– Не могу, – удивленно ответила я, понимая, что так и есть.
– Тогда какие ты хочешь гарантии отношений? Я впервые чувствую подобные желания к женщине. Еще ни одну из них я так не хотел взять под свое крыло. И я не знаю, что будет дальше. Обещаю одно: тебе со мной будет спокойно.
– Спокойно? – переспросила я.
– Да. Ты, как женщина, будешь защищена со всех сторон. Материально и морально. И если у нас не сложится, я не обижу тебя. Квартира на Рантаре уже твоя. Просто так. Уже сейчас. Работа тоже твоя, если захочешь. Не хочешь – я буду рад видеть тебя дома. Скажи, плохие условия?
– Условия сказочные.
– Тогда что не так?
Я не знала, как ему сказать. Сейчас для меня все это имело не такое большое значение, как спасение единственного близкого человека, который был ко мне добр.
Я собралась с духом, прежде чем попросить:
– А я могу обменять все это на помилование Сида?
Картер тут же окаменел. Я живо ощутила, что зашла на запретную территорию.
– Нет, – твердо ответил он. – Это не обсуждается.
Я ощутила ледяную волну, что прошла по телу.
– Тогда я не могу быть с тобой, – прошептала я, понимая это на все сто.
– Шантажируешь меня? И ты туда же? – рыкнул Картер, вскакивая с места.
Стул со скрежетом отъехал назад.
– Нет. Говорю как чувствую. Ты мне очень нравишься. И я готова попробовать, но Сид… Понимаешь…
Я не сразу смогла продолжать. Мне хотелось ему объяснить, что я не манипулирую, как другие. Что я так чувствую.
– Как я буду с тобой, зная, что ты отправил брата на казнь?
– Это не я его отправил, а закон. И он там за свой поступок. А ты о своем брате только недавно узнала. Ты придумала себе эти связи с ним. Он тебе никто.
Эти слова словно открыли во мне тайник детских воспоминаний. И они захлестнули меня, заполнили собой. Именно благодаря им я смогла дальше говорить, правда с хрипотцой в голосе.
– Он кто , Картер. Он тот , кто ночью тихонько выбирался ко мне на крыльцо и совал печеньку, подкладывал под голову подушку и давал попить. Он тот, кто вставал между мной и отцом, когда тот замахивался. Если бы он меня не обнимал, отец бы меня убил.
Лицо Картера изменилось. Челюсти сжались, в глазах застыло обещание скорой смерти, но не мне. Его грудь стала видимо подниматься и опускаться. Создавалось ощущение, что он прямо сейчас сорвется с места.
Картер отвернулся, подошел к окну и несколько секунд простоял там. От него так и веяло угрозой, но не мне. Я это совершенно четко осознавала.
Он хотел смерти моего отца.
Неожиданно Картер развернулся, подошел ко мне, присел у койки и протянул руку к лицу. Нежно погладил щеку:
– Отдохни, моя девочка. Ты столько всего пережила, но теперь все в порядке. Я с тобой. Я тут.
Он нажал что-то на кровати. Вошла медсестра и молча встала у койки.
Картер отошел, дал доступ ко мне. Медсестра склонилась надо мной, взяла руку и достала шприц.
– Что это? – спросила я.
Она промолчала. Воткнула в венозный катетер иглу и сделала инъекцию.
Меня тут же потянуло в сон.
– Мы… мы… не договорили… – прошептала я.
Силуэт Картера стал нечетким.
– Поспи, моя девочка.
Но…
Глава 20
Гром разбудил меня, подбросив на кровати. Я привстала на локтях, сонно оглядываясь и совершенно не понимая, где я сейчас.
Это была не палата, не дом Картера и не съемные апаты.
Я находилась в светлой спальне – бежевые обои, завешенные полупрозрачным тюлем окна в пол, зажженные бра с мягким светом, уютное кресло в углу и шкафчик.
А за окном простирался зеленый газон, и лишь метрах в пятидесяти начиналась зеленая изгородь.
Это частный дом?
Я посмотрела на свою одежду. Спальный набор из штанов и футболки в красно-черную клетку, сшитый из мягкой ткани, дарил тепло и был приятен к телу.
Кто меня переодел из больничной рубашки?
Ощущение, что я несколько дней не помню.
Дверь тихо открылась, и вошел Картер. Тепло улыбнулся, подошел ближе и протянул ко мне руку. Дотронулся до моих волос, потом щеки.
– Проснулась?
Он не ждал ответа, но я угукнула. Вместо этого он взял пульт с прикроватной тумбочки, нажал на кнопку, и шторы разъехались.
– Где мы? – спросила я хриплым спросонья голосом.
– Я снял этот дом, но мы тут ненадолго. Только для дела.
Когда завеса открыла окна, я увидела, как двое рантарианцев в черном катят большую клетку. В ней кто-то был.
Я села на кровати и всмотрелась в сумерки.
– Темно?
Картер нажал что-то на коммуникаторе, и на газоне вспыхнули светлячками садовые фонари.
Клетку оставили напротив окна метрах в двадцати. Находящегося внутри человека я узнала сразу – Михаэль Лисчу.
– Что происходит? – Я пододвинулась на край кровати к Картеру и заглянула в его лицо.
Оно было непроницаемым. Когда он заговорил, холод его голоса был способен заморозить тропики.
– Я долго думал, что делать с подонком, изводящим своего же ребенка. И все мои варианты были равны смерти за три секунды. Больше я не смог бы выдержать. Мне люто хочется за тебя отомстить. Заставить его пожалеть о каждой холодной ночи, что ты провела на крыльце. О каждом дне в приюте. Заставить его пожалеть, что он родился мужчиной и стал таким никчемным отцом.
Я сжала одеяло, чувствуя, как нижнюю челюсть начинает трясти.
Когда я представляла себя двухлетнюю – с большими глазами, еще пухлыми от маминой любви ручками-ножками, – мне становилось стыдно перед девчушкой, что я забыла эту боль.
Мне хотелось обнять эту девочку. Сказать, что все будет хорошо, надо только потерпеть. Потерпеть отца, потерпеть приют, потерпеть Лукаса Гноца.
Я посмотрела на Картера, не зная, чего ждать.
Он повернул голову ко мне и продолжил:
– Но я подумал, что тебе намного больше моего захочется отомстить. И я снял этот дом, вытащил Лисчу из тюряги и посадил в другую клетку.
Картер нажал что-то на коммуникаторе, и рантарианцы выкатили еще две клетки. В них бесновались два крупных и жутко злых тигра. Они бросались на прутья, пытались укусить, и даже сквозь раскаты грома я слышала их рев.
Испуганно посмотрела на Картера:
– Зачем?
Картер же достал из кармана маленький пульт всего с тремя кнопками. Одной красной и двумя синими. Взял мою руку, но я все еще сжимала одеяло в кулак.
Он разжал мои пальцы по одному, перевернул руку ладонью вверх и вложил пульт.
– Ты можешь отомстить за себя. Он ничтожество, обрекшее маленькую девочку на страдания, каких даже животные не испытывают. Даже тигр не ест своего ребенка, в отличие от него.
Из моих глаз брызнули слезы, изо рта вырвался громкий всхлип. У меня внутри все скрутило спиралью напряжения.
Картер обнял меня, а потом притянул к себе, посадил на колени и впился тяжелым взглядом в клетку с отчаянно мечущимся по ней человеком.
Моим биологическим отцом.
Я опустила взгляд на пульт.
– Красная кнопка открывает клетку Михаэля Лисчу. Синие – клетки тигров.
Я сглотнула. Посмотрела на улицу.
Прогремел гром, но я даже не вздрогнула. Тяжелые крупные капли забили по стеклу, и происходящее на поляне стало видно хуже.
Мне стало душно.
– Открой, пожалуйста, окно.
Картер мягко отсадил меня в сторону, сняв с колен, подошел к окну и открыл на проветривание. Ветер завыл в щель, воздух мгновенно наполнился свежестью, влагой и страхом Михаэля Лисчу.
Я вдохнула его глубоко, но не получила никакого морального удовлетворения. Мне было больно за маленькую себя, но я выросла. И мне казалось, что это было не со мной.
Наверное, мне стоит проработать это с психотерапевтом. Потом. Когда-нибудь. А пока…
Я вдохнула полную грудь воздуха, посмотрела на пульт, потом на Картера, который сел рядом и снова притянул меня к себе на коленки.
Обнял так, словно крыльями закрыл от целого мира. Я опустила голову ему на плечо и посмотрела на поляну.
– Отпусти себя. Ты можешь сделать все что хочешь. Я тебя прикрою. Я обо всем уже позаботился.
Я посмотрела на пульт еще раз. Слезы потекли из глаз ручьем.
Я могла поступить сейчас как угодно. Не по нормам морали, не по человеческим законам, а по моему желанию. Ведь со мной был Картер.
Он готов был разобраться со всем, что бы я ни натворила сейчас, мстя за свои обиды, за плохое отношение ко мне, за нелюбовь, за обвинение в смерти мамы.
Это чувство, что вокруг меня каменная стена, было невероятным. И я поняла, что мне не нужны никакие обещания свадьбы, если Картер будет ко мне так относиться.
Только бы был вот так рядом. Только бы был незыблемым передо мной, ограждая от всего мира.
– Теперь тебя никто не обидит, моя девочка. Потому что, чтобы до тебя добраться, им нужно пройти по мне. А я никому не позволю это делать, – Картер прошептал это мне в волосы таким твердым голосом, что у меня мурашки по коже пошли.
Было ощущение, что моя душа – это полотенце, впитавшее в себя море слез и свернутое в тугой жгут. И сейчас эта душа еще сильнее сжалась, но лишь для того, чтобы избавиться от горестных слез. Выжать их все из себя.
Плача, я повернулась к окну, нажала на синюю кнопку, и один тигр выпрыгнул из клетки. Стал бросаться на клетку с Михаэлем Лисчу.
Тот заорал от страха.
Я вздрогнула, но не отвела взгляда. Я хотела понять, чего я на самом деле хочу, если мне все позволить. И хотела показать одному подлецу, что такое страх.
Нажала на вторую синюю кнопку, и второй тигр присоединился к нападкам на клетку с человеком.
Я посмотрела на Картера. Мне было интересно, не изменился ли он в лице. Как отреагирует. Но он абсолютно спокойным взглядом смотрел вперед. От него шла такая уверенность, что я не сомневалась: он контролирует все на этой территории.
Я посмотрела на газон. Там мой биологический отец испытывал самый дикий страх перед хищниками. Раскаты грома смешивались с его криками.