— С праздничком, соседи! — он грохнул на стол банку грибов, а следом поставил туда же и бутылку шампанского. — Ленка, дай кастрюльку, икру растормошим!
За стол мы сели за час до полуночи. Говорили сначала о мелочах каких-то, обсуждали соседей, как это водится. Кто куда поехал, кто откуда приехал, у кого что случилось. А потом за развлекательную программу взялся дядя Боря.
— Ребята, — начал он, разливая игристое по бокалам, — хочу рассказать вам историю про одного знакомого летчика…
В общем, дядя Боря стал травить байки. Про свою службу, про то, как однажды чуть не влетел в сарай с курами, перепутав ручку газа и переднего тормоза на мотоцикле, и про то, как его собака однажды съела все новогодние подарки, пока он был на дежурстве.
Леонид Ильич Брежнев появился на экране ровно в одиннадцать пятьдесят пять. Синий костюм, тяжёлые веки, голос, будто галька перекатывается.
— Дорогие товарищи… вступая в новый год…
Дядя Боря тут же притих, застыв с вилкой в руке. Отец в это время медленно наливал «Столичную» по стопкам.
Когда куранты ударили двенадцать, мать встала, улыбаясь и поднимая бокал. После Дядя Боря затянул незнакомую мне песню путая слова. Я встал и подошёл к окну. Двор не пустовал. Сосед из дома напротив пытался зажечь самодельную хлопушку горящей газетой, а чуть поодаль, в тени дома, маячил силуэт в сером. Где-то должен быть и второй. Ершовские люди на месте. Хорошо. Я отошёл от окна и вернулся за стол.
Грабители так и не пришли этой ночью. Ну а на утро мать с отцом уехали и я выдохнул с облегчением — всё идёт по плану.
День прошёл в лености и безделии. С утра я всё же сходил на пробежку, сделал зарядку и на этом решил закончить с физической активностью. Дел особых не было, поэтому я весь день ел вчерашние салаты, читал книги и спал. и так по кругу. В общем, отлично время провёл. Пока не наступил вечер…
Ещё утром люди Ершова передали мне инструкции: как начнёт темнеть — гаси свет. Так я и сделал. Поэтому и задремал.
Разбудила меня возня в коридоре и тихие шепотки:
— Жорик, твою душу… Перебудишь сейчас всех, шум поднимут.
— Да я чего? Кто ж знал, что у них здесь коробки какие-то прямо на входе, — сказал второй голос, с какими-то визжащими бабскими нотками.
Я усмехнулся. Днём я специально поставил у входа коробки с банками, которые мать отстояла у нас во время уборки, на случай, если я усну. Сработало.
Тем временем горе грабители продолжали дискуссию:
— Кончаем сначала пацана? — спросил писклявый.
— Умолкни. Думаю, — задумчиво сказал второй. — Слышишь?
В коридоре воцарилась тишина.
— Не-ет, — протянул писклявый.
— То-то же, — сказал первый голос. — Тихо как-то. Ни тебе храпа, ни тебе скрипа.
Я аккуратно перекатился с кровати на пол. Я должен был подать знак — два раза включить и выключить свет, а затем зажечь его на постоянку. Пружины на кровати предательски скрипнули. Я про себя выругался.
— О! — сказал писклявых. — Слыхал?
— Угу, — сказал первый. — Двинули. Начнём с родителей. Там и бумаги поищем. А потом пацана.
«Бумаги?» — нахмурился я.
Я уже подходил к выключателю, когда услышал как открылась и закрылась входная дверь. Следом на пол упал яркий луч света — в коридоре включили свет. А потом…
— Вы кто такие и что здесь делаете? — Услышал я сердитый голос отца.
«Отец? — Удивился я. — Какого чёрта он делает здесь, а не расслабляется в санатории вместе с матерью?»
Следующие события слились в одну секунду. Пока я подавал сигнал, писклявый крикнул: «Кончай падлу!» и в коридоре послышалась возня, которая закончилась сдавленным вскриком отца.
«Твою мать!» — подумал я и бросился в коридор.
Глава 11
Я вылетел из комнаты в коридор и на миг застыл, обозревая происходящее: отец, прислонившись к стене, скручивался вполоборота, зажимая ладонью тёмное пятно на рубашке, второй рукой он удерживал руку грабителя, в которой он сжимал окровавленную «финку». Тощий, зайдя сбоку, уже занёс для удара монтировку.
Всё это я рассмотрел в считанные секунды. Тело моё начало действовать, пока мозг выхватывал детали: грабители стоят ко мне спиной, расстояние навскидку три шага, коридор узкий, на вешалке болтается отцовский зонт-трость с тяжёлой стилизованной ручкой.
Действовать пришлось быстро, пока противники не видят меня. Приблизился, сорвал зонт, рванул вперёд. В это время тощий размахнулся и впечатал монтировку в стену в сантиметре от головы отца — чудом увернулся. Пока тощий снова замахивался для очередного удара, в дело вступил я.
Зажимая зонт на манер биты, я размахнулся и впечатал тяжёлую ручку в затылок противника. Тот ойкнул и стал оборачиваться ко мне. Я в это время уже перевернул зонт острым концом вперёд и, как заправский копейщик на ристалище, резко ткнул им в солнечное сплетение тощего. Тот охнул и согнулся пополам, выпуская монтировку из рук.
Я наклонился подобрать оружие противника, но тут же услышал окрик отца:
— Сзади!
Вскинув голову, увидел коренастого, который рванул в мою сторону, выставив нож вперёд. Зонт всё ещё был у меня в руках, поэтому я не стал придумывать ничего нового и просто ударил им наотмашь. Зонт жалобно хрустнул, но вроде выдержал, лишь немного погнулся. Коренастый выругался, получив удар, но нож из рук не выпустил. Приблизившись ко мне вплотную, он нанёс удар. Я отпрыгнул к стене, но полностью уйти от удара не вышло — лезвие чиркнуло меня предплечью, оставив кровоточащий порез.
Следом раздался гулкий звон, а противник слегка покачнулся. Я кинул взгляд за спину коренастого и увидел отца, который держал в руках банку. Видимо, на этот удар отец потратил последние силы, потому что он отступил на шаг и сполз по стене, оставляя кровавый след на ней.
Тем временем отдышался тощий и тоже рванул в мою сторону. Я отступил к входной двери и чуть на полетел на пол, споткнувшись о полупустую коробку с из-под банок. Я пнул её ногой. Коробка, звеня банками, проскользила по полу и врезалась в ноги тощему. Тот споткнулся и полетел на пол.
Краем глаза заметил движение и только в последний момент вскинул зонт перед собой. Нож пробил ткань зонта и застрял в металлических спицах. Я резко дёрнул его в сторону, вырвав оружие из рук противника, а затем с размаху пробил «гол» между ног. Коренастый захрипел, глаза закатились, и он рухнул на пол, судорожно подтягивая колени к животу.
«Где же люди Ершова?» — подумал я, глядя, как поднимается на ноги тощий.
И именно в этот момент входная дверь с шумом открылась и в коридор ввалились двое в штатском с оружием наготове.
— Руки за голову! — гаркнул кто-то.
Тощий сразу же выполнил команду, ну а коренастый… Тот всё ещё пытался отдышаться, тихо поскуливая на полу.
Следом за первыми двумя в квартиру вошли ещё двое, а затем и сам Ершов, что удивило меня — не его профиль же. Он остановился в дверях и медленно обвёл коридор взглядом. Задержался на отце и только потом его бесцветные глаза уставились на меня.
— Ну что, герой? Всё по плану, да? — спросил он, и уголок его губ приподнялся в усмешке.
— Мне интересно другое, — холодно ответил я, подходя к отцу. — Как так получилось, что ваши люди пропустили отца во время операции.
Ершов не ответил, но я успел увидеть, как скривилось его лицо, будто он лимон съел. Опустившись рядом с отцом на колени, я приступил к осмотру ранения. Лезвие ножа вошло в живот, чуть ниже рёбер.
— Скорая уже едет, — сказал Ершов, наблюдая за моими действиями. Я, не поворачивая головы кивнул, мол, услышал.
— Дыши ровно, слышишь? — сказал я отцу, отодвигая ткань, чтобы осмотреть рану.
Кровь сочилась тёмно-вишнёвой струйкой. Значит, повезло и артерия цела. Я стянул с себя кофту, соорудил из неё подобие валика и положил под голову отца, под колени запихнул свои сапоги. Сгодятся, как временное решение.
— Серёжа… — начал отец, но я прервал его.
— Молчи и экономь силы. С твоими секретами мы разберёмся потом, когда тебя скорая подлатает. Как и с тем, почему ты здесь, а не с мамой в санатории. К тому же сейчас у тебя задача номер один — выжить.
Далее нужно было наложить давящую повязку или сделать тампонаду раны, чтобы остановить кровь. Я поднял голову и стал осматриваться в поисках чего-то подходящего. Глаз мой зацепился за пояс маминого плаща. Оценив его размер, я решил, что он сгодится и уже потянулся за ним, как услышал топот на лестничной площадке, а после увидел и входящих в квартиру медиков.
— Отойдите! — скомандовал врач, отстраняя меня от отца. Санитары уже разворачивали носилки — Дальше мы сами.
Ну а я и не против был — мешать профессионалам не в моих правилах. Азы первой медицинской помощи я знал, но медики справятся с этой задачей получше моего. Я отошёл в сторону и наблюдал, как медики чётко, без лишних движений занимаются раной отца.
— Покажите вашу руку, — услышал я мелодичный женский голос.
— Что? — переспросил я.
— Руку покажите, — повторила симпатичная молодая медсестричка ну или кем она была. — У вас кровь. Обработать надо.
Из-за выброса адреналина в кровь, я совсем забыл про ранение. Сейчас же с некоторым удивлением увидел, что по руке и правда юркой змейкой стекает кровь.
— Да ерунда, — махнул я рукой. — Царапина.
— Ерунда, не ерунда, а обработать надо, — строго проговорила обладательница голубых глаз в обрамлении пушистых ресниц.
— Ну, раз надо, — усмехнулся я и протянул руку.
Пока девушка возилась с моей рукой, отца уже уложили на носилки и унесли из квартиры.
— Благодарю, — сказал я, когда девушка закончила с моей рукой.
— Будьте здоровы, — сказала девушка и, стрельнув глазками на прощанье, вышла вслед за санитарами.
— Вашего отца повезли в больницу № 19, — сказал мне врач, собирая инструменты. — Навестить сможете завтра. Ранение довольно серьёзное, но врачи у нас хорошие. Жить будет.
Поблагодарив его, я посмотрел на Ершова. Он стоял в углу и разговаривал с невысоким мужчиной в чёрном пальто. Разговор был тихим, но по жестам я понял, что они обсуждают задержанных. В конце концов мужчина резко кивнул, пожал Ершову руку и, махнув оперативникам, вышел.