– У Новака.
– Все, снимай его с корпуса. Вы втроем справитесь?
– Да, сэр.
– Может, я ему сначала программу реанимационных мероприятий подкорректирую… – сказал Блохин.
– Нет, сначала ты займешься бортовым компьютером. Парень угробился, прими это как данность. Если тебе так легче – он сам этого хотел.
– Ты-то откуда знаешь, Рэд?
– А я с ним спарринг отработал! – усмехнулся Гардон. – Как реанимируешь БК, я тебе подробнее расскажу. И вон, смотри, у него электронный ключ в гнезде управления торчит, а не пилотское удостоверение.
– Это еще ни о чем не говорит.
– Серьезно? А мне яхта шепнула, что ее упоротый пилот не аттестован.
Виктор угрюмо промолчал. Вдвоем они отсоединили пилота от управления, а систему спасения, вроде как в благих целях поглотившую человеческое тело, – от кресла. Выпотрошенное рабочее место одиночника превратилось в широкую табуретку на амортизаторах. Рэд с Виктором переключили реанимационный мини-бокс на аккумуляторы аптечки и столкнули Питеру в донный люк тело, упакованное в гель и пластик. Рэд собрал разлетевшиеся по кабине элементы виртуального контроля и, пока Виктор занимался бортовым компьютером, подплыл к стойке дальней связи.
– Я пощелкаю?
– Угу. ДС и ближняя на БК не выведены. Голосовые каналы и SOS он только вручную мог включить. Спорим, все работает?
– Сейчас проверю.
Вполуха прислушиваясь к переговорам техников, Рэд запитал стойку и вызвал мостик не через свой аудиоканал, а с яхты, как это сделал бы ее пилот, будь у него на то силы и желание. Кейт тут же откликнулся.
– Иди сюда, Рэд, я знаю, что случилось, – позвал Блохин.
– Я тоже знаю. Парень сунулся на ускорителях, куда не надо, рванул назад по координатам возврата и вывалился из аномалии практически на звезду. Пока маршевые его оттуда выталкивали, сдох экран-генератор и один из движков: то ли его в тоннеле деформировало, то ли банально каменюку словил. Мораль… И так все понятно.
– Да уж.
– Что там с бортовым компьютером? Почему он с нами разговаривать не хочет?
– Потому что его перепрошили вдоль и поперек. После аварии дополнительные маршевые и тормозные двигатели конфликтуют с базовой схемой. Она на четыре движка рассчитана, а у него восемь. Нашими стараниями уже семь. В общем, есть тут несколько изящных решений… Но если заниматься всем этим конструктором всерьез, несколько часов уйдет. Ты от меня конкретно сейчас чего хочешь, господин капитан?
– Конкретно? Глуши все. Нам только еще одного несанкционированного пуска двигателей не хватало. Я на маневровых в ангар въеду.
– Ага, понял… То есть… Куда ты въедешь? В наш ангар?! Сцепка туда не влезет!
– Сцепка – нет, яхта проходит.
– Если яхта в ангар встанет, она своей крестовиной все перегородит! Как ты поверх нее катер загонишь?
– А никак не загоню. Катер вместе с вами пойдет на периферийный стыковочный узел «Моники». Переведете его в транспортное положение, обесточите, все проверишь, доложишь Стрэйку. После этого можешь забирать пилота в наш медотсек.
– Слушай, Рэд… На «Монике» внешний обвес по максимуму. К стыковочным узлам фиг доберешься. А единственный свободный ты заткнешь малым бортовым звездолетом? Случись что, к нам даже не пристыковаться!
– Случись что – сбросим катер.
– Отлично…
– Потом подберем. Питер!
– Да, сэр?
– Мы заканчиваем, что у вас?
– Есть поверхностные деформации обшивки без нарушения герметичности. Энергоустановка цела. Кормовой экран-генератор под замену. Дефект кожуха третьего маршевого двигателя.
Третий маршевый двигатель яхты – это который рядом с четвертым, что логично. А четвертый Рэд очень эффектно демонтировал.
– Ремонту подлежит? – быстро спросил он.
– Уже заканчиваем, господин капитан. Фон – норма, можно в ангар. На консоль четвертого маршевого двигателя установлена заглушка.
– Хорошо. Возвращаемся. Вызывайте модуль, сгрузите оборудование, чтобы не тащить через «Монику».
– Да, сэр.
– Мостик, не менять параметры полета. Катер пойдет на периферийный стыковочный узел. Модуль и яхта – в ангар. Обновляем протоколы безопасности для малых бортовых звездолетов, жду код доступа на периферийный.
Пауза в эфире.
– Повторите.
Повторил. Иногда общий аудиоканал – очень полезная штука. Избавляет от лишних дискуссий.
– Принято, – сухо сказал Стрэйк и перезапустил протокол.
Рэд дождался, пока модуль с оборудованием отойдет подальше, и нежно толкнул сцепку движками по направлению к «Монике».
– Просто сказка, Рэд! – пробормотал Виктор, глядя на приближавшуюся угловатую громадину, подсвеченную габаритными огнями. – «Как перевезти в одной лодке волка, козу и капусту».
– Я всегда думал, что это задачка на сообразительность.
– Не в твоем исполнении, капитан. У той задачи ответ есть, а у твоей нет. На быль совсем не тянет, для мифа эпичности недобираем. Если задуматься, что мы оставим после себя? Один искореженный периферийный узел, раскуроченный грузовой контейнер и два смятых в лепешку малотоннажника. Мелковато, чтобы стать легендой дальнего космоса. Бесславно помрем!
– Пессимист, – улыбнулся Гардон. – Расслабься, закрой глаза и доверься капитану.
Они причалили левым бортом. Виктор остался командовать техниками и транспортировать пострадавшего пилота. Рэд перебрался на яхту через шлюз, отстыковал аварийный кораблик, чуть отошел, с замиранием сердца глядя, как сигарообразная тень ускорителя проходит в пяти сантиметрах от лапы внешнего погрузчика «Моники», и включил маневровые двигатели.
В управлении яхта была скользкой и почти невесомой после тяжелой сцепки. Нервной, как норовистая лошадь, которой надели шоры и заставили топтаться среди узких загонов, щелкая бичами со всех сторон. Рэд несколько раз перевернулся, прежде чем приноровился. Короткими импульсами он погнал кораблик вдоль борта «Моники» к открытому ангару.
И вправду сказка, как сказал Блохин!
Гравитации нет, БК – в режиме ограниченной функциональности. Пульт, из которого выдвинулись джойстики маневровых двигателей, настороженно таращился на чужого пилота слепым полотном дисплеев, из-за чего в рубке брезжил какой-то тревожный полусвет. Вместо дополненной реальности на обзорниках – двухмерное видео, две координатные оси, вектор направления и дальномер. А, ну еще относительную скорость бортовой компьютер яхты вдруг начал показывать. Его спать отправили, а он все равно что-то там себе думает… Сообразил, что мимо проплывает борт несущего корабля, который можно измерить в метрах в секунду.
– Помогаешь? Умница, – шепнул ему Рэд, у которого в тактическом окне гермошлема и так отображалась вся необходимая информация. «Моника» обеспечивала капитану информационную поддержку.
Перед пультом торчали потроха кресла с ремнями, которые не получилось подогнать вплотную. За любым неаккуратным маневром следовал чувствительный рывок в привязной паутине, позволявший на собственной шкуре прочувствовать законы инерции и всю суровую романтику космических полетов. Избаловались господа пилоты на своих сверхскоростных кораблях. Выпендриваются. На вылазки легкие скафандры надевают – в них, видите ли, по чужим звездолетам лазать удобнее и тактильная чувствительность перчаток ближе к естественной…
В ангар Рэд зашел не с первого раза, и не со второго, и не так чтобы идеально чисто. При проходе через силовой щит крестообразную конструкцию с разнесенными движками и ускорителями все равно немного закрутило. Створ Рэд не задел, но если бы палубная команда не поймала яхту в гравитационную ловушку, он протаранил бы планетолет, припаркованный у дальней стены.
Яхта омерзительно проскрежетала по металлу четырьмя короткими посадочными опорами, дернулась в последний раз и встала. Рэд обесточил маневровые двигатели, спустился из кабины чужого звездолета, спрыгнул на платформу, придержавшись за край люка, поблагодарил команду за работу и подошел к старшему технику.
– Левис, как думаешь, наша гравитационная ловушка ее удержит? – спросил он, оглянувшись на хлипкие посадочные опоры чужого звездолета, которые не вызвали особого доверия.
– Застопорим на случай маневра, никуда не денется, – заверил тот.
– Хорошо. Тогда поживее.
Рэд кивнул Левису Белтсу и зашагал к лифту.
Техники «Моники» облепили находку со всех сторон. Длительное аудиомолчание и скупые разговоры по существу они с лихвой компенсировали бурным обсуждением вылазки. Настрадавшаяся яхта, стреноженная стопорными элементами, уходила в спящий режим под эмоциональный пересказ собственных злоключений.
– …а я тебе говорю, он форсаж врубил за секунду до того, как движок включился!
– Да не, сначала выхлоп движка был, просто быстро все очень.
– Ему бортинж период выключения считал!
– Считал, да не просчитал.
– У нас что, правда трупак на борту?
– Не к добру это…
– Почему отдыхающая смена в ангаре болтается?! – рявкнул Левис Белтс. – Вот я вам сейчас капитана обратно позову! И расспрашивайте его, кто смелый, сколько влезет. Рты закрыть, прибывший звездолет повторно отдефектовать. Палубной команде отбой.
В рубке капитана дожидались Джери и Кейт.
– Всем спасибо, – с порога сказал им Рэд. – Джери, уходим с орбиты, возвращаемся на курс. Катер нормально сел или перестыковать, пока я не переоделся?
– Нормально.
– Так… Сколько времени?
– Сорок пять минут до смены вахт.
Со временем последние сутки точно творилось что-то неладное. Оно носилось по кругу, как аварийный кораблик вдоль ледяных колец.
– Ничего себе! Я думал, мы ее быстрее загрузим.
– Ты не думал, капитан, – сказал Стрэйк, – и это – основная проблема на нашем корабле. Из-за твоей прихоти мы всей командой под суд пойдем за нападение и незаконное проникновение на чужой звездолет.
– Не преувеличивай, Джери. Это была спасательная операция.
Стрэйк развернул пилотское кресло.
– Рэд, ты «Кодекс космоплавателей» хоть раз открывал? Это была бы спасательная операция, если б ты не влупил по яхте из плазменных пушек! Если мы, не получив сигнала бедствия, сначала стреляем, а потом самовольно проникаем на борт чужого судна – это нападение и абордаж. Тем более что на борту находился выживший член экипажа!