Лежа в постели, я жалел, что моя семья решила строить «Дом с привидениями». Мне хотелось вернуть все как раньше, даже если в этом случае мы навсегда останемся бедными. Когда за окном раздался привычный скрежет, я отбросил одеяло, встал с кровати и поднял с пола Бэтмена. Мой Друг стоял снаружи и царапал когтем по стеклу. Я сделал знак, чтоб он отошел подальше, открыл окно и выбрался наружу.
Когда я встал на ноги, существо попыталось приблизиться. Я остановил его, подняв Бэтмена.
– Ты украл это из дома мистера Рэнсома?
Существо покачало головой. Нет.
– Ты мне врешь?
Голова его поникла.
– Зачем ты это сделал?
Существо подняло кусок мела и обвело прямоугольником слова, которые писало прошлой ночью: «ДРУГ». «ПОМОЧЬ».
– Помочь? – спросил я. – Как это вообще могло помочь? – Я кипел от несправедливости. От того, что меня поймали в ловушку и я был вынужден лгать. – У меня из-за тебя могут быть большие неприятности. Уходи.
Существо стояло, сжимая в когтях мел со странной деликатностью. Оно склонило голову в явном недоумении.
– Я знаю, что ты меня понимаешь, – сказал я. – Уходи.
И сделал прогоняющее движение рукой. Существо не сдвинулось с места. Тогда я бросил Бэтмена, и он попал прямо под левый глаз существа. Голова его дернулась, и мел из когтей упал на пол. Оранжевые глаза стали ярче, из горла вырвался низкий рык. Вдруг стеклянная дверь за его спиной ярко вспыхнула, поскольку кто-то включил в гостиной свет. Существо обернулось. Тогда я нырнул обратно в окно и плотно закрыл его, услышав в последний момент, как щелкнула блокировка раздвижной стеклянной двери и она отодвинулась с легким гулом. Я спрятался за шторкой, ожидая испуганных криков или даже шума драки. Но вместо этого услышал отчетливые шаги матери по бетону. Она немного постояла у моего окна, затем вернулась обратно. Если она и увидела надписи на полу, то мне об этом не сказала.
Я еще не спал, когда около полуночи вернулась Сидни и сразу прошла в ванную. Она заперлась там и открыла кран, но сквозь шум текущей воды я все равно услышал ее прерывистые всхлипы. Она плакала там, задыхаясь, в одиночестве посреди ночи.
За два дня до открытия «Блуждающей тьмы» мистер Рэнсом вновь пригласил нашу семью к себе домой на еще один ужин, пообещав, что в этот раз «честное слово, будет домашняя еда». Салли с нами не поехала, но одолжила машину маме. Подъехав к дому Рэнсомов, мы обнаружили на подъездной дорожке незнакомый «Форд Фиеста», стоявший рядом с пикапом мистера Рэнсома.
– А кто еще будет на ужине? – спросила Юнис.
– Он ничего мне не говорил, – ответила мама.
Сидящая на переднем сиденье Сидни молча смотрела вперед, и я пытался угадать по ее затылку, о чем она сейчас думает. Мы довольно успешно избегали друг друга с тех пор, как я застукал ее с мистером Рэнсомом, и теперь это был первый раз за неделю, когда мы находились где-то в одном и том же месте дольше нескольких минут.
Газон был подстрижен, газеты убраны, а ветка отпилена так, что больше не загораживала проход. Когда мы позвонили в дверь, нам открыла маленькая худенькая женщина. Ростом она была не выше Юнис. Если бы не морщинки вокруг глаз, ее можно было бы принять за девочку. Джанет Рэнсом обняла маму.
– Как я рада тебя видеть, Маргарет!
Мама ответила на объятие секундой позже, очевидно удивленная и обескураженная. Отпустив ее, миссис Рэнсом принялась обнимать меня и Юнис – довольно крепко и болезненно.
– Юнис, ты превращаешься в молодую женщину, – сказала она. – А ты, Ной, – вылитая копия своего отца. Даже как-то не по себе.
Никто никогда не говорил мне подобного, и я все еще размышлял об этом, когда миссис Рэнсом заключила Сидни в долгие глубокие объятия.
– Ты ли это, Сидни? – проговорила она, обхватив затылок моей сестры, как голову младенца.
Сидни тоже немного опоздала с ответным объятием.
– Я ли, – ответила она.
На пороге появился мистер Рэнсом, вытиравший руки кухонным полотенцем.
– Сюрприз, – произнес он слабым голосом.
– Не ругайте его, это была моя идея, – сказала миссис Рэнсом. – Входите, мои дорогие!
Воздух в доме стал другим – свежим и ароматным. Пыль с мебели пропала, даже свет сиял ярче. На полу в гостиной сидел мальчик и играл в «Нинтендо», которой раньше здесь не было.
– Кайл! – сказал ему мистер Рэнсом. – Где твои манеры?
Мальчик вздохнул и поднялся на ноги. Затем пожал всем нам руки.
– А ты – Ной, – сказал он, когда настала моя очередь. Скука в его взгляде сменилась на откровенную враждебность. – У тебя мой Бэтмен и Пещера.
– Ной, ты что, стащил игрушки у Кайла? – спросила мама.
Больше недели «Пещера Бэтмена» провела в ящике в моей спальне, и она ни разу ее не видела.
– Мистер Рэнсом мне их дал сам, – ответил я.
– Неужели?
Мама посмотрела в сторону кухни, где взад-вперед ходил мистер Рэнсом, проверяя духовку и помешивая что-то кипящее в большой кастрюле.
– Дэниел очень привязался к Ною, – вмешалась миссис Рэнсом. – Думаю, он захотел проявить великодушие.
Ее улыбка казалась чрезмерно широкой. Будто, несмотря на слова, слетавшие с ее губ, она совершенно точно считала меня виновным в краже игрушек у ее ребенка.
Мама бросила на мистера Рэнсома хмурый взгляд.
– И все же, если Кайл хочет получить свои игрушки обратно, то Ной будет счастлив их вернуть. Я в этом уверена.
– Чепуха! – возразила миссис Рэнсом. – Мы же не станем забирать подарок обратно, верно, Кайл?
– Да, – мрачно ответил Кайл.
– Почему бы тебе не показать Ною свою комнату? – предложила миссис Рэнсом.
– Пошли, – сказал он, и я последовал за ним по коридору.
Комната выглядела почти так же, как в прошлый раз, если не считать отсутствия пыли и «Пещеры Бэтмена». А еще на ковре валялось множество фигурок из «Охотников за привидениями».
– Тебе нравятся «Охотники за привидениями»? – спросил я.
– Мне больше нравится Бэтмен, – ответил он.
– Я верну.
По его виду было понятно, что он мечтает об этом больше всего на свете, но одновременно понимает, что лучше не соглашаться.
– Меня наругают. Это так глупо! Мама разозлилась на папу, когда узнала о том, что он сделал с «Пещерой Бэтмена», но и не стала мне ее возвращать. Папа купил «Нинтендо», чтобы загладить вину. Мама разозлилась еще и из-за этого.
– Она часто злится?
Кайл грустно улыбнулся.
– Постоянно.
В этот момент мистер Рэнсом пригласил нас к столу. Мы с Кайлом сели рядом, поскольку враждебности между нами уже не осталось. Мы ели вместе в дружеском молчании, а взрослые меж тем разговаривали.
– Да уж, – сказала мама, когда все устроились и высказали традиционные комплименты о том, как все здорово выглядит и пахнет. – Вот это сюрприз!
– Вы здесь надолго? – тут же спросила Сидни.
– Сидни, где твоя вежливость? – упрекнула ее мама.
– Примерно на месяц, полагаю, – ответила миссис Рэнсом.
– На месяц?
Сидни взглянула на мистера Рэнсома с ненавистью. Он посмотрел на нее, затем поймал мой взгляд. Кайл оглядел всех сидящих, сбитый с толку внезапной переменой настроения. Я набивал рот едой, притворяясь, будто ничего не замечаю.
– Сидни, в чем дело? – спросила мама.
Сидни сжала в руке скомканную салфетку. Затем большим и указательным пальцем отщипнула крошечные кусочки бумаги с одного конца и бросила их на стол. Ее дыхание оставалось неровным, но никто из взрослых не заметил это ничтожное изменение в движении ее плеч, груди и спины. Сидни была хорошей актрисой. На такие тончайшие нюансы мог обратить внимание только ее родной брат.
– Я вижу вас каждый день, мистер Рэнсом, – сказала Сидни, – но вы об этом не упоминали.
– Мистер Рэнсом не обязан рассказывать о своей личной жизни, – заметила мама. – Он тебе учитель, а не друг.
Мистер Рэнсом глотнул из бокала.
– Мне показалось, что это будет не очень уместно, Сидни.
– Дэниел так интересно рассказывал мне о хореографии, которую ты придумала для танцевального зала в «Доме с привидениями»! – произнесла миссис Рэнсом, после чего потянулась через стол и взяла Сидни за руку. – Я бы с удовольствием взглянула, а может, даже дала бы пару советов.
Сидни тяжело сглотнула, но затем вернула над собой контроль.
– Конечно, – ответила она. – Советы мне бы не помешали.
Увидев, как на долю секунды остекленели ее глаза, прежде чем взгляд снова затвердел, я почувствовал, как глубоко внутри меня что-то сломалось.
Вернувшись домой, мы прошли в гостиную, чтобы снять куртки и обувь. Все, кроме замершей у входа Сидни – она встала на фоне открытой двери, крепко обхватив себя руками.
– Сидни? – спросила мама, расшнуровывая кроссовки.
– Это все неправильно, – сказала Сидни.
– Что ты имеешь в виду?
Сидни слегка покачала головой.
– Я больше в этом не участвую.
Мама убрала руки с кроссовок.
– В чем не участвуешь?
– В «Блуждающей тьме», – ответила Сидни. – С меня хватит. Это все неправильно, и ноги моей там больше не будет.
– Мы открываемся послезавтра, – напомнила мама.
– Не моя проблема, – ответила Сидни и ушла по коридору в спальню девочек.
– Ну уж нет, юная леди, еще как твоя, – сказала мама.
Она выпрямилась и бросилась через квартиру вслед за Сидни, но споткнулась о развязанные шнурки собственных кроссовок. Тогда она ухватилась одной рукой за стенку коридора и большими осторожными шагами добралась до спальни девочек. Дверь она за собой не прикрыла, поэтому мы с Юнис услышали весь их разговор:
– Мы сделали все это – этот дурацкий, тяжелый, отчаянный проект – ради тебя! – говорила мама. – Это твое детище, твоя концепция, твоя мечта. Ты не можешь просто так взять и бросить его!
– Ты с самого начала все поганила! – кричала Сидни. – Блин, я не виновата, что ты держишь папины чертежи у себя и все портишь!
– Нет никаких чертежей, – ответила мама. – И никогда не было! Только куча дурацких рисунков, которые твой отец рисовал, когда умирал от опухоли мозга. Мы просто коротали время в ожидании конца. Там нет ничего полезного.