Я снова вернулся к нашей группе и последовал вместе с остальными за нашим экскурсоводом. В дальнем углу павильона стоял настоящий тренажёр — кресло космонавта с ручкой управления и приборами. К нему выстроилась очередь из мальчишек.
— Это макет системы управления перспективными космическими кораблями, — пояснила девушка-экскурсовод, — такие технологии позволят нам осваивать космос ещё эффективнее.
Я подошёл к стенду с фотографиями. Было одно общее фото на котором лица были такие мелкие и так размыты, что никто, даже зная имена, не смог бы узнать здесь Сергея Павловича Королёва, кроме меня. Но и имя героя станет народным достоянием лишь после его смерти — через два с лишним года от сегодняшнего дня. Только тогда рассекретят великого конструктора.
Также я отыскал на фото профиль Валентина Глушко и других создателей космической техники. Подпись гласила: «Коллектив талантливых инженеров под руководством советских учёных».
Особый раздел был посвящён перспективам — макетам лунных баз и марсианских экспедиций.
«К 1970 году, — читал я на стенде, — советская наука планирует осуществить мягкую посадку на Луну и доставку лунного грунта на Землю…»
Вдруг по помещению разлетелся громкий голос:
«Товарищи! Специальное сообщение! В павильоне через час начнётся демонстрация документального фильма „Человек в космосе“ с уникальными кадрами подготовки космонавтов!»
Время ещё было, и решил осмотреть экспозицию подробнее. Особенно меня заинтересовал стенд с образцами космического питания. Те самые знаменитые тюбики с надписями «Борщ», «Пюре мясное», «Кофе с молоком». Рядом лежали упаковки хлеба, специально разработанного для невесомости — маленькие буханки по 30 грамм, которые не крошились.
У выхода я заметил киоск с литературой. Не удержался и купил брошюру «Основы космической медицины» за 45 копеек и открытку с Гагариным — на память.
Выходя из павильона, я ещё раз оглянулся. В свете прожекторов серебрился макет «Востока», а над ним на потолке мерцали электрические звёзды, выстроенные в созвездия. Казалось, вот она — мечта, на расстоянии вытянутой руки. Осталось только до неё дотянуться.
Глава 8
Выйдя с ВДНХ, я решил не торопиться домой. Вечер был тёплый, и хотелось пройтись пешком. Я свернул в сторону Останкинского парка, где под кронами деревьев было прохладнее, чем на раскалённом асфальте аллей. День выдался необычайно жарким для сентября.
Возле остановки автобуса я заметил девушку. Она стояла, прислонившись к фонарному столбу, и внимательно читала свежий номер «Вечерней Москвы». Высокая, стройная, в тёмно-синем платье с длинным рукавом и аккуратно повязанном на шею лёгком шарфике. Волосы тёмные, почти чёрные, собраны в небрежный пучок, но вида он не портил — только прогонял из элегантности лишнюю строгость. Лицо её было сосредоточено, губы, подкрашенные неяркой помадой, слегка шевелились, будто она проговаривала слова про себя.
Не может оторваться от газеты. Интересно, что она там читает такого? Явно не достижения в сельском хозяйстве так поглотили её. Я пристроился рядом, стараясь не привлекать внимания, и начал читать через её плечо:
«СОВЕТСКИЕ КОСМОНАВТЫ ГОТОВЯТСЯ К НОВЫМ РЕКОРДАМ»
Заголовок был крупным, жирным, и я невольно наклонился ближе, чтобы разглядеть текст. Девушка была так увлечена чтением, что не замечала меня.
«По сообщению ТАСС, в Центре подготовки космонавтов продолжается интенсивная работа. В этом году планируется провести несколько важных медицинских и технических опытов на орбите. Как заявил представитель Академии наук СССР, учёные изучают возможность длительного пребывания человека в условиях невесомости…»
Девушка перевернула страницу и сделала шаг, и я машинально шагнул вслед за газетой… и девушкой, продолжая вчитываться.
«…Особое внимание уделяется вопросам взаимодействия экипажа в условиях космического полёта. Советские специалисты уверены, что коллективная работа на орбите откроет новые возможности для науки…»
Я мысленно улыбнулся. «Восход-1» уже на подходе, а там и Леонов с выходом в открытый космос не за горами. Полагаю, пишут именно об этом. Хотя….
В этот момент девушка вдруг резко подняла голову и столкнулась со мной взглядом. Я не мог не заметить ее глаза, насыщенно-зеленые. Редкий цвет.
— Молодой человек, вы слишком близко стоите — сказала она с лёгким укором, но без раздражения.
Я сначала слегка опешил. И правда, должно быть, я выглядел сейчас очень странно — ме же не знакомы, а я уже чуть не прижимаюсь к ней. Но быстро нашёлся с ответом:
— Простите, просто очень интересная статья у вас в газете.
Она посмотрела на меня оценивающе, потом неожиданно улыбнулась, и в глазах мелькнула искра любопытства.
— Купите газету и читайте, — пожала она плечами.
— А давайте вместе дочитаем статью? — предложил я. — Мне газета не нужна, только про космос что пишут.
— Если вам так интересна тема космонавтики… ну, давайте, — она оглянулась, нашла взглядом лавочку и, кивнув на нее, пошла туда. Когда мы сели, она протянула газету так, чтобы было удобно читать нам обоим.
Я снова уткнулся взглядом в строчки.
«…После успешного полёта Валентины Терешковой учёные подтвердили, что женщины могут успешно переносить нагрузки космического полёта. В ближайшие годы планируется продолжить исследования в этом направлении.»
— Интересно, кто будет следующей? — задумчиво произнесла девушка.
— Наверное, снова кто-то из парашютисток, — предположил я. — Или лётчиц.
Она взглянула на меня с любопытством:
— Вы разбираетесь в космосе?
— Немного, — ответил я.
— А я вот только начинаю интересоваться, — произнесла она и отвела взгляд в сторону, будто мечтая. — После Гагарина все заговорили о космосе.
— Это же будущее, — сказал я с улыбкой.
— Будущее? — она на секунду задумалась. — А мне кажется, оно уже наступило.
В этот момент подъехал автобус — старый, шумный автобус, с потёртыми сиденьями и запахом бензина. Девушка сложила газету и сунула её в кожаную сумку с металлической застёжкой.
— Мне на этот, — кивнула она в сторону дверей.
— Пока.
— Удачи вам с космосом.
— И вам, — ответил я и улыбнулся в ответ.
Двери автобуса закрылись, и он тронулся. Я остался стоять на остановке, глядя вслед удаляющимся огням.
«Симпатичная», — отметил я и зашагал дальше.
Своему намерению прогуляться я изменять не стал. Вышел на проспект Мира, над головой гудели провода троллейбусов.
Едва повернул на улицу Сергея Эйзенштейна, мое внимание привлекла яркая афиша, наклеенная на деревянный щит у кинотеатра «Спутник»:
«В КИНОТЕАТРАХ СТРАНЫ — НОВЫЙ ФИЛЬМ 'Я ШАГАЮ ПО МОСКВЕ»!
ЕЖЕДНЕВНО В 18:30 И 20:30'
Под надписью красовались знакомые лица Никиты Михалкова и Галины Польских, совсем юных. Я улыбнулся. В будущем этот фильм стал легендой, классикой.
«Обязательно схожу как-нибудь, — подумал я, представляя, как главный герой так же, как и я сейчас, бродит по московским улицам. — Возможно, не один.»
На пересечении с Ярославским шоссе, чуть поодаль, у ларька «Соки-воды», мальчишки с азартом играли в «пристенок», стараясь попасть монеткой как можно ближе к стене. Один из них лихо закатал рукав клетчатой рубахи, демонстрируя мастерство.
Перейдя через Ярославское шоссе по новому пешеходному мосту, я услышал знакомые аккорды. У пивного ларька «Жигулёвское» возле станции Северянин компания парней под гитару пела «А у нас во дворе». Парень в серой кепке лихо выводил:
'А у нас во дворе есть девчонка одна,
В голубом кашемировом платье…'
Я замедлил шаг и снова вспомнил ту девушку с остановки. Только платье у неё было синее. Со стороны депо тем временем выкатился новенький «Москвич-408», пока что новинка, в серию пойдет, насколько я помню, только в следующем году. Автомобиль, сверкая хромом, прокатился мимо. За рулем сидел мужчина в шляпе, а рядом — дама с высокой прической, похожая на Людмилу Гурченко. Вышел на станцию. Платформа Северянин гудела электричками и дышала креозотом. Я купил билет и зашагал по перрону, размышляя о том, как быстрее добраться до Краснопресненской. Придётся ехать с пересадками: сначала на электричке до Ярославского вокзала, потом на метро.
Пока ждал поезд, наблюдал за суетой на платформе. Работяги, интеллигенты, студенты с портфелями, пара военных.
Вспоминал увиденное на сегодняшней выставке, и в голове невольно всплыли мысли: «Через пять лет американцы ступят на Луну, а наши Н1 так и не долетят. Четыре взрыва на старте, тысячи и тысячи рублей на ветер…»
В этот момент подъехала электричка, и я вошел. Пока поезд с грохотом тащился по путям, я устроился у окна и задумался о том, что же такого нужно изменить в реальности, чтобы СССР первым высадился на Луне.
Мысли крутились вокруг главных проблем советской лунной программы. Где точка невозврата? Провальные ракеты Н1 с тридцатью ненадёжными двигателями, конфликты Королёва с Глушко? Отсутствие должных испытаний, недостаточное финансирование… Как тут выбрать. Проблем хватало, и все повлияли на конечный результат. В голове потихоньку складывались варианты. Первое — ракета Н1. Это одна из главных проблем на сегодняшний день. В 2025-м я знал все её слабые места: 30 двигателей на первой ступени — слишком сложная система управления. Вибрации, разрушающие конструкцию. Да и на что можно было бы рассчитывать без полноценных стендовых испытаний!
Нужно как-нибудь убедить Королёва уменьшить количество двигателей или перейти на более мощные, как у американцев. Но как? Я ведь пока никто — курсант аэроклуба… А главный конструктор страны вообще сейчас засекречен — только в КБ и в Кремле знают его фамилию.
Но в голове рождался план. Как его реализовать — это проблема, которую, конечно, будем решать. А вот конфликт Королёва и ведущего инженера Глушко это уже что-то человеческое, во что можно вмешаться. Это очень важно. Помню, что Глушко тогда отказался делать двигатели для Н1, и пришлось обращаться к Кузнецову. А его НК-33, хоть и надёжные, были слабоваты.