Герцог хмыкнул и, секунду подумав, громко позвал Стонруба.
- Проследи, чтобы этого дворянина освободили, помыли, накормили, одели, согласно его положению в обществе, и привели в мои апартаменты через полчаса, - приказал он и, бросив на Лафайета угрожающий взгляд, добавил: - И никаких исчезновений, Ланцелот.
- Ну вот, подфартило, - философски заметил Стонруб, глядя в спину герцога, закрывающего за собой дверь. - Жаль, не успел показать тебе несколько славных приемов, но все равно, приятно было познакомиться. До встречи, друг.
- Спасибо, - сказал Лафайет. - Послушай, Стонруб, что ты знаешь о леди Андрагорре?
- Не больше других. Она - самая богатая и самая красивая леди на всем Меланже, а страсть герцога к ней горит как огонь в Чикаго.
- Ты слышал о чикагском пожаре?
- Конечно. Пивнушка. Сгорела на прошлой неделе. А что?
- Ладно, неважно. Ты говоришь?…
- Увы! Его светлости никогда не удается близко познакомиться с Ее светлостью.
- Почему?
Стонруб ухмыльнулся и игриво ткнул Лафайета локтем в бок.
- Потому что у нее есть другой. Это все знают.
- Другой?
O'Лири почувствовал, что его сердце подпрыгнуло до горла, ушло в пятки и вернулось на прежнее место.
Стонруб понизил голос до шепота:
- Герцог Родольфо ничего не знает, но он играет вторую скрипку после одного мошенника по имени Лоренцо Долговязый, или Ланцелот Счастливчик - точно не помню, как его зовут.
- Лоренцо Долговязый? - прохрипел O'Лири, морщась от боли и глядя, как добист снимает с него колодки.
- Если верить официальному сообщению, миледи отправилась навестить свою тетку-старушку и ее двенадцать кошек, - доверительно сообщил Стонруб. - Но между нами говоря, ходят слухи, что леди Андрагорра уехала в Закличарье и намерена провести медовый месяц в охотничьей избушке.
- М-медовый месяц?
- Да. Пойдем, друг. Отведу тебя к служанке, а дальше - ее забота.
Когда Лафайета, принявшего ванну, прекрасно накормленного и одетого по последней моде, ввели в кабинет, герцог Родольфо сидел в мягком кожаном кресле за небольшим столиком, уставленном бутылками, фужерами и рюмками.
- Садись, Ланцелот, - сказал он, явно заставляя себя разговаривать дружеским тоном. - Бокал вина? Сигару?
- Благодарю. - Со вздохом облегчения Лафайет опустился в кресло и зевнул, рискуя вывихнуть челюсть. - Прошу прощенья, - извинился он и на всякий случай добавил: - Привык ложиться рано. И кстати, мое имя - Лафайет.
- Хорошо пообедал?
- Немного мешали девушки, которые вшестером терли мне спину, накладывали пластырь на ссадины и массировали ушибы. Но я ценю твою доброту.
- Превосходно. А теперь поговорим без обиняков. Какие у тебя… э-э-э… отношения с леди Андрагоррой?
- Отношения с леди Андрагоррой… - повторил Лафайет. -
Гм-мм… как тебе сказать… я - ее муж. Лицо герцога окаменело.
- Муж?! - голос его рубанул воздух, подобно падающему ножу гильотины.
- Троюродный муж, - торопливо поправился Лафайет. - Мы почти незнакомы.
- Миледи никогда не была замужем, - чеканя каждое слово, сообщил Родольфо. Он потянулся за бутылкой виски, налил себе на два пальца и опрокинул рюмку одним глотком. - К тому же она разведена.
- Очаровательная девушка, - все так же торопливо продолжал Лафайет. - Веселая, жизнерадостная…
- Меня не интересуют интимные подробности, - перебил Родольфо и закусил нижнюю губу. - Капитан Пифпаф доложил, что ты пытался заговорить с ней на улице.
- Прекрасный человек, капитан Пифпаф, - радостно заявил Лафайет, довольный, что может переменить тему разговора. - И… э-э-э- очень настойчивый.
- Хотел бы я знать, чем ты оскорбил несравненную леди? Она тебя просто презирает.
- Все началось с хлопушки в постели, - охотно ответил Лафайет, но, увидев черную тучу, затмившую герцогское чело, мгновенно перестроился. - Хлопушка - это кошка, - объяснил он.
- Андрагорра вбила себе в голову, что будет с ней спать. А у меня от кошек аллергия, так что сам понимаешь, какие у нас были отношения.
- Ты хочешь сказать… что никогда… ни разу…
- Вот именно. - Лафайет отер потный лоб рукавом кружевной рубашки и налил себе большую рюмку виски.
- Считай, что тебе крупно повезло, Ланцелот, - сурово сказал Родольфо. - В противном случае я вынужден был бы немедленно отрубить тебе голову.
- Меня зовут Лафайет. И давай не будем начинать все сначала, - ответил O'Лири, переводя дух после крепкого виски. - Ты хотел поговорить со мной, как джентльмен с джентльменом. Я тебя слушаю.
Герцог забарабанил пальцами по столу.
- Дело в том, что я испытываю чувство привязанности к данной леди, - признался он. - Естественно, я предложил ей провести вместе отпуск. Не пожелав оправдать оказанного мною доверия, она отказалась, сославшись на то, что еще раньше договорилась навестить престарелую родственницу.
- Ну и что?
- Возможно, я излишне мнителен, но мне показалось, она разговаривала без должной страсти. - Герцог наполнил свою рюмку.
- А может, ты не в ее вкусе, - ответил Лафайет, следуя примеру герцога.
- Не в ее вкусе? Что ты имеешь в виду?
- Во-первых, ты ей в отцы годишься, - напомнил Лафайет.
- Не имеет значения.
- Для тебя. А во-вторых, только не обижайся, ты какой-то невеселый. Даф… леди Андрагорра любит порезвиться.
- Невеселый? Как я могу веселиться, обремененный государственными делами, измученный бессонницей, изжогой и отсутствием денег?
Герцог схватил бутылку за горлышко и наполнил рюмки до краев.
- Вот и я говорю. Твоя светлость. Сплошная работа и никаких развлечений делают Родольфо скучным.
- Сплошная работа и никаких… клянусь своими поджилками, сэр, неплохо сказано!
Они чокнулись. Герцог задумчиво облизнул губы.
- Теперь я все понял. Каким идиотом я был! Почему ж не подошел к ней честно, открыто, предложив, например, весело прогуляться по музею или бесшабашно поиграть в карты?
- То-то и оно, Родольфо.
На сей раз рюмки наполнил Лафайет.
- Ты мог бы даже предложить ей прогулку в парке, отдых на пляже и пикник на лужайке. Когда муравьи ползают в картофельном салате, для любви нет преград. Твое здоровье!
- Конечно, мой мальчик! Как это мне раньше в голову не пришло? - Наполняя рюмки, Родольфо расплескал виски на скатерть. - Я был дураком! Бесчувственным идиотом!
- Не упрекай себя, Руди, - сказал Лафайет, поднимая рюмку.
- В конце концов, тебе надо было управлять государством.
- Верно. Но теперь я прозрел, и все благодаря тебе, мой мальчик. Я буду кормить ее своими любимыми яствами, мы будем слушать мою любимую музыку, я подарю ей изысканные вина, завалю моими любимыми книгами, духами, закидаю нарядами, которые пойдут ей больше всего…
- Руди! Остановись! Не хочешь ли ты немного подумать о вкусах самой леди?
- Как может она возражать, когда ей подадут нарубленную куриную печенку в белом вине, а мой оркестр сыграет «Траурный марш» Сеула?
- И оденешь ты ее по последней моде? Трудно сказать, Руди. Женщины - странные животные. Никогда не знаешь, что они думают. Напомни мне как-нибудь об одной принцессе, с которой я был обручен…
- И я начну сейчас, немедленно! - воскликнул Родольфо и ударил кулаком по столу. - Я… черт возьми, ничего не получится. Она уехала из города и вернется только через две недели.
- Недурна была девочка, - сообщил Лафайет. - Но стоило мне на минутку отвернуться…
- В конце концов, герцог я или не герцог? И какой смысл быть герцогом, если герцог не может отдать приказ? - Родольфо победоносно посмотрел на Лафайета. - Я прикажу, чтобы ее вернули. Кавалерийский отряд догонит ее за два часа, а я тем временем охлажу мое любимое вино.
- Ах, Руди, - запротестовал Лафайет. - Поклонение, а не сила, разве ты забыл?
- Это слишком хлопотно.
- Неужели ты хочешь иметь забитую рабыню, угрюмо подчиняющуюся всем твоим прихотям, вместо ласковой и воркующей голубки, восхищенной твоими галантностью и умом?
- Гм-мм… При такой постановке вопроса рабыня кажется мне куда практичнее.
- Ерунда, Руди. Ты ведь не откажешься, если этот лакомый кусочек, этот созревший плод достанется тебе в целости и сохранности? Поэтому не посылай потных солдат, которые притащат ее за волосы, визжащую и царапающуюся, а отряди чрезвычайного посла, который передаст ей твои пожелания с учтивостью, достойной великого герцога. - Лафайет икнул и, опрокинув бутылку над рюмкой, постукал по донышку.
- Черт возьми, сынок, ты как всегда прав. - Родольфо нахмурился. - Но кому из кретинов и пьяниц, меня окружающих, могу я доверить столь важное дело?
- Тебе нужен человек, доказавший свою преданность, ум и храбрость. Благородный рыцарь, находчивый, галантный, образованный, а не мужлан, который продаст лошадь и автограф твоего письма первому встречному.
- Какого письма?
- Того, в котором ты напишешь, что поклоняешься ей издалека, - сказал Лафайет. Он потряс пустую бутылку и бросил ее через плечо.
- Великолепно! - воскликнул Родольфо и вновь ударил кулаком по столу с такой силой, что бокалы подпрыгнули. - Но… что я ей напишу? - Он задумчиво принялся грызть ногти. - Честно говоря, мой мальчик…
- Зови меня просто Лафайет, Руди.
- Мне казалось, тебя зовут Ланцелот, - рассеянно заметил герцог. - Только вот сочинитель из меня никудышный, а ты говоришь, я должен…
- Что за бред, Руди. С чего ты взял?
- Как! Ты ведь сам предложил мне написать письмо.
- Я имею в виду, что меня зовут Ланцелот?
- Ланцелот… При чем здесь Ланцелот? - Родольфо удивленно посмотрел по сторонам и внезапно расплылся в счастливой улыбке. - Конечно! - воскликнул он. - Конечно, Ланцелот! Ты предан, благороден, изобретателен, и у тебя есть голова на плечах. Ты пьешь? - вызывающим тоном спросил он, выплевывая в бокал кусочек ногтя.
- Как я могу пить, когда бутылка пустая?
- Великолепно. Нельзя доверять человеку, который не умеет пить. Кстати, бутылка пустая. - Родольфо поднялся, неуверенно прошел в угол кабинета, открыл сейф, достал непочатую бутылку виски и по синусоиде вернулся обратно в кресло. - Значит, решено. Отправляйся к этой особе, Ланцелот, излей ей свою душу, признайся в любви, а главное, объясни, что ухаживать за мужем и повелителем - высший долг женщины, и хоть ты можешь предложить ей лишь жалкое существование рабыни, она должна утешиться тем, что жизнь не вечна.