— Ладно, я дам тебе сотню, — резко сказал дядька и глянул вниз на продолжавшийся бедлам. — Даже две сотни. Ты сможешь увести с арены своего зверя немедленно?
— Да пажал-л-л-ста, — милостиво согласился я, — только денежки вперед. С вами, как я понял, глаз да глаз нужен…
— Проведите его на арену, пусть заберет свою Вонючку, — скомандовал клоун гиппопотамам, грязно выругался и протянул мне два золотистых стокредовых билета.
***
Вообще-то, мне и на Грыме не раз говорили, что мой Шарик редкостно вонюч. И это правильно, тут не поспоришь. Ежели Шарика разозлить или испугать сильно, вонищи от него — караул! Как сейчас помню: когда Сид Баррет на перемене ради смеха привязал моему Шарику пустую жестянку к хвосту, Шарик так навонял, что уроки на целый день отменили. И ночью пришлось весь коридор с хлоркой вымывать. Мне, между прочим, пришлось, потому как собака моя и это я ее в школу приволок, все запреты нарушив. Конечно, процедура эта не из приятных, но и не смертельная. Есть ведь хорошие для этого случая вещи — респиратор, защитные очки, перчатки. У нас в подсобке все это непременно хранится как раз для подобного случая. Ну и в цирке должно найтись. И нашлось! Защитившись этими нехитрыми приспособлениями, с почетным эскортом из двух гиппопо я спустился вниз, сквозь маленькую решетчатую дверку вышел на арену и стал успокаивать Шарика. Он был все еще в свернутом положении и разворачиваться, по всей видимости, совершенно не собирался. Конечно, свернешься тут, когда разные твари зубастые тебя разгрызть пытаются, как орех какой-нибудь. Вон царапины-то какие! Поглаживаю это я его по панцирю, слова ласковые говорю, мол, не волнуйся, Шарик, все хорошо, никто тебя, маленький, больше не тронет. Смотрю, зашевелился, сначала одно ушко из-под панциря показалось, потом второе. И вот развернулся он полностью и в лицо меня лизнуть норовит, только маска респиратора мешает. Ну еще бы! Такого натерпелся! Только лизать меня не надо, ладно? Как-нибудь потом, когда запах пройдет. А главный клоун мне орет со стороны кулис, нос платком закрывая:
— Давай, парень, выводи его скорее куда подальше.
Надел я на Шарика ошейник и с сознанием выполненного долга двинулся на выход. Причем оставшиеся в цирке зрители мне овацию устроили. Да, таких слов в свой адрес я еще никогда не слышал: один дядька, если я правильно расслышал, грозился спустить с нас с Шариком шкуры и голышом выпустить на болота с комарами. Ой, ой, ой, испугал!
Так вот, зашел за кулисы, а там никого почти, ну разве что чемпионы-гладиаторы, в клетках своих запертые. Ну и морды, скажу я вам! Смотрят на меня, по углам забившись, злобно так. Дай воли — в миг сожрут. Только когда Шарик завоняет, желающих собрать его как-то не находится.
— Куда идти-то? — спрашиваю я клоуна.
— Да иди ты куда подальше со своей вонючкой! И побыстрее, а то я за зрителей не ручаюсь, придурок! — крикнул клоун и указал мне на железную дверь с надписью: «Служебный выход».
Ну и пожалуйста! На мой взгляд, три сотни в кармане куртки компенсировали любые оскорбления. Будете в следующий раз знать, как с грымчанами увязываться!
Я вышел на улицу, и дверь за моей спиной с грохотом захлопнулась.
— Ну что, Шарик, — потрепал я пса по уху, — можно сказать, что ты у меня теперь герой. Победил самого чемпиона!
Шарик мой радостно взвизгнул и попытался лизнуть меня в нос.
— Молодой человек, можно вас на минуточку? — раздалось сзади.
Я удивленно обернулся. Клянусь, еще секунду назад здесь никого не было, а вот теперь передо мной стоял тот самый седой дяденька в черном плаще — хозяин всех этих гладиаторов. Интересно, и откуда он тут взялся? Дядька, скрестив руки на груди, с усмешкой смотрел на Шарика:
— Очень интересный экземпляр, юноша. И что же это за животное?
— Я уже несколько раз говорил, мистер…э-э-э-э, — ответил я, стягивая с лица респиратор. На улице от Шарика тоже пованивало, но гораздо меньше — терпимо в общем.
— Зови меня Майстер. Просто Майстер, — представился седой.
— Да, мистер Майстер. Я уже говорил, что это обычная собака!
— Собака? — Дядька удивленно вскинул брови. — Но собаки, насколько мне известно, совсем другие.
— Вы еще скажите, что собаки — лохматые, вислоухие, без панциря и на четырех лапах, — язвительно сказал я.
— Ну, не всегда вислоухие, но в общем — да, именно такие.
— Так вот, мистер Майстер; Это — моя собака, и его зовут Шарик. Я уж и вашему клоуну говорил, что у нас на Грыме все собаки такие и что пугать их крайне опасно, потому что если их напугать, то…
— Понятно, понятно, — остановил меня седой, прикрывая нос кружевным платочком. — Скажите, юноша, а за сколько вы хотели бы продать своего э-э-э-э… Шарика?
— Продать? — удивился я. — Но я не торгую собаками.
— Это понятно. Но если я вам предложу… Допустим, тысячу кредитов.
Во рту у меня стало сухо. Я и с тремя сотнями кредов чувствовал себя Крезом. А тут целая тысяча! Фантастические деньги! Да с такими деньгами я на Грыме…
— Но зачем вам Шарик? — все-таки спросил я.
— Как зачем? Из него получится отличный боец! Немного хорошей школы, тренировки и…
И тут я встретился глазами с Шариком. Тот от стресса постепенно отошел, в глаза мне смотрел преданно, даже поскуливал…
— Нет, мистер, извините. Шарик — не просто моя собака, он мой друг. А друзей не продают ни за какие деньги. Ни за тысячу, ни за десять тысяч…
— Даже так? — удивился дядька. — Даже за десять тысяч? А я как раз собирался вам именно столько предложить. Что ж, весьма похвальное отношение к друзьям нашим меньшим и очень, к сожалению, нетипичное для нынешних меркантильных времен. Ну, тогда прощайте, мой юный друг, надеюсь еще когда-нибудь с вами свидеться.
***
Не могу сказать, что к челноку я вернулся в хорошем расположении духа. Скорее, наоборот. Огромная сумма в десять тысяч кредитов не выходила у меня из головы. Надо же! Десять тысяч за обычную собаку. И я не продал! Нет, конечно, Шарик мне друг, но десять тысяч! Десять тысяч!!! Это ж какая куча денег! Я попытался представить себе ее и не смог. Ну, что-то вроде стога сена у деда на хуторе.
Разумеется, от мыслей таких я разозлился, и отчего-то именно на Шарика. И даже пару раз довольно грубо дернул его за поводок, чтобы не отставал. Словно он был виноват в том, что я не получил целых десять тысяч кредитов. А может, вернуться, пока не поздно? А может, вот прямо сейчас найти этого Майстера и сказать, что я согласен? И правда, ну что будет делать Шарик у нас на Грыме? Кур по двору гонять? Скучать по мне, пока я в школе? Единственная радость — с другими собаками погоняться да охота. А что той охоты? Сезон — два месяца в году из-за экологов-перестраховщиков. Может, все-таки вернуться?
Но я не вернулся, а так и дошел до челнока с Шариком на поводке. Увиденное меня не порадовало: около челнока пыхтела странная машина, чем-то похожая на гигантский пылесос с длинным таким толстым «хоботом». Но даже не в пылесосе дело — трап из кабины челнока был опущен, около него крутился какой-то бритый дядька в комбинезоне.
— Эй, мистер, что вы забыли около нашего челнока? — спросил я сурово.
— Да вот смотрю, прицениваюсь, — ответил дядька, с прищуром глянув на меня.
— А нечего здесь прицениваться! Тоже мне, нашли место прицениваться. Вот идите на базар, там прицениваться будете.
— Так этот челнок не продается? — удивился дядька.
— Нет, конечно, с какой стати?!! — возмутился я.
— Ну не знаю, может, ошибка какая случилась. Вечно они на бирже с объявлениями путаются, — пожал плечами дядька. — А челночок-то старенький. Рухлядь. И воняет что-то.
— Ну и идите себе, ищите новый, — разозлился я, — с запахом фиалки.
Дядька ушел, а я стал думать, что делать с Шариком. Пах он, действительно, еще ощутимо. Лететь с ним таким в одной кабине не особо-то приятно. Привязав Шарика к шасси, я поднялся по трапу и порылся в бардачке. Что ж, очень кстати нашелся большой биомешок для хранения фруктов. Есть там такая специальная мембрана на фильтре — запах не пропускает. Только ведь Шарик, он на месте лежать не будет, он ведь у меня шебутной — даром, что ли, десять тысяч стоит? Он ведь когтищами-то своими мешок этот вмиг в клочки порвет. Ежели только не заснет. А чтобы он заснул и спокойно продрых до самого дома, в аптечке есть очень хорошие таблеточки с сонной валерианкой. Вкусненькие такие, сладенькие. Шарик однажды на хуторе до дедовой аптечки добрался, так дрых потом три дня, да еще неделю как вареный ходил… Шарик, Шарик, на-на-на. Вот и славненько, спокойной ночи. Вернее, спокойного полета.
Уложив сопящего друга в мешок, я затащил его в кабину и осторожно устроил под креслом. Очень осторожно, не каждый день укладываешь спать зверюгу, за которую дают аж десять тысяч кредитов.
Управившись со зверюгой, я решил разобраться с «пылесосом». С ним оказалось все просто: он высасывал из бункера зерно, проданное нашим киборгом на бирже. Я глянул на экранчик, вмонтированный в блок управления «пылесоса», и сообразил, что и зерно наш киборг продал очень выгодно.
А теперь… Может, хватит в этот раз на мою долю приключений? Не пора ли нам до хаты? Где этот чертов киборг? Мне что, придется опять переться на эту биржу?
Глава 7 ПРОИЗВОЛ СУДЬБЫ
Знали бы вы, каких усилий мне стоило спокойно пройтись мимо вагончика с вывеской «Казино». Он ведь, коварный, как раз на площади по дороге к бирже. Ну как тут не сыграть, когда такие деньжищи в кармане?! Зайти, поставить все на «красное», допустим. И будь что будет. Либо вернусь домой богачом с шестью сотнями в кармане, либо тем, кем прилетел. Подростком с далекой аграрной планеты, с шишом в кармане. Но я удержался. Я собрал всю свою волю и не стал заходить в казино. А двинулся к бирже. Но биржа не работала. Вот еще пару часов назад все ее двери были настежь распахнуты, и внутри ее кипела бурная торговая жизнь, а теперь двери ее были плотно закрыты, и лишь на ручке сиротливо белела табличка с надписью: «Работа биржи закончена. Всем спасибо»! Пожалуйста, конечно, ну а робот-то мой, то есть наш с батей и дедом робот,