В одном из алхимических текстов это особенно ясно: в философии Герардуса Дорнеуса. Он был учеником Парацельса. Дорнеус описывает алхимическое делание согласно старой средневековой традиции, которые до сих пор сохранились в его время: человеческое существо состоит из тела, души и духа (или разумной души). В акте медитации необходимо сначала отделить душу и дух от тела. Это то, что каждый монах делает в монастыре: это означает отделение от своих физических побуждений и аппетитов, от сексуального доминирования и от всех теневых элементов, которые связаны с телом. После этого, вы разделяете душу и дух и разъясняете, что есть дух, что есть душа, и что тело. Сделав это, а это только аналитическая часть алхимической работы, он описывает, как воссоединить дух и душу. Это он описывает по большей части с точки зрения coniunctio, но потом он идет на шаг дальше — шаг единственный в своем роде, которого нельзя найти ни в одном мистическом тексте средневековья: он чувствует жалость к своему телу, которым пренебрег, и говорит, что он не может просто выбросить его на помойку, но что оно тоже должно быть искуплено во внутреннее единство, в уже существующее unio mentalis.
Благодаря процессу медитации тело должно воссоединиться с остальными частями, и это он описывает как unio corporate. Это создание бессмертного тела в смертном, создание corpus glorificationis, с помощью которого вы как бы выкупаете основной элемент вашей физической структуры. Затем следует интересный шаг. Вы думаете: ну все, теперь все готово! Сначала вам нужно отделить все друг от друга, затем вам нужно отбросить плохое, словно вы разбираете на части автомобиль и затем собираете его снова после того, как почистите каждую его часть, так что теперь вы можете расслабиться и чувствовать себя счастливым: теперь весь человек стал един в теле славы. Нет! Дорнеус гениален, и он добавляет еще один шаг, а именно союз с unus mundus, единым миром, или единым космосом. Это означает, что унификация индивида в конце процесса происходит не только внутри себя, но еще дух, душа и тело объединяются с космосом.
Unus mundus — это средневековая богословская концепция, которая гласит, что когда Бог создал мир, он, естественно, сначала, как хороший архитектор, сделал план, модель космоса. Он сделал это в Премудрости Божией — она и есть unus mundus, творческая анима Бога, в которой он создает модель мира, или иногда она отождествляется с предсуществующим Логосом, то есть Христом до его рождения на Земле. Этот unus mundus не космос, как он есть сейчас, но идея в душе или уме Бога, план, который Бог продолжает реализовывать, как архитектор следует своему плану при строительстве дома. Когда индивид достиг этой стадии осознания и един внутри себя, он соединяется не с реально существующим космосом, который, согласно христианскому учению, является тленным и подвластен смерти, но с unus mundus, той ментальной моделью мира в сознании Бога, или в Премудрости Божией. Он становится одним, это coniunctio, он соединяется, он объединяется в акте любви с Sapientia Dei, которая идентична с unus mundus и идентична с опытом синхронистичных событий.
Синхронистичные события намекают нам на то, что архетипические констелляции в коллективном бессознательном человеческого индивида могут также появиться в событиях внешнего космоса. Естественно, если человек испытывает такие синхронистичные события и мыслит по-средневековому наивно, он может заключить, что наша психика, в некотором смысле, совпадают с космической реальностью. Это способ объяснения действительности с помощью причины, и Юнг избегает его с помощью понятия синхронистичности. В противном случае мы должны были бы верить, что бессознательное всепроникающе, вплоть до границ космоса. Это нельзя доказать, и с научной точки зрения это кажется подозрительным. Поэтому Юнг ввел вместо этого понятие синхронистичности.
Средневековое мышление, в котором не было концепции синхронистичности, представляло себе своего рода магическое единение индивидуальной психики со всем космосом. Для того, чтобы отделить ее от космоса, как мы видим, Дорнеус придумал очень гениальную идею, что объединение происходит не с реальной действительностью, но с unus mundus, реальностью в мыслях Бога, или с Sapientia Dei, Премудростью Божией, которая в Библии предстает как персонификация женского.
Премудрость Божия интерпретируется в современной мариологии как предсуществующая модель земной Девы Марии: Христос существовал до его реальной жизни на земле, как Логос, Слово, потому и Мария существовала ранее. Ее существование как Sapientia Dei от века поэтому было бы тем, что мы называем психическим аспектом материи. Из этого вы, возможно, поймете, почему Юнг закричал от радости, когда папа Пий XII объявил догмат об Успении Марии! Это была настоящая пощечина для материалистического мира, потому что это означало признание психического аспекта вопроса. В самом деле, если знать об истории религии достаточно, чтобы понять, это было задумано как пощечина материалистической доктрине. Папа Пий сам понимал связь, которую он здесь делал. Для нас это совпадает с тем, что Юнг уже видел задолго до того, а именно, что то, что мы называем психикой и что мы называем материей, есть две стороны одного явления жизни, которые, если наблюдать их экстравертным образом и с экстравертными методами извне, дают результаты, которые описывают физики, в то время как если мы описываем это интроспективно, изнутри, мы получаем феномен, который я попыталась описать в этой последней главе. Это творение наоборот, на самом деле просто зеркальное отражение всех внешних космологических теорий.