Звездолет тормозил. Скелет динозавра приблизился, распался на тысячи каменных позвонков, которые густо посыпались из черноты, замедлились, поплыли мимо мерзлыми глыбами и разошлись в стороны. Космос на обзорных экранах сузился до лавовой долины планетоида, лежавшей в густой тени. Обломок медленно вращался, но далекий свет еще не добрался до наплывов когда-то раскаленных пород.
За спинами пилотов Блохин сказал Сержу что-то ободряющее. Прошелестела диафрагма люка. Стрэйк оповестил экипаж. БК сыпал цифрами расстояний и рекомендациями и тренькал сигнализацией, предупреждая об опасном сближении.
– Слишком быстро, капитан.
– Вижу и слышу. Чуть-чуть просчитался. Сейчас погашу.
– «Моника», беззвучный режим, – приказал Стрэйк.
Речевой информатор заткнулся.
– О, как тихо стало… Спасибо, Джери.
Гардон развернул маневровые «в пол» и бахнул тормозным импульсом. Звук был такой, словно где-то внизу под трюмом разом заработали и отключились несколько гигантских шуруповертов. Корабль тряхнуло. Обожженный грунт осветили прожекторы «Моники». В окне визуального контроля пошла «живая» картинка с видеокамер, не приукрашенная системами дополненной реальности. Унылый пейзаж – черные скалы, острые зубья, отбрасывающие резкие тени…
– Неровно, – прокомментировал Стрэйк. – Утюжить площадку будем?
– Посмотрим. Если крен опорами не скомпенсируем.
Рэд прошелся над планетоидом, развернулся у самой поверхности и посадил звездолет на участок, с одной стороны огороженный стенкой кратера, а с другой – крутой террасой. Застывшие складки породы свешивались в пропасть, точно гигантская тяжелая скатерть. Опоры вгрызлись в грунт, звездолет осел, несколько раз качнулся, выровнялся и встретил восход далекого светила, который наступал здесь каждые семь часов.
– Капитан – экипажу. Произведена посадка на планетоид. Собственная гравитация – ноль двадцать восемь. Компенсаторы в жилых отсеках – в стояночный режим до корабельного стандарта.
Стрэйк заглушил двигатели, отключил обзорники, оставив узкое окно визуального контроля на центральном экране, и запустил автодиагностику.
– Ну и куда ваш Лео Лиман собирался отсюда выруливать? – спросил он. – Мусора до черта. Ни разогнаться, ни прыгнуть.
– Лео не собирался выруливать, он хотел уйти красиво, – сказал Рэд и встал.
– Чего ж он тогда по координатам возврата обратно рванул, как жареным запахло?
– На рефлексах, наверное. Где Кейта носит? Он мне прием на всех частотах обещал!
– Спокойно, капитан, есть у нас прием на всех частотах.
– Да? Я не посмотрел… Джери… Пойдем выпьем!
– Двенадцатый час.
– Самое время! – сказал Рэд.
Бар в этот вечерний час не пустовал.
В баре Виктор с Кейтом играли в карты. То есть бортинженер «Моники» осваивал это непростое занятие под чутким руководством радиста.
– Вам для чего объявляли о посадке в сложных условиях? – спросил Стрэйк и уселся к ним за стол, прихватив два пустых стакана. – Чтобы вы тут расслаблялись?
– Обучались, – поправил его Кейт.
– Все равно вы всех перебудили, – поддакнул Блохин.
– Присоединяйтесь.
Открытая бутылка виски, которая стояла на столе, пошла по кругу.
– Как Серж? – спросил Гардон.
– Его в следующий раз обучим, – ухмыльнулся Кейт.
Рэд посмотрел на Виктора.
– Жив, относительно здоров, – сказал Блохин. – Если бы все это время лежал, был бы без «относительно». Все нормально, спит у себя, вы его укатали в ноль.
Гардон перевел взгляд обратно на Кейта, но не успел задать следующий вопрос.
– У меня два зонда на границе системы, среагируют на активную локацию. Это кроме наших приемных антенн. Садись, капитан, – предложил радист.
Рэд отрицательно качнул головой, достал из кармана пачку сигарет, налил себе еще и со стаканом в руке отошел к вытяжке. Джери с Кейтом заспорили насчет обязательности присутствия в ходовой рубке всех членов комсостава во время старта и прибытия в конечный пункт маршрута. Регламент требовал. Космолетчики по этому пункту расходились во мнениях. С возрастом и опытом процент расхождений накапливался и грозил перевалить за критическую отметку.
– Вам связь с планетоидом требовалось установить? – ухмыльнулся Кейт Фил. – На кой черт я там сидеть буду, если вы штурмана отпустили, идете на ближней локации, вокруг ни души, оборудование в порядке… У бортинжа тоже все в норме.
– То есть это бортинженер сказал: «Чего нам в рубке торчать, если что, две минуты – и мы там». Типа нечего пилотов баловать. Так, Виктор?
– Примерно… Вы хоть намекните, чем дело кончилось, погнался кто-то за нами или нет, – миролюбиво предложил Блохин.
– Нет, – Гардон вернулся к столу с дымящейся сигаретой в руке и, ни на кого не глядя, поставил пустой стакан на край.
– Плесните мне кто-нибудь.
Стрэйк поднял на него глаза и молча наполнил стакан на треть.
– В другой раз сыграем, – негромко сказал Кейт Виктору и аккуратно собрал карты.
Рэд выпил залпом, выбросил недокуренную сигарету и шагнул к богато заряженной стойке, которой обычно пользовались «дорогие» пассажиры, а экипаж предпочитал не трогать. Экипаж себя и так не обидел. Командный состав устроил в углу собственный небольшой склад провианта и алкоголя, прикрыв от посторонних глаз фальшпанелью с надписью «Пожарно-спасательное оборудование». Сверху на самодельном саркофаге красовался аварийный пищевой синтезатор с автономным снабжением, который можно было быстро убрать с глаз и закинуть к кому-нибудь в каюту. На случай маневра его примотали скотчем.
Когда на борту не было посторонних, космолетчикам хватало одного стола и нескольких стульев. Остальная сложенная мебель торчала из пола нелепыми угловатыми бутонами, сторожившими подходы к комплексу барного оборудования.
Полукруглая громадина с пологим парапетом загадочно мерцала в углу хрусталем бокалов, вплавленных в противоперегрузочный гель. Общий язык с этой эксклюзивной системой бортового питания могли найти только Виктор Блохин и двое техников. Все остальные смотрели в ее сторону с почтением. Капитан и штурман под настроение эксплуатировали кофемашину. Виктор как-то баловался с коктейльными наборами. Но стандартному оборудованию кают и личным запасам комсостав доверял больше.
Включенный льдогенератор мелко застучал, как будто задрожал от холода.
Рэд уперся в стойку свободной рукой, набрал в пригоршню фраппированного льда, стряхнул на пол большую часть коктейльной изморози, а остальное приложил к виску, прижимая к углу глаза основание ладони. Его заметно качнуло. По щеке и подбородку стекла тоненькая струйка воды.
– Рэд, иди сюда, посиди с нами, – предложил Блохин в наступившей тишине.
– Поесть что-нибудь сообразим, – поддержал Стрэйк.
Гардон помедлил, оттолкнулся от стойки и вытер ладонь о летный комбинезон.
– Нет, спасибо, всем отдыхать. Я у себя, в девять утра стартуем, – сказал он, пересек кают-компанию, на выходе не вписался в дверной проем и зацепил плечом косяк.
– Не нравится мне это, – многозначительно произнес Кейт. – Джери, что не так с посадкой?
– Все штатно, – сказал Стрэйк. – Он как всю жизнь на этот вихляющийся планетоид садился.
– Двигатели малой тяги оттестировали? – рассеянно спросил Блохин, не сводя глаз с закрывшейся двери.
– Я же сказал, все в порядке: как сели, так и взлетим, – сказал Джери. – Ты, Виктор, меньше нашего радиста слушай и чаще в ходовую рубку заглядывай – узнаешь все из первых рук. – Джери разлил остатки спиртного на троих. – Ну что… За здоровье и расходимся по каютам. По всем приметам Рэд там сейчас догонится, так что мне завтра первому за руль.
– Серж намекнул, что Амалия ему весь кислород перекрыла, можем продлевать, все равно лететь некуда, – буркнул Блохин.
– Тебе, Виктор, начальство что сказало? В девять утра быть на рабочем месте. Считай, что первый пилот в моем лице подтвердил. Какая твоя задача? Не опоздать. Распустились вконец.
Стрэйк отсалютовал Кейту стаканом.
– В девять так в девять, – пожал плечами радист. – Кто рискнет поставить на то, что капитан не опоздает?
У себя в каюте Рэд выключил верхний свет, взялся за бутылку, залил джином досаду, усталость и головную боль и отключился на нерасправленной кровати.
Разумеется, с утра это дорого ему обошлось. Голова раскалывалась, язык еле ворочался во рту, а угол левого глаза дергало мелкими болезненными судорогами. Проклиная себя за то, что вовремя не остановился, и за то, что назначил сбор на девять часов, хотя ничто не мешало ему сдвинуть этот срок к полудню, Рэд сполз с кровати, наглотался анальгетиков и кое-как привел себя в порядок. В рубку он приволокся, опоздав минут на двадцать, развернул кресло от пульта и сразу сел, стараясь не замечать, как сослуживцы на него смотрят.
– Джери, возвращаемся к ТЗС. Давай ты первым, – глухо сказал он. – Кейт… Помнишь, на подходе к станции девчонки с грузовика на связь выходили?
– Цыганки-то?
– Угу. У тебя их позывные остались?
– Если поискать. А зачем нам их позывные, господин капитан?
– Совместное предприятие у нас! Пойдем золотой поезд в Гамме ловить. Как сможешь, свяжись с ними, я поговорю… – Рэд стиснул зубы, прикрыл глаза рукой и оперся на подлокотник. – Джери… Тебе спарринг сейчас нужен?
– Просто рядом посиди, капитан. Найдется тут, кому поработать. Серж!
– Что Серж? Определитесь с задачами, – откликнулся штурман.
– Если выздоровел, подключайся, проведешь меня по координатам возврата. Обратный отсчет дам с шестидесяти секунд.
– Принято, сейчас.
Рэд, которого великодушно оставили в покое, все так же прикрывая глаза, откинулся на спинку кресла.
«Виктор, что с Гардоном?» – спросил в инком Серж.
«Сброс до заводских настроек, – буркнул Блохин. – Сам не видишь?»
«Вижу. А вся эта ахинея про цыганок и золотые поезда в Гамма-радиусе… Это наш капитан всерьез или не протрезвел еще?»
«Понятия не имею. Вчера он ничего такого не говорил. Но штурвал на старте отдал – это плохой прогностический признак. Видно, совсем не может».