между светом и тьмой, между днем и ночью], потому что люди стали многочисленны, но все равно длилась темнота. [Затем идет примечание записывавшего эту легенду со ссылкой на фразы „ночью“, „первая ночь“, „от первой до десятой ночи“, смысл которой в том, что темнота была без предела и света еще не существовало.] И тогда сыновья Ранги [небес] и Папа [земли] посоветовались и сказали: „Будем искать средства, чтобы разрушить небо и землю, и отделить их друг от друга“. Тогда сказал Туматауэнга [бог войны]: „Давайте уничтожим их оба“.
И сказал Тане-Махута [бог леса], „Нет, пусть они будут разделены, и пусть одно идет вверх и становится чуждым нам; пусть другое остается внизу, и будет родителем для нас“.
И так дети неба и земли согласились, чтобы их родители были разлучены. Один лишь Теухири-Матеа [ветер] сжалился над ними. Пятеро согласились разделить их, и лишь один пожалел.
И таким разрушением своих родителей они стремились, чтобы люди увеливались и процветали, и в память об этом осталась поговорка: „Ночь! Ночь! День! День! Поиск, борьба за свет! За свет!“ И вот Ронго-Матане [один из сыновей — я не включаю все пояснения] встал, чтобы отделить небо от земли, но потерпел неудачу.
Затем Хаумиа-Тикитики попробовал свои силы, но у него также не вышло.
И встал Тангароа, чтобы оторвать своих родителей друг от друга, но не смог этого сделать.
Затем попробовал Туматауэнга, но также потерпел неудачу.
Наконец восстал Тане-Махута, Бог Леса, чтобы бороться против неба и земли. Руки его оказались слишком слабыми, поэтому склонив голову и подталкивая ногами кверху, он отделил их друг от друга. Затем возопило небо и воскликнула земля: „К чему это убийство? Зачем этот великий грех? Зачем уничтожать нас? Зачем отделять нас?“ Но о чем позаботился Тане? Вверх он послал одно и вниз другое, и вот почему говорят: „Тане толкнул, и Небо и Земля были разделены“. Он тот, кто отделил ночь ото дня. Сразу же по разделении неба и земли стали видны люди, которые до сих пор были скрыты между пустотами грудей их родителей.
И теперь Таухири-Матеа [ветер] подумал, что он начнет войну против своих братьев, потому что они разделили своих родителей, ибо он один не согласился отделить жену от мужа. [Здесь небо и земля внезапно названы женой и мужем.] Это его братья решили разделить их, и оставили только одного, землю, как своего родителя».
История, которую я процитировала, раскрывает причины, по которым дети неба и земли разделили их: во-первых, их стало слишком много, и поэтому пространство между небом и землей было слишком переполнено, во-вторых, они пытались открыть для себя разницу между ночью и днем, между тьмой и светом. Эта версия изображает более четко, чем любая другая, психологические аспекты разделения Вселенной, а именно, что отделение означает акт дискриминации, акт абсолютно необходимый как шаг в сторону большего сознания, то есть для дифференциации сознания. Не только первому, но каждому последующему шагу в сторону более высокого сознания предшествует разделение противоположностей. Слова для этого процесса разделения часто начинаются с приставки dis- (на латыни «врозь») — дискриминация, например. Этот факт указывает на тот принцип, что никто не может признать или понять что-либо без отделения и разделения. В мифе это связано с необходимостью более широкого дыхания и жизненного пространства: сначала близость неба и земли не была отрицательной, но постепенно так случилось, потому что стало задыхаться увеличившееся количество жизни.
Мы видим снова и снова необходимость расширения сознания. Более широкая и четкая точка зрения ощущается субъективно, как двери, которые вдруг открываются и вновь дают пространство для дыхания. Это освобождение определенных жизненных процессов. Бессознательное, когда оно устаревает (по причинам, которых мы знать не можем), воздействует на человека удушающе. Молодежь, например, говорит, что задыхается в домашних условиях. Participation mystique с семьей, бессознательная идентичность с ней, поначалу нормальна и является своего рода околоплодными водами, в которых плавает эмбрион, но позже она становится удушающей и человек начинает чувствовать, что не может дышать и ему нужно более широкое пространство. Иногда люди, которые живут в небольших деревнях и маленьких группах, или в племенах, испытывают одно и то же: внезапно отдельные люди чувствуют, что они задыхаются. В таких случаях может даже появиться психогенная астма как симптом, это всегда указывает того, что в данный момент необходимо расширение сознания. В прежние времена, это расширение, как правило, осуществлялось внешне, или уходом из группы, или приходом в другую группу, но не как внутренний акт. Естественно, оно также может быть достигнуто, и даже более эффективно, внутренне, расширением сознания и дискриминацией.
Такая потребность появляется, когда есть необходимость перерастания проекции. Юнг говорит, что мы можем говорить о проекции, когда появляется нарушение архаичного тождества между субъектом и объектом. Пока у меня есть мнение о чем-либо, будь то о сущности материи или о характере моего соседа, или о чем-либо еще, и это кажется совпадающим с тем, как ведет себя эта вещь или объект, я никогда не буду в состоянии действительно видеть проекции, потому что кажется, что поведение объекта совпадают с моими взглядами на него. И только когда я начинаю чувствовать внутреннее беспокойство, ощущение, что я утверждаю об этом объекте не совсем верно, когда я чувствую нечто вроде угрызений совести, когда говорю о нем, тогда я разрабатываю состояние ума, в котором я могу спрашивать себя: «Это проекция? Какой она была бы, если бы объект был другим?» И поэтому можно сказать, что в бессознательном уже присутствует новая идея об этом объекте, новая точка зрения, которая выросла и вытолкнула прочь старую. Это похоже на растения, на которых есть шапочка семян, когда они выходят из земли, и если попытаться потянуть их слишком рано, они будут уничтожены. Но спустя некоторое время, они отталкивают семена от себя и появляются новые побеги. Так же и с проекцией: сначала новая точка зрения из бессознательного растет внизу, а затем в какой-то момент другая точка зрения опадает, так сказать, как старая шелуха, и это момент, когда человек способен, и даже должен осознать проекции. Почему из этих проекций выросли, почему люди и даже целые народы перерастают их, и почему времена науки перерастают проекции и разрабатывают новые точки зрения, мы не можем объяснить. Мы можем лишь констатировать факт, что через некоторое время наступает до бессознательная потребность, которая иногда может быть предсказана наблюдением за снами и которая через некоторое время врывается в сознательную ситуацию.
Каждая точка зрения на реальность, будь то религиозная или научная, является системой упорядочения и отношения с вещами. Но, вероятно, именно потому, что это система упорядочения окружающего хаоса, и внутреннего, и внешнего хаоса, которому противостоит наш эго-комплекс, процесс упорядочения имеет свои ограничения; это, возможно, объясняет, почему по прошествии некоторого времени порядок воспринимается как тюрьма. Можно даже сказать, что каждая научная гипотеза — это инструмент для расширения сознания, которая через какое-то время ограничивает дальнейшее расширение. Вот пример: конструирование каждого события в трехмерном пространстве было очень полезным инструментом на заре механики и геометрии. Тогда было гипотезой то, что пространство имеет три размерности, и все должно быть сконструировано геометрически в этих трех измерениях. Это дало очень полезную точку зрения, так сказать, клетку, в которых ряд событий макрокосма могут быть описаны убедительным образом. Но когда приближаешься к субатомным явлениям, эта теория оказывается недостаточной, и человеку становится нелегко: наблюдаемые факты больше не вписываются в схему. Если бы мы могли признать, что три измерения составляют рабочую гипотезу, но что в той или иной области она больше не работает, мы могли бы отбросить ее и использовать другую схему. Это было бы нормально, но, как ни странно, у человеческого разума есть тенденция цепляться за старую схему любой ценой, даже ценой извращения фактов. Люди становятся эмоционально привязаны к своей рабочей гипотезе, словно это вечная истина, и потому, естественно, она становится тюрьмой, которая препятствует развитию сознания в той же степени, в какой когда-то помогла продвинуться. Так обстоит дело с большинством архетипических идей, которые использовались в качестве рабочей гипотезы. Если мы их излишне выделяем и цепляемся за них эмоционально, они становятся тюрьмами, и когда это происходит, это тот момент, когда разрушение клетки, которую они образуют, воспринимается как расширение сознания и открытие новых возможностей жизни. Это своего рода основной процесс, присутствующий в каждом шаге вперед, в каждом расширении сознания. Именно поэтому он описывается как одно из первых и самых основных событий во многих космогонических мифах.
Другая проблема, которая возникает вместе с потребностью в обновлении сознания, состоит в том, что в коллективном бессознательном все архетипы загрязнены друг другом. При достаточно глубоком изучении любого архетипа, вытаскивая все его связи, вы обнаружите, что можно вытащить все коллективное бессознательное! Мне всегда вспоминается китаец, который рассказывал о некоем виде травы, корни которых распространяются так широко, что ее никогда нельзя выдернуть полностью. Китаец говорил, что если потянуть корень этой травы, то можно выдернуть весь газон! То же самое и с архетипами: если тянуть за один из них достаточно долго, вытащишь все коллективное бессознательное! Вот почему в психологии нельзя и запрещено подходить к этому содержимому, используя лишь функцию мышления. Для психологической интерпретации нам нужна функция чувствования, которая рассматривает тон чувствования архетипического образа, так же, как и его логические связи с другими образами. У дерева, например, есть символ, с очень особенным оттенком чувства. Он эмоционально передает вам нечто, что не совпадает с солнцем, великой Матерью-Землей, Источником, и так далее. Как только посмотришь на него, испытывая чувство, то понимаешь, что хотя эти символы загрязнены или связаны, у