„Тук-тук, по небесам и по их жилищу. Это камень. Что происходит с ним? Он отзывается! Это скала. Что происходит с ней? Она отзывается! Откройся, господин Камень! Откройся, госпожа Скала! Они открыли-и-ись!“ И на третьем ударе небо открылось под его пальцами. Он сказал: „Готово“, и посмотрел вниз, в пустое место. Там было темным-темно, и его уши слышали шум дыхания и храп темноты. И вот он встал и потер свои пальцы. И смотрите! Первое Существо вышло из них, это была Летучая мышь, которую он назвал Тику-Тику-Тоумоума. И он сказал Летучей мыши: „Ты можешь видеть в темноте. Лети передо мной и находи то, что найдешь“.
Летучая мышь сказала: „Я вижу людей, лежащих на этом месте“. Наареау спросил: „Какие они?“ и Летучая мышь сказала: „Они не двигаются и не говорят, все они спят“. Наареау вновь отозвался: „Это компания Дураков и Глухонемых. Это порода рабов. Скажи мне их имена“. И Летучая мышь посидела на лбу каждого, кто лежал в темноте, и сказала Наареау имя каждого: „Это Ука Поддувальщик. Вот лежит Наабаве Чистильщик. Смотри! Вот Кариторо Свертывающий, это Котекатека Сидельщик. А вот Котеи Стояльщик — их великое множество“.
И когда все они были названы, Наареау сказал: „Достаточно. Я войду“. Так он прополз через щель и пошел под внутренней стороной неба, и Летучая мышь была его проводником в темноте. Он встал среди Дураков и Глухонемых и закричал: „Господа, что вы делаете?“ Никто не ответил, лишь собственный его голос откликнулся из пустоты: „Господа, что вы делаете?“ Он сказал в сердце своем: „Они еще не в здравом уме, надо подождать“.
Он пошел к месту посреди них, он крикнул им: „Двигайтесь!“, и они передвинулись. И вновь сказал он: „Двигайтесь!“ Они подняли ладони к внутренней стороне неба. Еще раз сказал он: „Двигайтесь!“ Они сели, небо было чуть-чуть поднято. И сказал он опять: „Двигайтесь! Встаньте“! Они встали. И сказал он: „Выше!“ Но они ответили: „Как нам поднять его выше?“ Он сделал шест из дерева, и сказал: „Поднимите его на этом шесте“. Они так и сделали. Он кричал: „Выше! Выше!“ Но они ответили: „Мы не можем больше, мы больше не можем, потому что у неба корни в земле“. И тогда Наареау возвысил свой голос и закричал: „Где Угорь и Черепаха, Осьминог и Великий Луч?“ Дураки и Глухонемые ответили: „Увы, они спрятались от работы“. [Уже тогда бывало такое!] И он сказал: „Отдыхайте“, и они отдыхали; и сказал одному из них, по имени Наабаве: „Пойди, позови Риики, морского угря“.
Когда Наабаве пришел к Риики, он свернулся во сне вместе со своей женой, короткохвостой угрихой. Наабаве позвал его: он не ответил, но поднял голову и укусил его. Наабаве вернулся к Наареау, плача: „Увы! Угорь укусил меня“. Тогда Наареау сделал палку с затягивающейся петлей, сказав: „Мы поймаем его этой штукой, если есть приманка, чтобы подманить его“. Затем он позвал Осьминога из его укрытия, а у Осьминога было тогда десять щупалец. Он отсек ему два щупальца и повесил их на палку как приманку, вот почему у осьминога сейчас только восемь щупалец. Они взяли приманку для Риики, и предлагая ему приманку, Наареау пел:
Риики древний, Риики древний!
Выйди, Риики, могучий;
Оставь жену свою, короткохвостую угриху,
Ведь ты оторвешь от корней небо, ты придавишь книзу глубины.
Поднимись вверх, Риики, могучий и длинный,
Опорная колонна, подопри небо и сверши это.
Сверши это, ибо таков был приговор.
Когда Риики услышал это заклинание, он поднял голову и сон покинул его. Посмотрите на него сейчас! Вот выдвигается вперед его морда. Вот он хватает приманку. Увы! Петля затянута, он крепко схвачен. Его тащат! Его тащат все дальше от его жены, короткохвостой угрихи, и Наареау кричит и пляшет. Но не жалейте его, ибо небо готово быть поднятым. День разделения настал.
Риики сказал Наареау: „Что мне делать?“ Наареау ответил: „Подними небо на своей морде; придави землю своим хвостом“. Но когда Риики начал это делать, небо и земля застонали, и он сказал: „Может быть, они не хотят, чтобы их отрывали друг от друга“. Тогда Наареау возвысил свой голос и запел:
Слушай, слушай, как они стонут, Слепленные вместе издревле!
Проскользни между ними, Великий Луч, раздели их!
Подними свою спину, Черепаха, оторви их.
Разбросай свои щупальца, Осьминог, разорви их.
Запад, Восток, отрежьте их! Север, Юг, отрежьте их!
Подними, Риики, подними, опорная колонна, опора неба.
Они ревут, они грохочут! Но пока еще, пока еще Слипание Вместе не разорвано.
И когда Великий Луч, и Черепаха, и Осьминог услышали слова Наареау, они начали вырывать корни неба, вросшие в землю. Компания Дураков и Глухонемых стояла рядом с ними. Они смеялись и кричали: „Оно движется. Посмотрите, как оно движется!“ И все это было, когда Наареау пел, а Риики толкал. Он толкал вверх своей мордой, он толкал вниз своим хвостом, корни неба были вырваны из земли, они оторвались! Слипшиеся Вместе были разделены. Все! Риики расправил свое тело; небо стояло высоко, земля опустилась, Компания Дураков и Глухонемых осталась плавать в море.
Но Наареау посмотрел на небо и увидел, что у него не было сторон. И он сказал: „Только я, Наареау, могу потянуть вниз стороны неба“. И он запел:
Смотрите, меня видно на Западе, это Запад!
Там нет ни духа, ни земли, ни человека;
Есть лишь Род первой Матери, и Первого Отца и Первое Потомство;
Есть лишь Первое Называние Имен и Первое Нахождение в Пустоте;
Есть лишь только возлежание вместе На Атибу и Ней Теакеа,
И мы брошены в воды западного моря. Вот Запад!
Так же он пел на востоке, и на севере, и на юге. Он бежал, он прыгал, он летал, он был виден и вновь исчезал, как молнии по сторонам неба, и где он оказывался, там он опускал сторону неба так, что оно приняло форму чаши.
Когда это было сделано, он посмотрел на Компанию Дураков и Глухонемых, и увидел, что они плавают в море. Он сказал в сердце своем: „Здесь должна быть Первая Земля“. И он позвал их, „Ныряйте вниз, ныряйте внии-ииз! Хватайтесь руками. Захватите глубинные скалы. Поднимайте“».
А потом начинается вылавливание земли из моря, которое мы видели в ирокезском мифе.
Таково поэтическое впечатление от одного из многих различных мифов о разделении неба и земли. Психологическое значение легко понять, если мы отнесемся к этому пренебрежительно или поверхностно, потому это для нас очевидно, что каждый психологический процесс основан на паре полярных противоположностей. Это действительно основная идея Юнга, та новая идея, с которой он перерос фрейдистское мировоззрение. Она содержит его концепцию психической энергии, которая, как и все энергетические процессы, основана на полярности, или предполагает полярность двух противоположностей. Мы так привыкли сейчас в юнгианской мысли к этой идее, что склонны недооценивать ее и не задумываемся о том, что она значит, но когда мы читаем эти мифы творения со всеми их различными двойственными парами — два создателя, две половинки яйца, разделение образов Отца и Матери, — мы видим, насколько широко распространена эта идея и что она действительно является одним из самых основных архетипических образов и лежит в основе большинства сознательных процессов разделения: разделения эго и остальной психики, или субъекта и объекта, снаружи и внутри, и всех других противоположностей.
В мифе о разделении родителей акцент делается на том, что необходимо пространство, чтобы между небом и землей могло появиться все творение. Небо в целом символизирует более духовный аспект психики, а земля — более материальный аспект. В одной из своих поздних работ по структуре и динамике психики, Юнг определяет психическую область сознания эго как лежащая между материальным царством тела и архетипическим царством духа. Эта модель психики в точности соответствует этим мифам творения. Психика в этом представлении есть triton eidos (Платон) между соматикой и духом.
Таким образом, расщепление на две части предшествует каждой сознательной реализации. Также часто до того, как бессознательное содержание становится сознательным, когда оно затрагивает порог сознания, оно стремится разделится на две части: обычно это шаг непосредственно перед тем, как оно поднимается над порогом сознания. Это связано с тем фактом, что для нас непредставим никакой психологический процесс, в основе которого не лежит двойственность или полярность. Пока же противоположности суть одно и находятся в единстве, невозможен никакой сознательный процесс.
Этот момент связан с точкой зрения Востока, где конечной целью является возвращение в состояние, которое существовало до этого разделения на противоположности. Например, просветление, которое в буддийском учении и философии называется «бодхи», или просветление, описываемое как «сатори» в японском дзен-буддизме, являются попытками сознания перепрыгнуть в своего рода вспышке интуиции назад в единство, которое существовало до разделения на две части. Это состояние nirdvandva, за пределами противоположностей, возвращение в предсознательный этап тотальности и уход от субъект-объектного разделения, которое предполагает каждый процесс в сознании эго. Большинство космогоний, однако, описывают разделение противоположностей как положительный, творческий акт.
Тот же мотив двукратного разделения появляется в традиции маори, в мифе озаглавленном «Сыны Небес и Земли». В нем говорится следующее:
«Небеса, которые над нами, и земля, которая находится под нами, были прародителями людей и источником всех вещей, ибо ранее небеса лежали на земле, и все было во тьме. Они никогда не были разделены, и дети неба и земли стремились найти разницу между светом и тьмой [это важно — дети стремились найти разницу