Двадцать с лишним человек остались внизу навсегда. Медпункт был забит ранеными, а из боеходов выгружали все новых и новых. Командирскую машину пару раз подбили; у одного из стрелков текла кровь из-под шлема, а он даже не замечал этого.
В рубке управления Лукас нашел похудевшего от усталости Боука Вальканхайна. Тот требовал от робота-стюарда добавить ему бренди в кофе.
— Вот так, — произнес он с удовлетворением, дуя на дымящуюся жидкость. Кофе он пил из той самой побитой серебряной кружки, которая появилась на экране «Немезиды» при их первой встрече. — Корабль готов к отлету. — Он кивнул в сторону, пульта; красные огни погасли, все пробоины были заделаны, а загерметизированные отсеки — закупорены. Вальканхайн отставил кружку и зажег сигару. — Цитируя Гарвана Спассо, «это уж никто не назовет курокрадством».
— Верно. Даже если считать тизонских птиц-жираф курами. С чем у тебя там кофе — с грамским резигрушевым бренди? Мне то же самое. Только без кофе.
Глава 7
Детекторы «Ламии» засекли их, едва корабли вышли из последнего микропрыжка. Тоскливый страх Лукаса, что Дуннан посетил Танит за время их отсутствия, отступил. С легким недоверием Лукас осознал, что они отсутствовали всего лишь тридцать с небольшим стандартных дней, а за это время Алвин Каффард совершил невозможное.
Космопорт был полностью очищен от развалин и кустарника, лес вокруг него и двух небоскребов вырублен. Туземцы называли город Риввин; судя по надписям, попадавшимся среди руин, это было искаженное слово «Ривингтон». Каффард составил более-менее подробные карты континента и всей планеты. А главное — он установил дружеские отношения с королем Торгового и его народом.
Когда добычу начали выгружать, глазам своим не верили даже те, кто помогал собирать ее.
Стадо лохматых единорогов — хеперане называли их креггами, видимо, по фамилии натуралиста, их открывшего — пережило и путешествие, и даже битву при Беовульфе. Траск и несколько десантников, бывших раньше скотоводами в Трасконе, присматривали за ними, а корабельный врач исполнял обязанности ветеринара и проверял, какие растения годятся креггам в пищу. Три самки носили детенышей; их отделили от стада и берегли как зеницу ока. Туземцы на Танит поначалу отнеслись к единорогам с недоверием. По их мнению, у скотины должно быть два рога, загнутых назад, а не один, торчащий вперед.
Оба корабля изрядно пострадали в боях. «Немезиде» снесло напрочь порт одного из пинасов; оставалось только радоваться, что беовульфцы не заметили этого и не всадили в отверстие ядерную ракету. «Бич пространства» получил прямое попадание в южный полюс при самом взлете, и часть отсеков разгерметизировалась. «Немезиду» по мере сил починили и поставили на орбитальное дежурство, бросив все силы на «Бич пространства». Вооружение с него сняли, усилив им наземную оборону, корпус залатали, а все трюмы — очистили. Чтобы привести корабль в форму, нужен был оборудованный док наподобие доков Горрама на Граме — куда и направлялся корабль.
Капитаном судна в рейсе на Грам и обратно предстояло быть все тому же Вальканхайну. После Беовульфа Лукас не только престал презирать его, но даже начал испытывать восхищение им. Когда-то Вальканхайн был неплохим человеком, и обрушившиеся на него несчастья не были его виной. Он просто распустил и себя, и команду. А теперь снова взял себя в руки. Это начало проявляться уже после посадки на Аматерасу. Он стал аккуратнее одеваться и грамотнее разговаривать, действовать не как алкаш, а как космонавт. Его люди начали исполнять все приказы бегом. Он выступал против налета на Беовульф, но то были последние судороги умирающего в нем курокрада. Конечно, он боялся — как и все, кроме пары новичков, смелых от собственного невежества. Но он шел в бой, и умело сражался, и продержал корабль над атомной фабрикой в ракетном аду, и взлетел не раньше чем на борт поднялись все, кто остался в живых.
Он снова стал космическим викингом.
А Гарван Спассо им не был и никогда не станет. Услыхав, что корабль, загруженный награбленным на трех планетах, поведет на Грам не кто иной, как Вальканхайн, толстяк капитан примчался к Траску и начал брызгать слюной.
— Ты знаешь, что случится? — выл он. — Он сгинет со всем грузом, только вы его и видели. Отправится куда-нибудь на Жуайез или Экскалибур и купит себе там дворянский титул.
— Очень сомневаюсь, Гарван, — мягко урезонивал его Лукас. — С ним полетит немало наших — астрогатор Гуат Кирби, например; уж ему-то ты доверяешь? И сэр Пэйтрик Морланд, и барон Ратмор, и лорд Вальпрей, и Рольв Хеммердинг… — Тут Лукас смолк; его озарило. — А может, ты тоже захочешь полететь на «Биче пространства»?
Спассо ухватился за это предложение двумя руками. Траск милостиво кивнул:
— Вот и хорошо. Тогда я смогу быть совершенно спокоен, — произнес он, с трудом сдерживая улыбку.
Когда Спассо удалился, Лукас позвонил Ратмору:
— Когда доберетесь до Грама, проследи, чтобы он получил как можно больше, в рамках разумного, конечно. И попроси герцога об одной услуге — пусть даст ему какую-нибудь бессмысленную синекуру с. красивым титулом в придачу. Что-нибудь вроде лорда-смотрителя герцогской ванны. Тогда Спассо можно будет накачать дезинформацией, чтобы, он сбыл ее Омфрею Гласпитскому. А потом связаться с ним, чтобы он продал Омфрея Энгусу со всеми потрохами. Через пару предательств его самого выпотрошат, и тогда мы от него избавимся.
«Бич пространства» нагрузили столголендским золотом вместе с картинами, статуями, тканями, мехами, драгоценностями, изразцами и фарфором с рынков Эглонсби. Набили трюмы мешками и бочками с хеперанскими монетами. Большую часть вывезенного с Хеперы тащить на Грам не стоило, но среди менее развитых танитских аборигенов эти товары шли на «ура».
Некоторые туземцы учились работать на станках, а пара человек уже неплохо управлялась с контрагравитаторами (если на тех была защита «от дурака»). Бывшие рабы-надсмотрщики все до одного стали сержантами и лейтенантами в только что сформированном пехотном полку; нескольких король города Торгового одолжил в инструктора для собственной армии. Какой-то гений из ремонтной мастерской произвел революцию в оружейном деле, показав местным кузнецам, как делать пружинные кремневые замки.
После отбытия «Бича» крегги продолжали процветать; биохимия Хеперы и Танит была достаточно схожей. Родилось несколько телят и все выжили. Траск возлагал на них большие надежды. На каждом корабле викингов имелись свои баки карникультуры, но искусственное мясо приедалось, и свежие бифштексы всегда были в цене. Лукас надеялся, что когда-нибудь креггятиной будут угощаться экипажи садящихся на Танит судов, а шкуры найдут рынок сбыта на каком-нибудь из Клинковых миров. Между Ривингтоном и городом Торговым теперь регулярно ходили контрагравитационные баржи, а между деревнями — легкие аэромобили. Лодочники Торгового даже бунтовали пару раз, возмущаясь конкуренцией. А в самом Ривингтоне непрерывно гудели бульдозеры, экскаваторы и манипуляторы, и над городом стояло огромное облако пыли.
Дел было так много, а в сутках — всего двадцать пять с хвостиком стандартных часов. Порой Лукас по нескольку дней кряду не вспоминал об Андрее Дуннане.
Сто двадцать пять дней лету до Грама и столько же обратно давно прошли. Конечно, надо было еще отремонтировать «Бич пространства», проконсультироваться с первоначальными вкладчиками Танитской авантюры, собрать оборудование для новой базы. Но Лукас все равно начинал беспокоиться, хотя и понимал, что повлиять на срок возвращения «Бича пространства» не может. Даже невозмутимый Харкаман занервничал, когда прошел двести семидесятый день.
Оба главаря пиратской базы отдыхали после долгого трудового дня в апартаментах, оборудованных на верхних этажах здания космопорта, — раскинулись в креслах из лучшего отеля Эглонсби, отставив бокалы на низенький столик, покрытый чем-то вроде слоновой кости, которая к слонам не имела никакого отношения. На полу валялись планы атомного реактора и масс-энергетического конвертера, постройка которых начнется, как только «Бич пространства» доставит оборудование для производства покрытых коллапсием пластин.
— Можно, конечно, начать уже сейчас, — неохотно выдавил Харкаман. — Можем снять с «Ламии» достаточно брони, чтобы экранировать любой реактор.
То был первый раз, когда один из них вслух признал, что корабль может и не вернуться. Траск раздавил сигару в пепельнице — из личного кабинета президента Педросана Педро — и плеснул еще бренди в стакан.
— Скоро «Бич» вернется. На борту хватает наших людей, чтобы ни у кого не возникло коварных планов. И теперь я доверяю Вальканхайну.
— Я тоже. Но меня волнует не корабль и не команда. Мы не знаем, что творится на Граме. Гласпит и Дидрексбург могли объединиться и смять Уордхейвен, прежде чем герцог Энгус подготовился к вторжению. Боук мог посадить корабль в ловушку.
— Хотел бы я посмотреть на эту ловушку, когда он из нее выберется. Не в первый раз космический викинг ограбит Клинковый мир.
Харкаман глянул на полупустой стакан и долил бренди под ободок. Он с начала вечера терзал этот стакан — тот же самый в том смысле, в каком остается тем же полк, потерявший девять десятых личного состава в боях и восполняющийся новобранцами.
Перебил его гудок, донесшийся из ком-экрана — одной из немногих вещей в комнате, которых никто ниоткуда не крал. Оба встали; Харкаман подошел и включил экран. Звонили из диспетчерской — дежурный сообщал, что в двадцати световых минутах замечены два объекта. Харкаман залпом осушил стакан и отставил на столик.
— Хорошо. Общую тревогу объявили? Все сообщения передавайте на этот экран. — Он вытащил трубку и механически набил. — Через пару минут они выйдут из последнего микропрыжка в двух световых секундах от планеты.
Траск сел. Очередная сигарета прогорела почти целиком. Лукас зажег новую, пытаясь сохранять спокойствие, как Харкаман. Через три минуты локаторы диспетчерской засекли два объекта на расстоянии полутора световых секунд и в тысяче миль друг от друга. Потом экран замигал, и на нем проявился Боук Вальканхайн, сидящий в обновленной рубке управления «Бича пространства».