разу понял, что привезти робота на Меркурий могли либо сирианцы, либо доктор Певерейл. Мне казалось, что ответ — Певерейл, что он говорит о сирианцах для отвлечения. Если робота найдут и саботаж остановят, разговоры о сирианцах послужат дымовой завесой и скроют его участие в этом деле; к тому же это хорошая антисирианская пропаганда. Мне нужно было доказательство. Иначе сенатор Свенсон обвинил бы нас в том, что мы создаем дымовую завесу, чтобы скрыть некомпетентность и напрасные расходы Совета. Хорошее доказательство. И поскольку здесь был замешан Зертейл, я не решался говорить об этом ни с кем, даже с тобой, Верзила.
Верзила застонал в отчаянии.
— Когда ты будешь мне доверять, Счастливчик?
— Когда ты научишься не ввязываться в драки с людьми вдвое тяжелее тебя, — ответил Старр и улыбнулся, чтобы подсластить пилюлю. — Я решил отправиться на солнечную сторону, найти робота и использовать его как доказательство. Из этого ничего не вышло, и я вынужден был заставить Певерейла признаться.
Дэвид покачал головой.
Верзила спросил:
— А как же теперь сенатор Свенсон?
— Ничья, я думаю, — ответил Старр. — Он ничего не может сделать в связи со смертью Зертейла, потому что мы можем использовать доктора Кука как свидетеля грязных трюков Зертейла. Мы ничего не можем сделать с ним, потому что двух высших руководителей обсерватории нам пришлось сместить за уголовные преступления. Ничья.
— Пески Марса! — простонал Верзила. — Но он опять сядет нам на шею.
Но Счастливчик покачал головой.
— Нет, из-за сенатора Свенсона не надо беспокоиться. Он безжалостен и опасен, но именно потому держит Совет постоянно в хорошей форме, мешает нам становиться слабыми. К тому же, — задумчиво добавил он, — Совет Науки нуждается в критике, точно так же, как конгресс и правительство. Если когда-нибудь Совет сочтёт себя выше критики, может наступить время, когда он установит диктатуру на Земле, а я не хотел бы, чтобы это случилось.
— Может быть, — сказал неубеждённый Верзила, — но мне не нравится Свенсон.
Старр рассмеялся и потрепал марсианина за волосы.
— Мне тоже, но не будем беспокоиться об этом. Мир велик, и кто знает, где мы окажемся на следующей неделе и почему?
Счастливчик Старр и спутники Юпитера
1. НЕПРИЯТНОСТИ НА ЮПИТЕРЕ -9
Юпитер казался почти правильным кругом кремового цвета, в половину диаметра Луны, видимой с Земли, но с яркостью только в одну седьмую лунной, из-за большего расстояния от Солнца. Но и так он представлял прекрасное и внушительное зрелище.
Дэвид Старр задумчиво смотрел на него. Свет в контрольной рубке был выключен, и всё освещение приходило только от Юпитера на экране; в этом тусклом свете фигуры Старра и его товарища казались тенями. Дэвид сказал:
— Если бы Юпитер был полым, Верзила, в него можно было бы поместить три тысячи планет размером с Землю и ещё осталось бы место. Он весит больше всех остальных планет, вместе взятых.
Джон Верзила Джонс, который никому не позволял звать себя иначе, чем Верзила, и рост которого достигал пяти футов двух дюймов, слегка потянулся. Он не одобрял ничего крупнее себя, кроме Счастливчика. Он сказал:
— И что в этом хорошего? Никто не может на него высадиться. И не может даже приблизиться.
— Вероятно, мы на него никогда не высадимся, — ответил Старр, — но подлетим совсем близко, как только будет завершен аграв-корабль.
— Раз уж здесь замешаны сирианцы, — сморщился Верзила, — нам придётся позаботиться, чтобы корабль взлетел.
— Посмотрим, Верзила.
Верзила ударил маленьким кулаком в открытую ладонь другой руки.
— Пески Марса, Счастливчик, долго ли нам тут ждать?
Они находились в корабле Старра «Метеор», который вращался по орбите вокруг Юпитера-9, самого внешнего из крупных спутников планеты.
Этот спутник неподвижно висел в тысяче миль от них. Официальное его название было Адрастея, но, за исключением самых крупных и близких, спутники Юпитера обычно называются по номерам. Юпитер-9 достигал только восемнадцати миль в диаметре; в сущности, это был всего лишь астероид, но с такого близкого расстояния он казался больше далекого Юпитера, находившегося в пятнадцати миллионах миль. Спутник представлял собой неровную скалу, серую, негостеприимную в слабом солнечном свете, вряд ли достойную интереса. И Счастливчик, и Верзила сотни раз видели подобные в поясе астероидов.
Впрочем, в одном отношении он отличался. Под его поверхностью тысяча человек и миллиарды долларов создавали корабль, неподвластный силе тяготения.
Тем не менее Старр предпочитал смотреть на Юпитер. Даже на таком удалении от корабля (три пятых кратчайшего расстояния между Землей и Венерой) Юпитер казался диском, и его горизонтальные полосы видны были невооруженным глазом. Они были светло-розового и зеленовато-синего цвета, будто ребенок окунул пальцы в водянистую краску и провёл ими по изображению Юпитера.
Из-за красоты Юпитера Дэвид почти забыл о смертельно опасной хватке его гравитации. Верзиле пришлось громче повторить свой вопрос:
— Эй, Счастливчик, сколько нам ещё здесь ждать?
— Ты сам знаешь ответ, Верзила. Пока нас не подберёт командующий Донахью.
— Это я знаю. Я хочу знать, почему мы должны его ждать.
— Потому что он попросил нас об этом.
— Ага, попросил. А с какой стати?
— Он возглавляет проект «Аграв», — терпеливо сказал Дэвид.
— Но ты ведь не обязан его слушаться, кем бы он ни был. Ты сам это знаешь.
Верзила глубоко и остро осознавал власть Старра. Как полноправный член Совета Науки, этой бескорыстной могущественной организации, сражавшейся с врагами Земли в Солнечной системе и за её пределами, он мог поступать вопреки распоряжениям самых значительных лиц.
Но Дэвид не собирался так поступать. Юпитер опасен — это планета с ядовитой атмосферой и смертельной силой тяжести; но ситуация на Юпитере-9 гораздо опаснее, потому что источник опасности точно неизвестен, а пока он не узнает гораздо больше, то будет продвигаться с большой осторожностью.
— Терпение, Верзила, — сказал он.
Верзила что-то проворчал и включил свет.
— Мы ведь не будем целый день смотреть на Юпитер?
Он подошёл к маленькому венерианскому существу, которое плавало вверх и вниз в герметически закрытом аквариуме в углу пилотской рубки. Ласково посмотрел на существо, улыбаясь широким ртом от удовольствия. Венлягушка всегда оказывала такое действие на Верзилу, да и на всех остальных.
Венлягушка — обитатель венерианского океана, крошечное существо, которое, казалось, состоит только из глаз и лап. Его два больших глаза выпячивались, как сверкающие чёрные ягоды, сильный кривой клюв периодически открывался и закрывался. Шесть лап были втянуты, и лягушка сидела на дне аквариума, но когда Верзила постучал по стеклу, они раздвинулись, как линейка столяра, и стали похожи на стебельки.
Маленькое существо было уродливо, но Верзила любил его. Он ничего с этим не мог сделать. Все испытывали подобное чувство. Об этом заботилась венлягушка.
Верзила тщательно проверил цилиндр с двуокисью углерода, который насыщал этим веществом воду; убедился, что температура воды 29 градусов. (Теплые океаны Венеры насыщаются из атмосферы, состоящей из азота и двуокиси углерода. Кислород, который на Венере существует только в закрытых куполами подводных городах, был бы очень вреден для венлягушки.)
Верзила сказал:
— Как ты думаешь, хватает ли ей водорослей? — И как будто венлягушка услышала эти слова: она схватила клювом зеленый стебелек венерианской водоросли, росшей в аквариуме, и начала медленно жевать.
Счастливчик ответил:
— Она продержится, пока мы не высадимся на Юпитере-9.
И тут же оба подняли головы, услышав сигнал вызова.
Пальцы Старра быстро провели нужные манипуляции, и на экране появилось строгое пожилое лицо.
— Говорит Донахью, — послышался резкий голос.
— Да, командующий, — ответил Дэвид. — Мы вас ждем.
— Тогда подготовьте шлюз к переходу.
На лице командующего ясно, будто написанные буквами размером в метеоры первого класса, читались тревога и беспокойство.
За последние недели Старр привык к такому выражению. Например, на лице главы Совета Гектора Конвея. Для него Счастливчик был почти сыном, и старшему члену Совета не нужно было скрывать от него что-то.
Розовое лицо Конвея, обычно дружелюбное и уверенное под короной белоснежных волос, теперь напряженно хмурилось.
— Я несколько месяцев ждал возможности поговорить с тобой.
— Неприятности? — негромко спросил Дэвид. Он меньше месяца назад вернулся с Меркурия и провёл всё это время в своей нью-йоркской квартире. — Вы мне не звонили.
— Ты заслужил отпуск, — угрюмо сказал Конвей. — Я бы хотел, чтобы ты отдохнул подольше.
— Но в чём дело, дядя Гектор?
Глава Совета смотрел прямо в глаза молодого человека; казалось, твёрдый взгляд карих глаз Счастливчика успокоил его.
— Сириус! — сказал он.
Дэвид почувствовал прилив возбуждения. Неужели наконец самый главный враг?
Много столетий назад экспедиции с Земли колонизировали планеты ближайших звёзд. На этих мирах за пределами Солнечный системы выросли новые общества. Независимые и забывшие о своём земном происхождении.
Старейшее и сильнейшее из таких обществ образовали планеты Сириуса. Это общество развилось на новых планетах, где самая передовая наука использовала нетронутые природные ресурсы. Не секрет, что сирианцы, считавшие, что представляют собой лучшую часть человечества, стремились стать во главе всех людей и считали Землю, свою древнюю родину, величайшим врагом.
В прошлом они не раз поддерживали врагов Земли, но ни разу не рискнули начать открытые военные действия.
Но теперь?
— Так что с Сириусом? — спросил Дэвид.
Конвей откинулся назад. Он легко постучал пальцами по столу. Сказал:
— С каждым годом Сириус становится всё сильнее. Мы знаем это. Но их планеты слабо населены, у них всего несколько миллионов. В нашей Солнечной системе всё ещё больше людей, чем во всей остальной Галактике. У нас больше кораблей и учёных. У нас по-прежнему преимущество. Но, клянусь космосом, если дела и дальше пойдут так, мы недолго его удержим.