– Вот как. А если бы за него нужно было продать душу и тело? – спросила я.
Мужчину, с которым мы общались, отодвинула от меня собой репортерша, и мне в лицо ткнулась камера.
– Лана Руглас заявляет, что за машину Картера Вина она должна будет расплатиться и телом, и душой. Правильно ли мы поняли ваши слова?
Умеют же они в момент становиться мерзкими падальщиками.
– Спасибо, – улыбнулась я на камеру и пошла к офису.
Картер Вин ожидаемо преградил мне путь. Я протянула руку за ключами от карта и сказала:
– Я знаю одного репортера, который продаст душу и тело за этот карт. Вас познакомить?
Я поставила его перед выбором: дать мне ключи, чтобы я передала карт журналисту, либо показать на камеру, какой он жмот. Но я совсем не ожидала того, что он скажет:
– Это подарок для Лукаса Гноца, твоего босса.
– ?..
Я убрала руку.
– Да. Этот карт равен стоимости долга «Авенса» кредиторам.
Я пошатнулась. Долги – это страшно. Как только компания минусит, все работники встают на краю пропасти. А «Авенс» – единственный, кто может дать гражданство мне, галактической сироте. Мне, не знающей ничего о своем происхождении и не имеющей возможности сдать тест на геном, пока на мне это клеймо.
Значит, это не мой подарок, а ответная информационная бомба. Как только команда узнает об этом, половина улетит в поисках новой работы, а половина не сможет показать результаты из-за тревоги. В итоге мы провалимся.
Я и не знала, что «Авенс» в такой попе. Значит, мы не только скатились на одиннадцатое место, но и несемся со склона дальше. Сколько стоит этот карт? Сотни миллионов? Галактическая тьма!
Картер Вин сказал:
– «Космострой» готов дать тебе работу. Зарплата втрое выше.
Я молча смотрела на рантарианца.
Картер Вин буквально пожирал меня взглядом, ожидая ответа, а когда понял, что его не будет, сказал:
– Ты талантливый инженер-конструктор. «Космострой» нанимает только лучших. Не думай, что это из-за красивых глаз или фигуры. Я видел твои проекты. Я хочу тебя.
«Я хочу тебя» – он произнес это так просто, словно сказал: «На ужин хочу навеа с гричи». И Картер Вин точно говорил не только про желание иметь работника. Он собирался сожрать меня, как рядовое блюдо.
Вот только, милый, я та еще кость в горле.
Я проглотила комок воздуха.
Картер Вин протянул ключ от карта и спросил:
– Или себе заберешь?
Со стороны казалось, что мы мило флиртуем. На самом деле он поставил меня перед выбором: не взять карт, и тогда он поднимется в офис и вручит его Гноцу, чтобы команда узнала о крупном долге «Авенса», или я приму подарок и сохраню секрет ценой гордости.
Сведение клейма или гордость? Выбор очевиден.
Я взяла ключи и пошла к двери, а Картер Вин громко спросил:
– Как насчет ужина?
– Я сыта по горло.
– Тогда завтра. Мое предложение насчет работы в силе. Номер телефона в карте в бардачке.
Я даже не обернулась. Этот раунд остался за ним. Теперь понятно, зачем ему нужна была пресса. Представляю, какие статьи появятся через пять минут в сети.
Голова гудела от мыслей. Я поднялась в офис, не видя команды, прошла к своему столу и грохнулась на стул.
У меня что-то спрашивали, но быстро отстали, видя мой отрешенный вид. Я смотрела на открытую ладонь, на которой лежал ключ от карта.
Картер Вин переиграл меня. Он пошатнул мою веру в «Авенс», показал долг, дал карт на его оплату. Но я не могла закрыть кредит фирмы этим подарком. Уверена, этот ход рантарианец тоже просчитал.
Не знаю, сколько я вот так просидела, пока меня не затрясла за плечо Зара.
– Ланка! Лана, новости про тебя. Вечерний выпуск.
Я посмотрела на трансляцию, спроецированную с ее коммуникатора на стену. Показывали мой приют.
Ну же, что я так напряглась? Была же готова к этому. Знала, что так произойдет.
Корреспондент сжато, за минуту, рассказал мою историю, а потом вдруг заявил:
– А теперь обещанная сенсация. Мы нашли биологического отца Ланы Руглас.
Я оцепенела.
Что он только что сказал? Моего отца?
Зара схватила меня за плечо:
– Да врут они все. Не слушай.
– Подожди. Тихо, – прошептала я.
Я хочу услышать эту ложь.
Корреспондент продолжил:
– Вот только отношения будущих зятя и тестя уже не задались.
На экране показали того самого мужчину, который взял меня в заложники у «Космостроя». Того самого несчастного отца инженера-конструктора «Эры-7000».
Мои мозги мгновенно вскипели.
Глава 8
Я вскочила с места и воскликнула:
– Вранье! Мои родители мертвы.
Иначе они никогда бы не бросили меня.
Зара дотронулась до моей руки:
– Именно. Эти бессовестные псы увидели конфликт и давай связывать воедино для драматизма. Сейчас раздуют шумиху, а потом будут говорить, что поступила дезинформация. Такое сплошь и рядом происходит. Давно говорю, что они должны нести ответственность за вбросы.
Зара, как никто, понимала меня. Сиротам важно знать, что они прошли через ад не потому, что родители отказались от них, а потому, что тех больше нет.
Обычно мы не касались темы приюта, но однажды разговорились. И обе были согласны с тем, что таким, как мы, не стоит искать настоящих родителей. По закону нам это даже запрещалось. Отдали ребенка – значит, больше не отец и мать. Ведь знают, что больше у твоего ребенка никогда не будет родителей. Что они больше не граждане ни одной из планет, пока не заслужат это одним из трех способов: через работу, через брак и рождение трех детей, через великие открытия.
Теперь понятно, почему я выбрала первый вариант?
Говорят, раньше приютских детей разбирали почти сразу. Давным-давно. Это еще было до времен, когда по генному материалу научились растить эмбрионов в воссозданной матке. Таким образом бездетные пары получали родных малышей, потомков рода. Зачем им чужой ребенок, прошедший через ужасы приюта, когда можно сделать своего так или иначе?
Поэтому те родители, которые отдавали детей в приюты, понимали, на что их обрекают. Как бы сложно ни было, нет ни малейшего оправдания таким поступкам – вот как я считаю. Вот почему мои родители мертвы. Я решила так давно. Поверила в это. И не нужно сейчас доставать из могилы моего предка и стряхивать с него землю. Для меня он погребен навсегда.
В районе груди резко заболело. Я потерла рукой место чуть ниже ключицы, с силой надавливая на него. Хотела ощутить касание вместо боли.
– Сядь. – Зара подтолкнула стул на колесиках мне под колени, и я опустилась на него.
Перед глазами стоял тот пожилой мужчина. У него был мансогский акцент. Я уроженка Мансоги? У меня есть старший брат? А мама?
Я встряхнула головой, прогоняя непрошеные мысли.
Нет, у меня нет семьи. Нет никого: ни братьев, ни отца, ни матери.
Почему меня сдали в три года в приют? Чем я им помешала? Почему оставили брата, а меня выкинули?
Я сложилась пополам, обхватила голову руками. Она у меня сейчас взорвется!
– Держи. Выпей. – Зара взяла мою руку и впихнула в нее стакан воды. – Лан, сейчас не думай об этом. Эти стервятники сочиняют сенсацию. Они за это получат круглую сумму, а ты – нервный срыв, если примешь близко к сердцу.
Я осушила стакан залпом. Зара налила еще. Я выпила еще один.
И наконец стала видеть команду вокруг себя. Удивительно, но все смотрели на меня с участием. Не было ни одного пренебрежительного взгляда.
То, что я сирота, не обсуждалось, но и не скрывалось. Про особенности клейма вообще мало кто знал, даже из своих. Это я интересовалась темой, странной реакцией организма. Зара, например, считала это своей особенностью и не верила мне. Говорила, что даже получает кайф от чувства беззащитности.
Я встречала такую реакцию адаптации у сирот. В их тело мозг выбрасывал гормон удовольствия, чтобы не сойти с ума. Этакая защитная реакция организма. Слава светилу, у меня такой нет. Я отчетливо понимаю, что и как.
Умение хладнокровно анализировать не раз спасало, но где оно сейчас? Меня всю изнутри разрывает от обиды. Маленькая трехлетняя я внутри меня рыдает, рвется к родителям и брату, которые оставляют ее в приюте, и не понимает, почему ее бросили.
Я резко вскочила со стула. Ключ от карта упал на пол. Не знаю, где он был, может на коленях. После новостей я мало что помнила.
– Ты куда? – спросила Зара.
– Нужно выйти.
– Там журналисты. Сейчас тебе лучше с ними не встречаться.
– Нужно выйти. – Я повторяла одну фразу, как робот.
Я наклонилась, подняла ключ от подаренного карта и пошла на выход.
– Лана! – услышала я вслед, но не остановилась.
Выбежала из офиса, не глядя на журналюг, прыгнула в карт и взлетела. Бант я так и не сняла, и он свистел на скорости.
Я летела по воздушным магистралям, не видя ничего перед собой. В голове пульсировали мысли и образы. Карт летел с невероятной скоростью и был настолько маневренным, что водить его было легко. Автоматика несколько раз спасала из опасных ситуаций, притормаживая или лавируя между картами.
Жалел ли тот мужчина, что оставил меня? Виноват ли в чем-то мой кровный брат? Что будет с биологическим отцом?
Эти новости увидят все. До него донесут, кто его дочь и где она. Что он сделает? Как быть мне?
Журналисты накопали это сами или Картер Вин приложил руку к расследованию?
– Кротова нора! – выкрикнула я зло и стукнула рукой по рулю.
В салоне раздался звук впрыскиваемых веществ. Это защитная система распознала нервное состояние водителя и наполнила воздух парами успокаивающих масел.
– Карт, построй маршрут к тихому месту у ближайшей реки, – отдала команду я.
– Маршрут построен. Время пути – пятнадцать минут.
За это время я так и не успокоилась. Прошло пятнадцать минут, экран показывал дальнейший путь, время словно зависло.
Компьютер сломался? Или на Рантаре какие-то особые системы навигации?
Я пролетела по маршруту еще полчаса, пока окончательно не поняла, что заблудилась. Внизу простиралась цветущая малонаселенная местность с редкими домами, а вдалеке было видно огромное озеро, в которое падало светило.