сегменты, чтобы он смог так поступать».
Но, с другой стороны, робот продержался несколько месяцев. Может ещё немало выдержать.
Он спросил:
— У тебя болит голова?
— Болит? — переспросил робот. — Я не понимаю смысла этого слова.
Дэвид сказал:
— Мне жарко. Давай вернемся в тень.
Больше никаких разговоров о смерти от жары. Он повернулся и почти побежал.
Робот хрипло сказал:
— Мне было приказано предотвращать всякие помехи в исполнении приказов.
Старр протянул руку к бластеру и вздохнул. Какая жалость, если ему придётся уничтожить робота. Великолепное достижение науки, и Совету было бы полезно с ним ознакомиться. А если его уничтожить, то никакой информации не получишь.
Дэвид сказал:
— Остановись.
Рука робота сдвинулась, и Счастливчик едва увернулся боковым прыжком, воспользовавшись слабым тяготением Меркурия.
Если бы он смог добраться до тени, если бы робот последовал за ним туда…
Может, холод приведет в порядок позитронный мозг. К роботу вернется разум, и Дэвиду не понадобится уничтожать его.
Он снова увернулся, и робот снова пролетел мимо, его металлические ноги подняли тучу чёрной пыли, которая на Меркурии сразу оседает, потому что здесь нет атмосферы, в которой пыль могла бы повиснуть. Удивительная охота, человек и робот двигались в абсолютной тишине вакуума.
Счастливчик почувствовал уверенность. Движения робота становились всё более неровными. Контроль за механизмами рук и ног ослабевал.
Но робот явно пытался отогнать его от тени. Он несомненно и определённо пытался убить его.
А Дэвид по-прежнему не мог заставить себя воспользоваться бластером.
Он остановился. Робот тоже. Они стояли лицом друг к другу в пяти футах, под ногами чёрная полоска сульфида железа. Чернота делала жару ещё большей, и Счастливчик почувствовал приближение обморока.
Робот мрачно возвышался между ним и тенью.
Дэвид сказал:
— Прочь с дороги.
Говорить было трудно.
Робот ответил:
— Мне приказано было устранять всякие помехи при исполнении приказов. Вы мне мешаете.
У Старра не оставалось выхода. Он неверно рассчитал. Ему никогда не приходило в голову усомниться в устойчивости Трёх законов при любых обстоятельствах. Слишком поздно понял он правду, и неверный расчёт привел его к опасности для собственной жизни и необходимости уничтожения робота.
Он печально поднял бластер.
И почти сразу же понял, что совершил и вторую ошибку. Он слишком долго ждал, и накопившаяся жара и радиация сделали его тело такой же повреждённой машиной, как робот. Рука его поднималась неуверенно, охваченному смятением мозгу робот показался вдвое большим.
Робот превратился в движущееся пятно, и на этот раз он не сумел увернуться. Бластер вырвался из его руки и отлетел в сторону. Руку человека плотно захватила металлическая рука.
Даже в самых благоприятных обстоятельствах Старр не смог бы сопротивляться стальным мышцам механического человека. И ни один человек не смог бы. Он чувствовал, как исчезает всякая способность к сопротивлению. Он ощущал только жару.
Робот сжал его сильнее, сгибая, словно тряпичную куклу. Он смутно вспомнил о структурной непрочности изолирующего костюма. Обычный космический костюм защитил бы его даже от силы робота.
Счастливчик беспомощно махал свободной рукой, пальцы его цеплялись за чёрную пыль.
В мозгу его промелькнула мысль. Он отчаянно напрягал мышцы в последней попытке спастись от неизбежной гибели от рук обезумевшего робота.
12. ПРЕЛЮДИЯ К ДУЭЛИ
Опасность, которой подвергался Старр, была прямо противоположной той, через которую прошёл Верзила несколько часов назад. Верзиле угрожала не жара, а растущий холод. Каменные «верёвки» держали его так же крепко, как Дэвида — руки металлического робота. В одном отношении всё же положение Верзилы было лучше.
Бластер постепенно поддавался. Он высвободился так неожиданно, что онемевшие пальцы Верзилы чуть не выронили его.
— Пески Марса! — пробормотал он и удержал бластер.
Если бы он знал, где уязвимое место у этих щупалец, если бы только можно было отсечь щупальца, не задев ни себя, ни Зертейла, проблема была бы простой. А так у него оставался только один выход, и не из лучших.
Его большой палец неуклюже давил на ручку, опуская рычажок всё ниже и ниже. Верзиле всё сильнее хотелось спать, это дурной признак. Уже с минуту Зертейл не подавал никаких признаков жизни.
Верзила поставил бластер на минимум. Ещё одно: он должен активировать его, не выронив.
Великий Космос! Нельзя выронить бластер!
Указательный палец коснулся нужного места и нажал.
Бластер нагрелся. Верзила видел тускло-красное свечение решетки на стволе. Бластер не был приспособлен для работы в качестве нагревателя и скоро выйдет из строя, но к космосу это!
Изо всех оставшихся сил Верзила швырнул бластер как можно дальше.
Ему показалось, что всё вокруг зашаталось, он находился на грани потери сознания.
И тут он почувствовал тепло, заработал нагреватель костюма, и Верзила слабо вскрикнул от радости. Это ничтожное тепло показывало, что его больше не отсасывают поглощающие тепло щупальца.
Верзила пошевелил руками. Поднял ногу. Свободно. Щупальца исчезли.
Ярче загорелся фонарь, и Верзила ясно увидел место, куда отбросил бластер. Место, но не сам бластер. На его месте медленно шевелилась масса серых переплетающихся щупалец.
Дрожащими руками Верзила схватил бластер Зертейла, настроил его на минимум и бросил к первому. Это удержит существа, если энергия первого бластера иссякнет.
Верзила настойчиво спросил:
— Эй, Зертейл, вы меня слышите?