До меня тоже пытались докричаться, сообщив об абордаже, однако искин по моему приказу проигнорировал их сообщения, отправив их в архив. Это, конечно, грубо нарушало все требования безопасности, должен был искин разбудить меня и вывести из обучения, однако тут был виноват я сам. Меня задолбали частые вызовы от местных пилотов, которые считали, что я скучаю, пытались разнообразить полёт, вот последний мой приказ искину и гласил: будить, только когда мы выйдем из гипера. И тот с упорством тупой железки его выполнял. Только сорок минут назад капсула, испытывая недостаток энергии, вывела меня из режима обучения. Вот такая история.
О том, как бот оказался на палубе линкора, искин информации не имел, его отключили раньше. Прокрутив информацию до его отключения, я понял, что десантники, изучая трюм, нашли бот и смогли вскрыть его своими спецсредствами и отключили искин. Кстати, разговоры они вели в открытом режиме, и я узнал, что случилось с «Лучейном» далее. Его должны были отремонтировать, если ещё до сих пор не ремонтировали, и отправить как приз на базу, к которой он был приписан. А бот, похоже, кому-то понравился. Ещё бы! Модернизированный до седьмого поколения, и его доставили на лётную палубу линкора. Меня не нашли, хотя, вероятно, искали и были в курсе о моём присутствии на борту. Наверное, до сих пор всё переворачивают на транспорте, пытаясь найти, где я спрятался. А таких уголков на «Лучейне» присутствовало во множестве. Ха, пусть ищут. Нет, всё-таки хорошо, что я обклеил нишу, где находится капсула, материалом, который очень трудно просветить. Так что меня даже сканерами не обнаружили.
Той информации, что линкор занимается патрулированием, я особо не удивился. Эта линейка уже считалась устаревшей и для манёвренных боёв непригодной. Вот им, похоже, и нашли работу, с которой они с лёгкостью справятся. Видимо, усилили границу с федерацией ещё для того, чтобы показать, что граница на замке и лимейцам в войну вмешиваться не стоит. Хотя нашим это сильно бы облегчило ситуацию на фронтах.
Поднявшись, я отошёл от шахты с Пекином – «Мак» как раз начал заворачивать болты крышки – и сел в кресло пилота, положив автомат на колени. Ситуация требовала экстренного осмысления.
– Охренеть, – пробормотал я. – И что мне делать? Как свалить с корабля с учётом того, что он идёт в боевом режиме?
Створки лётной палубы открыты, можно запустить реактор и свалить наружу, но далеко я не улечу, расстреляют на фиг. Спрятаться на борту тоже надолго не получится. Обнаружат пропажу солдата и поднимут тревогу. Потом начнётся игра в кошки-мышки с неизвестными последствиями. Возьмут меня живьём или нет. Да и в рабство не хочется, а у рейковцев что военнопленный, что раб – фактически одно и то же. Хотя рабство они официально и не признают. Значит, надо сделать так, чтобы эта игра шла в мою пользу. То есть нужно нанести удар ещё до того, как местные узнают, что на борту находится чужак. У меня было бы больше шансов подпортить жизнь местному экипажу, если бы были инструменты, но чего нет, того нет, хотя…
Вспомнив о техниках, что находились на борту, я с предвкушением улыбнулся и встал с кресла. Есть авантюрный план, и его следовало выполнить незамедлительно, пока у меня было то небольшое время до объявления тревоги.
Мы с «Маком» прошли в трюм, искин спокойно открывал нам двери, хотя и жаловался на малый запас энергии и ещё раз отправил мне запрос на разрешение запуска реактора, но я пока снова это запретил.
Спустившись по аппарели, я занял пост солдата и лениво осмотрелся. Я был чуть ниже своего предшественника, но фигурой мы были похожи, да и забрало скрывало моё лицо, что тоже было в плюс.
Что мне больше всего понравилось в ситуации на лётной палубе, так это отключённые средства непосредственной безопасности лётной палубы. Так многие командиры делали для того, чтобы не было сильного износа этого оборудования. При постоянной работе оно требовало замены года через три, что очень не нравилось службам обеспечения, и выбить у них это оборудование становилось очень сложной затеей. Поэтому капитаны кораблей и экономили на безопасности, включая его только в бою против диверсантов и абордажного десанта противника. Мне кажется, что так поступают все капитаны кораблей. То есть работали только те камеры, что подчинялись управляющему Пекину линкора. А его обмануть было можно, у него не было противодиверсионных программ как в службе местной безопасности. В некоторых случаях это решение не лишено смысла, но в данный момент уже шло к краху безопасности, чем я и решил воспользоваться.
Осмотр показал, что техники разделились: один направлялся ко мне, ему ещё метров сто идти, а второй продолжил наблюдать за работой дроидов, изредка внося правки.
Как оказалось, техник шёл не ко мне, а мимо меня, он явно направлялся в комнату отдыха, поэтому пришлось экстренно что-то придумывать. Требуемая идея сразу пришла мне в голову.
Когда техник проходил в пяти метрах от открытой аппарели, даже не бросив в мою сторону взгляда, внутри бота вдруг засвистел реактор. Во время холодного прогона он издавал едва слышный шум, но техник его услышал.
– Солдат, что ты делал на борту капитанского бота? – спросил он, остановившись и прислушавшись.
– Мне показалось, что на борту был шум. Но оказалось, это упала какая-то банка, – приглушённо ответил я и как бы невольно отвернул от техника правый бок, что-то прикрыв локтем ценное.
Тот сразу уловил моё движение и усмехнулся.
– Дайен, подойди сюда! – крикнул он второму работнику лётной палубы.
Окликнутый сразу поспешил на вызов. Видимо, стоявший передо мной парень был старшим в команде. Вполне возможно, даже старший на палубе в это ночное дежурство.
– Что? – спросил подошедший.
– Этот идиот, похоже, случайно запустил реактор. Сходи проверь и отключи его… А ты иди за мной.
Рейковец, которого первый назвал Дайеном, поспешил внутрь бота, и старший, мотнув мне головой, стал тоже подниматься по аппарели.
– Показывай, что там у тебя, – нетерпеливо велел он, кивнув на то, что я прячу за спиной.
Посмотрев на Дайена, который уже открыл люк, ведущий к реактору, я нанёс молниеносный удар в горло старшего, вырубив его. Подхватив его под мышки, я осторожно опустил его на пол, после чего направился к люку, из которой торчала задница Дайена, и, схватив его за ноги, мощным рывком выдернул в трюм, нанеся два удара и тоже вырубая. Помощи «Мака» не требовалось, поэтому я работал сам.
Местные военные могли через внутреннюю корабельную сеть, к которой имели доступ, сообщить о нападении. Мне это было не надо, вот я их и отключил таким способом. Теперь следовало действовать быстро.
«Мак» подхватил обоих техников и потащил в коридор к капсуле. Солдат уже был напичкан снотворным и на ближайшие шестнадцать часов не представлял угрозы, теперь следовало поработать с остальными. Шкафы с картриджами для капсулы были пусты, похоже, десант трофеями вымел всё, что мог, но и то, что присутствовало в капсуле, позволяло скомпоновать, что мне требовалось, а требовалась сыворотка правды. Сперва я сунул в капсулу Дайена, после уколов снотворного он отправился к солдату, что лежал в углу, и только потом, сменив настройки, я положил в капсулу старшего. Через пять минут я его извлёк и несколькими хлопками по щекам привёл в чувство. Если это можно так сказать. Напичканный лекарствами, он плохо соображал, что происходит, но готов был с радостью ответить на вопросы незнакомого человека.
Он выдал мне все коды доступа к лётной палубе, которые имел, а также к дроидам. К сожалению, к отключённому боевому комплексу, что находился на лётной палубе, он их не имел. А также старший поделился всей информацией, коей владел по кораблю.
На техников на судне мало кто обращал внимание, они – как незаметные слуги, обслуживающие такой сложный механизм, как линкор «Савуж», вот я и решил сменить комбез, хотя и лишался из-за этого встроенной аптечки и бронежилета. Но так я стану своим. Жаль, что и автомат придётся оставить, но всё это я убрал к себе в каюту, заперев её. У техников оружия не было, поэтому, переодевшись, я чувствовал себя голым, но, как бы то ни было, надеюсь, что всё будет нормально. Старший, имя которого я так и не узнал, сейчас лежал в капсуле, та его пичкала снотворным, остальные развалились в коридоре. Оставив их так, я спустился по аппарели и спокойно, стараясь не выдать себя, даже с некоторой ленцой направился к комнате отдыха, где был также пульт управления лётной палубой.
Я знал, что комната отдыха пуста, но всё равно проверил её. Только после этого прошёл к пульту управления, который находился за прозрачной перегородкой, чтобы видеть всю лётную палубу, и, введя полученный код доступа, сменил его, благо он был отдельный от управляющего искина и тот не мог знать, что я делаю. А отправлять информацию согласно корабельной инструкции о смене кодов я не собирался.
После этого я обошёл всех дроидов и технические комплексы, так же сменив их коды на свои. Более того, управляя таким комплексом, я отключил боевой, отсоединив питание у дроидов, что были расставлены по всей палубе.
Дальше я также не терял времени, действуя быстро. Мне была нужна каюта или рабочее место корабельного инженера, где я смогу найти необходимые мне инструменты. Поэтому, подойдя к одним из створок, что вели во внутренние отсеки корабля, вручную открыл их, нажав на клавишу сбоку. Активировав закрытие, я направился по коридору в сторону жилой палубы, стараясь двигаться так, чтобы моё лицо не попадало в объективы камер управляющего искина. Если бы была активирована корабельная служба безопасности, то меня взяли бы под ручки, ещё когда я под видом солдата спускался по аппарели, а сейчас я пользовался безалаберностью местных военных. К лифтам я не пошёл, там осуществлялось управление через нейросеть, а у меня не было необходимой регистрации в местной сети. Поэтому я направлялся к лестничным пролётам, чтобы подняться на два этажа, потом пройти по коридору в жилой отсек, спуститься по лестнице на один этаж и постучаться в каюту инженера. Сейчас ночь, он должен находиться там. Та