В мифологии переход от одного основного числа к другому может быть достигнут различными способами. Можно рассчитать две процедуры: либо расщепления одной единицы, либо добавления еще одной, чтобы сделать два. Но как только у нас есть два, то здесь вновь проблема: вы можете достичь трех двумя способами: или путем добавления еще одной единицы, или путем реконструкции первой единицы, разделяя ее на два, что позволит сделать три. То же самое с тремя: если у вас есть треугольник, вы можете добавить четвертое, или вы можете сказать, что три на самом деле одно, так что если объединение из трех добавляется к трем, это дает четыре. То же самое справедливо и для четырех: Есть четыре единицы, и вы можете продолжить, добавив единицу, которая могла бы дать пентаграмму, или существует четыре, и вы можете воссоздать исходную единицу, которая затем дает quinta essentia алхимиков. При добавлении следующего номера, как воссоздание первоначальной единицы, это на самом деле не следующий номер, но только один из предыдущих номеров. Мифологически, это просто один из четырех и он не чувствует себя пятым. Если вы читали алхимические тексты, это quinta essentia, квинтэссенция, которая на самом деле есть одна из четырех, в то время как пятый рассматривается как число природы, недостатка, природного несовершенства и телесного существования, некоторые размышления о символике чисел говорят, что это natura naturata, несовершенство «всего лишь природы». Но другой вид пяти есть квинтэссенция, наибольшее совершенство, полная противоположность natura naturata.
Таким образом, в символизме чисел всегда есть зависимость от того, какого типа ваше число. Например, в нашей теологической мысли есть проблема трех в Троице Отца, Сына и Святого Духа. Но Иоахим Флорский говорил о общей субстанции Отца, Сына и Святого Духа, и некоторые из его высказываний были осуждены Церковью как тайное введение Четверицы, так как у него была ипостась общей субстанции из трех, как будто это нечто самостоятельное. На самом деле он только смотрел на один из трех, который отличен от добавления единицы, но, естественно, одно приводит к другому, а его поняли в том смысле, что он добавляет четвертое и, соответственно, осудили. Если посчитать, то можно сказать, что исходная единица составляет континуум, и каждое число может быть понято как представляющее единство предшествующих ему в новой форме. Два на самом деле есть два аспекта единицы, три на самом деле есть три аспекта исходной единицы. Четыре — это только четыре проявившихся аспекта единицы, и так далее. Так что это своего рода объединение континуумов под первоначальным числом, исходной единицей.
Как я это понимаю, следовательно, в этом мифе ацтеков пятый мир не был действительно пятым, но граничным явлением пяти. То же самое можно видеть в Китае. У нас на Западе есть четыре основных элемента, а в Китае их пять или шесть. Но когда вы смотрите на это, они всегда находятся в одном и том же порядке, поэтому они не очень отличаются от наших четырех элементов, за исключением того, что единство четырех, исходная единица, подчеркнута отдельно. Вот почему, если считать поверхностно, говорится, у китайцев есть пять элементов, а не четыре. Но если посмотреть на китайские рисунки, то можно видите, что это не противоречие четверице, но иной тип счета.
Когда есть священное число, следующее число — всегда грешное. У нас это тринадцать. Двенадцать есть полнота, потому что три раза по четыре — особенно полно. Тринадцать — это число-нарушитель, так что оно или очень счастливое, или очень несчастливое. Оно нарушает естественное чувство целостности и группировки. У чисел, в их первоначальном смысле, всегда есть качество группы. Например — и это очень глубокая история, хотя и звучит наивно — Юнг сделал эксперимент с некоторыми людьми из африканского племени: он показал им три спички и спросил, сколько их. Ответ был — три. Затем он сделал другой набор, из двух спичек, и спросил, сколько их было. Ответ был — два. Затем он взял одну из спичек из группы трех и переложил ее в группу двух, и снова спросил, сколько спичек, и получил ответ: две-две спички и третья спичка. Указывая на другую группу, он спросил, сколько спичек там, и получил ответ: две-три спички. Так исходная группировка придала качества трех своей группе, которую она сохраняла, даже если одна спичка был перенесена, а остальные принадлежали к исходной два-группе.
Этот перенос качеств имеет отношение к тому, как действует бессознательное. Например, первобытные пастухи могут считать свой скот, на самом деле не умея считать, потому что словами они могут считать только до семи или до десяти, но они могут за минуту правильно сосчитать шестьдесят три овцы, которые у них есть. Существует своего рода бессознательное понимание числа как группы и способность видеть его непосредственно через бессознательное, не имея возможности рассчитывать последовательно, как мы. Такое осознание числа соответствовало бы осознанию полноты группы. Это очень таинственное явление, я могу лишь обратить ваше внимание на это, но в этой проблеме есть гораздо больше того, что мы еще не решили.
Я хочу дать несколько отсылок на четырехкратное разделение творения. В индуистской традиции иногда говорится о первоначальном существе, Пуруше, что одна четверть от него — это все существа, а три четверти — это мир бессмертных на небесах. Он представляет собой совокупность, но подразделяется на одну четверть и три четверти. Существует также тенденция к четырехкратному делению в Китае, где племена мяо до сих пор поклоняются Пань Ку, первому существу, вместе с тремя государями. Здесь снова есть исходная группа из четырех, и снова дифференциация трех и четырех. Они не просто четыре: трое из них — государи, а один первоначальное существо. Мы снова видим исходное единство, к которому затем добавляются три.
В германской мифологии можно найти идею, что мир создан из изначального гиганта Имира. Боги приняли его череп и распростерли его над землей, и над ним сделал небо. Череп держали четыре карлика, стоящие на четырех углах земли. Потому в более поздних стихах небо не называется небом, но очень часто его называют «бремя карликов», или «бремя четырех карликов».
В некоторых африканских мифах существует изначальный Бог, который спускается на землю, где находит трех других существ, которых он не создавал. Он создал все, кроме этих трех: грома, Ндоробо и слона. Не совсем ясно, кто такой Ндоробо, но он есть своего рода вторичный бог-творец: из его распухшего колена появились первые человеческие существа. Здесь опять ритм одного и трех, но первоначальная группа, приводящая все в существование, есть четыре.
Бена-лулуа говорят, что высшим создателем был Фидии Мукуллу. Он не создал мира напрямую, но у него было четверо сыновей, которых он послал на землю, чтобы создать мир.
У египтян были первоначальные воды Нун, первая вода, в которой невидимо существовал творческий дух Бога Атума. Из него вышли или четыре обезьяны, или четыре лягушки, или восемь обезьян и восемь лягушек, и они поклонились солнцу, выйдя из воды. В этом случае есть группа из четырех или восьми существ, которые поклоняются первому появлению света.
Четырехкратный акт творения можно найти в гораздо более дифференцированной формы в некоторых гностических мифах, например, в учении Валентина, который сейчас более известен нам по Codex Jung. Согласно Валентину, первое существо, которое он называет Autopater, Отец самого себя, или Само-отец, то есть, создавшая себя целокупность, в начале охватывало всю вселенную. Он не сознавал себя, никогда не стареющее, вечно молодое существо-гермафродит. Он, содержал в себя Эннойю, мысль, которая также называлась Sige, тишина. Они объединились и рождался человек (Антропос) и Алетейя (Истина). И вновь из первой пары сначала создается группа из четырех богов: Бога и его женский внутренний партнер, Человек (но не думайте о человека сегодняшнем в смысле человечества, ибо Антропос является божественным старшим братом человечества, если говорить по-индийски: я имею в виду идею о человеке как божественном существе), и Алетейя, Истина, это слово по-гречески женского рода. И теперь есть две пары, которые он называет первой, никогда не стареющей духовной тетрадой, что означает группу из четырех. Эта группа затем создала четыре других, а именно Антропос, Экклезиа, Логос и Зоэ: Антропос, духовный облик человека, Экклезиа, женская персонификация человечества, можно сказать, духовная церковь, Логос, проявленная и высказанная мысль, и Зоэ, жизнь. Эта четверка вновь создала четверичную группу, которая является Святым Духом, и так далее, но я это пропущу. Есть бесчисленное множество различных божеств, к которым я вернусь позже в главе, посвященной проблеме цепных реакций, — много, много богов, которые были созданы. Важно то, что в некоторых из систем Валентина есть четырехкратные начала, и даже потом процесс продолжается в четырехкратностях, вероятно, под влиянием пифагорейской философии (пифагорейцы поклонялись тетраде как святейшему из всех чисел).
Возможно, зависел от Валентина гнозис человека по имени Маркос, основателя другой гностической секты. Маркос говорит, что в начале было первое существо, у которого не было отца, о котором нельзя думать, у которого не было вещества, и который не был ни мужчиной, ни женщиной, которое не может быть понято. Он открыл рот, и произнес Слово, которое было таким же, как он сам, Сын, Логос (вы видите здесь влияние христианства), и первое слово, он сказал, было Arche — что по-гречески означает «начало»: А как число 1, R как число 2; СН как число 3, и Е, как число 4. Он говорил только слова, которые состояли из четырех букв, и, говоря эти творящие слова, он создал вселенную.
Если рассматривать на символику чисел в мифах, ни в коем случае нельзя думать, что два и четыре, затем восемь это единственные значащие числа (хотя я выбрала только те мифы, где эти числа имеют особое значение, и пропустила значительную их часть где есть три создателя). Например, два создателя дрейфует в лодке и черепаха приходит как помощник, как третий. В южноамериканских мифах группа из трех богов создает мир, и в мифах ацтеков очень часто существует группа из трех в виде фигуры отца, ф