в центре, правая рука — горой Хэншань (Шаньси) на севере, левая рука — горой Хэншань (Хунань) на юге, а ноги — горой Хуашань на западе. Его глаза превратились в солнце и луну, жир, растаяв, стал реками и морями, а волосы, дав корни, покрыли землю в виде растений. Итак, хотя Пань Ку в некоторых мифах и на некоторых изображениях является ремесленником, здесь он предстает жертвой и материалом, из которого был создан мир.
Такой же мотив встречается в старой германской мифологии, в которой первозданным гигантом является Имир. Имя Имир означает звук кипящей воды в котле, звук бульканья. В немецком языке это переводится как Urgebraus, звук волн в шторм. Один перевод говорит:
Из мяса Имира была создана земля,
Из хлещущей крови моря, холмы из костей его, деревья из волос,
Небо из черепа.
Так мир был создан из частей Имира.
Мы знаем, что Вотан и двое его братьев, Вили и Be, лишили жизни Имира, или же Один сделал это (Один — скандинавское имя; в немецком это Вотан). Эти три брата были сыновьями Бёра. Имир является своего рода великаном. Эти же троя первые, кто является не великанами, но богами. Как дети великана внезапно стали богами не объясняется, но очевидно, что они обладают большим могуществом в мире, чем великаны. Согласно Саксону Грамматику они убили Имира, и в его крови утонули все другие замороженные великаны. Затем три брата затащили Имира в первичный хаос — Ginnunga-gap — и сформировали из него землю. Они взяли череп и сделали из него небо, поддерживаемое четырьмя дварфами. Поэтому иногда в поздних кеннингах (загадки в стихах) небо называется черепом, подпираемым четырьмя дварфами. Нордическая поэзия полна подобными косвенными упоминаниями.
В Волюспе вариация этого мифа гласит:
На заре времен жил Имир,
Не было тогда песка, моря и холодных волн;
Ни земли, ни неба,
Лишь зевающая пропасть [Ginnunga-gap], и никакой травы вокруг.
Слово Ginnunga родственно немецкому слову gähnen и английскому слову yawn. Это своего рода огромная, открытая щель, открытый рот. Также слово chaos в корне имеет значение «зевота» — зевающая бездна.
Бёра сыны подняли диски
И создали прекрасный Мидгард [Землю];
С юга солнце светило на камни земли,
И из земли росли зеленые побеги.
Другой текст гласит:
Из мяса Имира была создана земля,
Горы из костей его,
Горы из замороженного черепа гиганта,
Бурное море из крови его.
Множество деталей были добавлены позднее, но в этих поздних источниках мы не можем сказать с определенной уверенностью, насколько легенды об средневековом Адаме, возможно, оказали свое влияние на германскую традицию. Очень рано, в эпоху христианизации, множество легендарных материалов стали распространяться, описывая библейский образ первого человека, Адама, который в Мидраше (еврейских легендах) или в исламской традиции описывается как своего рода мировой гигант. В некоторых версиях его тело простирается от одного конца мира до другого. Мы находим возникновение космического аспекта Адама в легендах, которые гласят, что Бог взял глину, или пыль, чтобы сотворить тело Адама из четырех концов света. Он не только взял глину с четырех концов света, но эта глина была еще и разных цветов: красная, черная, белая и желтая (стоит заметить, что это четыре основных цвета в алхимии). Из красной он сделал кровь, из черной — внутренности, из белой — кости и кровеносные сосуды, а из желтой — тело. Бог собрал воедино разную пыль для того, чтобы если человек будет странствовать с запада на восток, или с востока на запад, или найдет иное место, которое ему понравиться, то Земля не сможет сказать: «Ты не можешь здесь обитать, поскольку ты не содержишь моей субстанции». Поэтому Земля ниоткуда не может изгнать человека.
В некоторых старых еврейских преданиях говорится, что первый человек простирался от одного конца света к другому. Здесь виден противоположный мотив: материя человека не просто собрана с разных концов света, но сам человек простирается на весь мир, и только после Падения, после того, как он согрешил, Бог сделал его маленьким, тогда он был сокращен до нынешнего размера. В талмудической и мидрашеской традициях, тем не менее, Адам остается одинакового роста до и после Падения. Эту идею можно также найти в Каббале. В Sefer Gigulim, каббалистическом тексте, говорится, что голова Адама и его горло во время сотворения были в середине райского сада, но тело простиралось по всем частям мира. Он также рассматривается как андрогин, как и первый человек в речи Аристофана в диалоге Платона «Пир» (Symposium). Согласно другим сведениям, он не был андрогином, но имел два лица, идея, которая отражает влияние платоновской традиции. В каббалистической концепции Адам не только был размером с мир, но и содержал в себе души всех людей, что тогда существовали — а именно, 600 000. Не постепенно они выделились из него, но первоначально каждый человек содержался в первом Адаме. Существует одна интересная деталь. В раввинской литературе говорится, что души свисали с его тела, некоторые с его волос, некоторые с носа и так по всему телу; оттуда они рождались в мире. Здесь первое гигантское существо не убивается, но после Падения сокращается и делается маленьким, что является определенной вариацией на тему убийства первозданного монстра.
Если мы сделаем обзор этих первых жертв, то увидим, что они в основном относятся ко второму типу одного из двух творцов, к пассивному типу. Эта идея уже содержится в слове жертва: он тот, кто выталкивается из реальности, тот, кто перестает существовать, уходит, уменьшается или разрезается. Он относится к образу создателя, который в какой-то момент исчез. И самое время спросить себя, что этот мотив разрушения гигантского человека или человекоподобного существа значит в психологическом смысле. Я думаю, что значение относительно понятно: это первозданное существо представляет собой аспект предсознательной целостности, иногда всецело, а иногда, как в случае с Тиамат, большей частью пассивный аспект, который разрушается ради дальнейшего развития сознания. Каждый шаг в сторону большего наращивания сознания разрушает предшествующий жизненный баланс. Это верно и в случае невроза и является одной из причин, почему человек привязывается и служит своему неврозу и обычно имеет огромное чувство опасности в противовес предшествующему неврозу состоянию. Одна из самых больших терапевтических сложностей заключается в том, что существует определенное инстинктивное сопротивление к лечению, поскольку во взволнованном положении относительно бессознательного состояния и неспособности адаптироваться психика человека имеет тенденцию устанавливать определенный баланс, некую гармонию. Эта невротическая система называется компенсацией. Неумение адаптироваться, к примеру, компенсируется фантазиями, связанными с мегаломанией. Но определенный баланс существует всегда, и всякий раз, когда планируется прогресс или расширение сознания, предыдущий баланс должен быть уничтожен. Поэтому в терапии мы говорим о кризисе лечения, и поэтому люди, подвергаясь анализу, часто жалуются, что их состояние все хуже и хуже, что до анализа все было более менее терпимо, но все стало гораздо более хуже, и они чувствуют, что не должны были касаться психологии. Также в начале анализа родители иногда приходят и говорят, что раньше их сын или дочь были, по крайней мере, выносимы, но сейчас больше просто невозможно держать их дома. Этот невротический баланс нарушается процессом привнесения новой формы сознания, и только когда новая расширенная форма сознания становится доминантной, конфликт начинает утихать.
Каждая доля прогресса в сознании, каждый творческий процесс, каждое расширение границ и изменения сознательного отношения первым делом разрушает примитивную первозданную целостность и некий баланс внутри целой системы. Так как мы рассматриваем сознательно-бессознательное психическое в виде относительно закрытой, саморегулирующей системы, то понятно, что подобные процессы раскалывают ее на части. Этот мотив в другой форме можно найти в мифе о благородном дикаре (noble savage) — сбалансированный человек, находящийся в состоянии гармонии, от которого мы отклонились ввиду нашего развития по отношению к более высокому уровню сознания (Руссо). В некоторой степени это, вероятно, чистая проекция.
Всякий раз, когда этот первозданный гигант, представляющий собой целостность, разрушается, во всех кроме одного случая существуют фигуры разрушителей, которые являются богами. Только в мифе о Пань Ку текст гласит: когда Пань Ку умер, его голова превратилась в гору Тайшань и т. д. Он умер сам, так сказать, без внешнего воздействия. Но в случае с Хунь-тунь его убивают Изменчивый и Молниеносный (Brief and Sudden), Имира разрезают три бога брата, а Тиамат с помощью ветра разрывает на части Мардук. Пурушу также убивают боги.
Это, вероятно, дает нам подсказку, почему предсознательное единство, ранняя форма самости, разрушается, и, возможно, может намекнуть, где мы должны искать происхождение сознания. Если смотреть на это с точки зрения эволюции человека, то естественным образом встает вопрос, почему человек единственный из млекопитающих имеет это странное свойство, сознание, в гораздо большей степени, чем другие известные нам существа на нашей планете. Если боги расчленили первозданное существо (можно сказать, что боги представляют собой архетипические содержания), то это значит, что одно архетипическое содержание, или их группа, разрушило первозданный всеобщий баланс. В приведенной диаграмме, мы попробуем рассмотреть предсознательное единство как континуум.