Я свернул на свою улицу, где жизнь кипела по-вечернему. Из открытых окон доносились голоса из радиоприемников, телевизоры сейчас далеко не у всех. В одном из дворов школьники играли в «выбивного» пустой консервной банкой, их звонкие крики: «Я в домике!» разносились по всей округе. У пятого подъезда заседала компания пенсионеров. Двое играли в шахматы на лавочке, причём обходясь вместо привычных мне часов — песочными, остальные оживлённо обсуждали последние новости.
Проходя мимо детской площадки, я обратил внимание на необычную деталь. На турнике висела самодельная табличка: «Соревнования на приз Юрия Гагарина. 1 сентября в 10:00». Кто-то из местных энтузиастов явно готовил спортивный праздник.
На скамейке рядом лежала забытая кем-то книжка — «Туманность Андромеды» Ефремова в уже несколько потрёпанном переплёте. Я машинально провёл пальцем по обложке, вспоминая, как в детстве зачитывался этим романом… в том, другом своём детстве.
Именно в этот момент раздались первые взволнованные возгласы:
— Спутник, спутник!
Повернув голову, я увидел, как из окна третьего этажа в нашем доме высунулась какая-то женщина. Память моего нового тела отказалась выдать мне её имя. Она махала руками и что-то кричала, показывая на небо.
— Ребята! Смотрите! Вон там, над водонапорной башней!
У детской площадки собралась небольшая толпа — человек двадцать, и все они смотрели на небо. Я тоже поднял голову и замер.
На фоне темнеющего неба медленно двигалась яркая точка, оставляя за собой слабый след.
— Спутник! — крикнул какой-то мальчишка в красном галстуке.
— Не может быть, слишком низко, — возразил пожилой мужчина в кепке.
— Да это же «Восход»! — воскликнула женщина с авоськой. — В газетах писали, что скоро новый запуск!
Я прищурился, пытаясь разглядеть объект. Вдруг точка резко изменила траекторию, описала дугу и… вспыхнула ярким огнём, рассыпаясь на несколько фрагментов.
После этого во дворе воцарилась странная тишина на несколько секунд. Даже дети замолчали, уставившись в небо. Я заметил, как у старика-шахматиста дрогнула рука, и он нечаянно опрокинул песочные часы. На газету «Правда», где как раз была опубликована статья о предстоящих космических достижениях. Ничто вернее не могло показать, что весь советский народ сейчас живет космосом. Каждый человек.
А затем толпа загомонила. Бабушки перекрестились. Я же стоял, словно парализованный, вспоминая историю советской космонавтики.
Что там было, в небе? В 1964 году действительно должен был состояться запуск «Восхода-1» с тремя космонавтами на борту. Правда, позже… Но что если что-то пошло не так?
Внезапно со стороны улицы раздался рёв мотоцикла. Через двор на полной скорости пронёсся «Урал» с коляской, в которой сидели двое военных. За ним промчалась «Волга» с мигалкой. Они резко свернули в сторону Тушинского аэродрома.
Возле третьего подъезда собралась группа молодёжи. Они горячо спорили об американском шпионаже. Один из них, в очках с толстыми стёклами, уверенно заявлял:
— Это точно не наш аппарат! У нас — все запуски успешные!
Его товарищ, перемазанный в машинном масле, видимо, только из гаража, возражал ему:
— Да ладно тебе, Вась, может, просто метеозонд!
Подходя к своему подъезду, я услышал, как из открытого окна кухни на первом этаже снова доносится знакомый голос диктора. Левитан.
«…сегодня в Советском Союзе произведён успешный запуск…»
И тут передачу резко выключили. Даже войдя в подъезд, я продолжал слышать обрывки разговоров через открытые двери квартир. На третьем этаже кто-то громко стучал кулаком по столу:
— Я тебе говорю, это были испытания новой техники!
— А космонавтов там не было?..
Я же думал о другом:
«Что это было на самом деле?»
Официально в октябре 1964 года все космические запуски прошли успешно. Но я-то знал, сколько аварий в советской космонавтике скрывали от народа…
На душе стало тревожно. Если это действительно был аварийный спускаемый аппарат, значит, история, после моего попадания сюда, уже начала меняться. И моё появление здесь — не просто случайность.
Сжав в кармане блокнот со списком документов для аэроклуба, я перепрыгнул через две ступеньки. Теперь мне было яснее некуда — времени на подготовку почти нет. Космическая программа СССР — это всегда гонка, всегда борьба. И я должен быть готов в неё вступить как можно скорее. И кто знает, может быть, именно мне предстоит исправить то, что сломалось сегодня вечером…
«Главное — действовать по плану, — мысленно сказал я сам себе. — Завтра — первый день моей новой жизни. Сергея Громова. Будущего космонавта, покорителя космоса.»
Глава 4
Резкий металлический звон разорвал тишину комнаты. Я вздрогнул и с трудом открыл глаза. Приподнявшись на локтях, повернул голову на звук. На столе дёргался и звенел механический будильник «Слава» с двумя колокольчиками сверху. Шесть утра.
«Чёрт… Эти советские будильники…» — мысленно выругался я и, всё ещё щурясь, встал с кровати.
Они разбудят даже мёртвого. Я подошёл к столу и с каким-то внутренним злорадством переключил рычажок отбоя. В моем времени я бы просто отключил мелодию на смартфоне, но здесь приходилось иметь дело с настоящим механическим монстром. С одной мелодией. Даже не мелодией — адским звоном, который поменять, конечно, не на что. Но ничего, привыкну.
Потянувшись к «Спидоле», я повернул тумблер. Из динамиков сразу полилась бодрая музыка, а затем, жизнерадостный голос диктора живо проговорил:
«Говорит Москва! Начинаем утреннюю гимнастику. Исходное положение — ноги на ширине плеч, руки на поясе… Р-раз, два!»
Вот, это гораздо лучше. Я встал посреди комнаты, чувствуя, что суставы не гнутся, спят ещё. Тело молодое, но не тренированное.
— Ну что, Сергей Громов, начинаем новую жизнь, — буркнул я себе под нос, глядя на отражение в зеркале. Худощавый паренёк с торчащими рёбрами смотрел на меня с немым укором.
«Раз, два, три-четыре!» — продолжал командовать радиодиктор.
«Первое упражнение — наклоны головы! Наклон вперёд — выдох, назад — вдох!» — вещал транзистор.
Я начал выполнять упражнение и даже сделал махи как надо, но уже на третьем упражнении почувствовал непривычную скованность в шее.
«Да уж, не то что на МКС, где каждый день была обязательная физподготовка по полной», — подумал я.
«Второе упражнение — круговые движения руками! Раз, два, три, четыре!»
Раз, два…. и всё. Да-а-а, моя физическая форма не подходит для моих далеко идущих планов. Наклоны давались с некоторым трудом, при поворотах туловища вообще в боку закололо.
«А теперь отжимания!»
Я опустился на старый коврик с оленями. Первые пять отжиманий прошли нормально, на шестом руки дрогнули, а к десятому затряслись. Потом я потерял счет, потому что с трудом отжимался, чувствуя, как деревенеют мышцы.
«Ну и дела…» Но с другой стороны, это хорошо — значит, хотя бы есть чему деревенеть.
Заглянув под кровать, я обнаружил там пару литых чугунных гантелей килограмм по пять каждая, причём показательно покрытых толстым слоем пыли. Видимо, предыдущий хозяин ими не пользовался.
Рядом валялся ржавый экспандер «Садко» — две рукоятки, соединённые жёсткими пружинами. Попробовал развести руки, но пружины едва поддались, заскрипев.
«Три-четыре! Энергичнее!» — подбадривал радиодиктор.
Я продолжил зарядку, но уже через минуту выдохся. Руки дрожали, лоб покрылся испариной.
«Отлично, товарищи! Теперь упражнения с гантелями!»
Чугунные гантели оказались неожиданно тяжёлыми, будто на них поставили не тот вес. Когда я попытался сделать десятый жим вверх, мышцы уже просто-напросто горели огнём.
«Как же ты, Серёжа, собирался в космонавты с такой физухой?» — мысленно ругал я своего предшественника.
«И последнее — упражнения с эспандером!»
Ржавые пружины скрипели и сопротивлялись, будто не желая расставаться с многолетним покоем. После нескольких растяжек спина вся взмокла, а пальцы предательски дрожали.
«На этом наша утренняя зарядка окончена! Будьте здоровы!»
Я плюхнулся на кровать, чувствуя, как колотится сердце.
— Ну и форма… — проговорил я, глядя на свои худые руки. — Надо срочно исправляться.
Ничего… Москва не сразу строилась. Хотя мне надо побыстрее. И я знаю, как набрать форму за короткий срок. Проходили… Да, проходили, но в иных условиях! Это возможно лишь на спецпрепаратах, которые в обиходе запрещены, но для особых случаев государство снабжало. Но сейчас их мне не достать, да и не надо. У меня свой препарат — молодой организм с повышенным метаболизмом. Ускоренный обмен веществ и регенерация молодого тела — лучшие союзники в наборе спортивной формы. Из кухни донёсся запах яичницы. Мать, видимо, уже встала.
«Сначала легкий завтрак, потом небольшой отдых, а потом на пробежку», — решил я, с трудом поднимаясь с кровати.
В зеркале меня встретило красное, вспотевшее лицо. Держись, Громов, атаманом будешь. Но атаман — не космонавт.
«До космонавта как до Луны… в прямом смысле», — усмехнулся я себе.
Но я не унывал. Руки-ноги есть, остальное приложится. Я знал, что через месяц регулярных занятий смогу привести своё тело в надлежащую форму. Я это чувствовал на опыте многолетних тренировок — не такой Сережа пропащий, как выглядит. Задатки есть, и бицепсы, хоть и не массивные, но тугие, что те чугуняки под кроватью.
«Главное — начать», — сказал я вслух, вытирая лицо полотенцем. Сегодня — три километра бега. Завтра на круг больше, послезавтра…
Додумать не дали, из кухни донёсся голос матери:
— Серёжа! Завтрак на столе!
Я быстро позавтракал яичницей с хлебом, запивая её крепким чаем из фаянсовой кружки. Мать с удивлением наблюдала, как я торопливо проглатываю еду.
— Что это ты так спешишь? — спросила она, поправляя фартук.
— На пробежку, — ответил я, уже направляясь в комнату. — После еды нужно часок-второй чтобы прошел — значит, поесть надо оперативно.