– Устроим, – уверенно ответил особист и уже с твердостью в голосе добавил: – Точно устроим…
К моему удивлению, все получилось. Я мог бы описать, как красочно взорвался от попадания одиннадцатой торпеды избитый супердредноут с главнокомандующим на борту, как погибали другие корабли сопровождения флагмана, как мы безвозвратно потеряли семь крейсеров и один носитель. Мог бы описать эту красочную и эпическую битву. Мог бы, если бы видел.
Однако весь бой я просидел у себя в кабинете и командовал дроидами. Вот что скажу, так это то, что работы хватало, не много с учетом того, что нас накрыл один из ответных залпов флагмана лемурцев, но всё-таки была. Причина, почему тот с упорством долбил по нам, была банальной. За нашей тушей, как я позже узнал, прятались три торпедоносца, перезаряжались, выходили на прямую наводку, выпускали торпеды и снова уходили за наш корпус для перезарядки. Но как я уже говорил, узнала об этом большая часть экипажа, включая меня, гораздо позже, когда мы ушли в гипер. А так я только активно работал, меняя сгорающие эмиттеры щита и удивляясь такой нагрузке.
Так что сам бой я не видел, а сидел в кресле и реагировал на сообщения, отправляя дроидов и техников устранять неполадки, так что за весь бой ничего критического не случилось. Однако башня главного калибра не смогла стрелять в течение шести минут, пока я убирал эту проблему и восстанавливал питание. Дважды, несмотря на все умения и профессионализм капитана Рейна, нашего «щитовика», эти самые щиты у нас сбивали. Мне постоянно приходилось менять эмиттеры на броне с помощью дроидов, благо эту нужную и простую работу выполняли техники, а также один раз разбирать и на месте производить ремонт блоков защиты, что находились в рубке. Благо последнее также не требовало моего присутствия. Всё сделал с помощью технического дроида за тридцать две минуты. Вот Рейн этой задержке рад не был, за это время мы получили в борта примерно столько же снарядов. Ладно хоть это были крейсера и одна противокорабельная ракета, линкор и флагман лимурцев к этому времени добивались. Через минуту щит заработал, взорвался флагман лемурцев и начал разваливаться их же линкор.
Я тогда с беспокойством ждал, вздрагивая от каждого попадания снаряда. Неприятно, когда ничего не знаешь, страшно. Но такая у меня работа. Пилоты или Лю сообщат, где проблемные места, требующие моего вмешательства. А так весь бой и последующее за ним время я просидел в кабинете, слушая переговоры экипажа в рубке и пытаясь понять, что происходит. На мой запрос пришло сообщение от Алька, что мы победили, в данный момент собираем спасательные капсулы, включая лемурские. А вдруг главнокомандующий попадётся? Они своими шкурами дорожат, до последнего в рубке стоять не будут, сразу к капсулам бегут, спасаться.
У себя я пробыл два часа, пока не стали поступать раненые. К нам доставили шесть человек. Трех я прооперировал, стоя у капсулы кибердоктора, остальных поместил в реаниматоры. Когда закончил, выяснилось, что мы находились в гипере. Вытерев руки и сменив белый медицинский комбез на темно-синий инженерный, я направился к Альку. Надо узнать, как всё происходило. Любопытно же. Не удивлюсь, что наш рейд попадёт на первые страницы газет и в новостные сайты, включая первый государственный.
Капитан был у себя, поэтому, испросив разрешения, я прошёл в его апартаменты.
– Ну как?
– Да садись ты, не стой, – указал тот на диван в гостиной.
Когда мы выпили по глотку коньяка за победу, он мне и выложил, как всё было.
– Действовали четко, без спешки, уверенно. Координировали нас с флагмана, так что хороший нам командир попался. Не удивлюсь, если из полковников он в командоры прыгнет, такой успешный рейд.
– Что насчёт главнокомандующего и всего штаба лемурцев?
– Есть подтверждение. Подобрали спасательные капсулы с лемурцами, те подтвердили, был и штаб и командующий. Большая часть штаба погибла. Но вот трех генералов и одного адмирала мы взяли, они сейчас направляются обратно к нашим, с другими захваченными и трофеями.
– Понятно, – протянул я и сделал ещё один мелкий глоток. Коньяк мне не нравился, лучше бы вино налил, легкое. – Куда мы сейчас?
– А вот тут самая интересная информация. Состояние корабля ты и сам знаешь, даже лучше меня. Так что мы продолжаем рейд. Идём громить тыловые базы противника.
– Как бы они нас не разгромили… – задумчиво протянул я. – Сколько кораблей участвует?
– Шестнадцать. Слишком большие потери.
– Ну это как раз нормально. Я вообще удивлён, как мы этого монстра завалили. Без торпедоносцев не справились бы.
– Это да. Шансов у нас не было бы.
– Сколько мы проведём времени в гипере?
– Мой приказ ещё действует, так что никаких капсул. Вон у тебя ещё работа есть.
– Ею техники занимаются, за пару часов закончат и наш малыш будет полностью исправен.
– А броня?
– А что броня? Это только на верфях, здесь я ее починить не могу. Залил пеной, чтобы воздух из щелей не травился, и всё. На движение не влияет, в бою не мешает. Вот вернёмся к нашим, тогда отправим заявку на замену части брони.
– После последнего ремонта я что-то инженерам перестал доверять.
– Я тоже инженер, между прочим, – спокойно напомнил я, поставив на столик пустой бокал.
– Да я не тебя имел в виду, – отмахнулся капитан. – До сих пор поверить не могу, как нас заминировали. Это же додуматься надо было до такой идеи.
– Идея замечательная, – согласился я.
Поговорив о бое и, просмотрев запись под комментарии и разъяснения Алька, я поблагодарил его за интересно проведённое время и направился к себе. Корабль полностью исправен, мелкие недочеты на работу всех систем не влияют, и направился к себе. Пора спать, а то уже девятнадцать часов на ногах, с той минуты, как наша глушилка выкинула из гипера первый корабль противника и прозвучал сигнал тревоги. Хотя тогда все были на местах. Мы знали, когда флагман противника будет пролетать мимо нас, шейнская разведка сработала на отлично.
Так и начались наши двухмесячные рейды по тылам лемурцев. Мы жгли их караваны, благо глушилка была с нами, нападали на тылы, обстреливая их с дальних позиций. Один раз группа разведывательно-диверсионного подразделения взяла на абордаж тяжелый авианесущий крейсер противника. После ремонта, который провел наш главный инженер, он вступил в строй. Благо с командой для него проблем не было. В одном из захваченных транспортов, переоборудованном под перевозку военнопленных, мы обнаружили всех, кто требуется. Большинство охотно вернулись на службу, но было два десятка отказавшихся, которые заявили, что война для них закончилась. Командир нашей эскадры флаг-командор Тонсон, недавно получивший следующее звание, быстро провел военный трибунал и тех ошарашенных до изумления расстреляли по законам военного времени.
Всё это я узнавал гораздо позже, после боя, когда от Алька у него в апартаментах, просматривая записи, когда от пилотов, заделывая пробоины и устраняя повреждения. То есть моё участие во всём этом сводилось к ремонту кораблей, за мной закрепили не одно только «Возмездие» и операции в капсуле кибердоктора. Так что, как я уже говорил, моё участие во всех этих операциях и боях было опосредственное. По факту. Просто чуть позже ставили в известность. Ненапряжная служба, я бы сказал.
Так и шла моя служба, из интересных событий для меня лично было только то, что две недели назад мне присвоили звание капитана инженерной и медицинского службы и наградили нагрудным знаком отличий второй степени «Верность отчизне». Последнее меня удивило, им награждают только солдат и офицеров, кто побывал на передовой и участвовал в схватках, когда корабли обменивались бортовыми залпами. С капитаном ладно, тут понятно, по должностям должен был получить, странно, что так тянули, но вот с наградой что за выверт? В нагрузку, что ли, дали? Или просто вместе со всеми наградили? Я себя тем, кто награду заслужил, не считаю. Что я делал? Сидел у себя в кабинет, чинил корабли да лечил людей. Всё.
Вот парни из десанта, что брали на абордаж транспорты и боевые корабли, они герои. Сколько их раненых в виде обжаренных кусков мясо прошло через мои руки и восстанавливалось в капсулах реаниматоров? Вот они заслужили, а я так сбоку припека. Единственно, что мне не нравилось, это запрет на обучение, за эти дни во сне я поднял всего шесть баз до третьего ранга из полной базы «Линкор». Хоть что-то.
Где-то через две недели после того, как нас всех наградили, а некоторых, считая меня, ещё и повысили в звании, вдруг прозвучало сообщение. Приказ капитана: всем собраться в столовой.
Эскадра в это время находилась на трехдневном отдыхе, укрывшись в астероидном поле, на территории нашей бывшей республики, захваченной противником. Пока было время, проводили ремонт и держали связь со штабом флота, куда передавались рапорты.
Пользуясь возможностью, можно сказать свободным временем, я провел несколько довольно сложных операций на трех десантниках, которые два дня назад попали под выстрел плазменной пушки. От одного только и остались, что грудная клетка, голова и половинка правой руки, но он был жив, и я его восстанавливал в реаниматоре. Месяц под моим наблюдением, и он полностью восстановится.
Вытирая руки от крови, я направился в процедурную. Пришлось копаться во внутренностях десантника, тут на капсулы не положишься, приходилось проводить осмотр-диагностику на глаз. Всё-таки несмотря на возражения компа капсулы, лёгкие придётся менять. Воссоздавать из его ДНК новые, а эти на выброс. Зачем ему поврежденные плазмой лёгкие?
Отмывшись в процедурной, я переоделся в свой инженерный комбез и поспешил в столовую. Там собрались все, кто не был на дежурстве. Негромкий гул голосов, никто не знал, зачем нас тут собрали, прервался он, когда в столовую вошли старшие офицеры, включая капитана Рейна. Тот сообщил, что он сам не в курсе происходящего, собрать людей на совещание было приказано с флагмана от командира. Оно будет проходить в виде конференц-связи. Нам пришлось подождать ещё одиннадцать минут, пока большой экран на стене не активировался и не появилось хмурое лицо нашего командира флаг-командора Тонсона. Это был невысокий сухощавый мужчина с гибкими и быстрыми движениями настоящего бойца. Приятное лицо, с небольшими морщинами, и седой ежик волос