— Так точно. Я лично осмотрел машину вместе с дядей Петей. Всё было в норме.
Крутов кивнул. В этот момент в кабинет вошёл главный механик — старший лейтенант Воробьёв. Его лицо было серьёзным, в руках он держал какую-то деталь, обёрнутую в промасленную тряпку.
— Товарищ майор, версия подтвердилась, это диверсия. — Воробьёв положил на стол металлическую трубку с треснувшей резьбой. — Вот причина отказа.
Я присмотрелся. Это был топливная труба.
— Его специально подпилили, — объяснил Воробьёв. — Но не до конца, а так, чтобы он выдержал первые минуты полёта. Под нагрузкой металл устал, трещина пошла по всей длине. Топливо начало подтекать, пары скопились в отсеке…
— И при нагреве двигателя воспламенились, — закончил я.
— Именно так, — кивнул механик. — А ещё… — Он достал из кармана маленький металлический осколок. — Это нашли в системе управления. Впихнули между тягами элеронов. Сначала всё работало, но при виражах осколок сместился и заклинил механизм.
Крутов медленно поднялся из-за стола. Его лицо стало каменным.
— Кто мог это сделать? — холодно спросил он.
— Только тот, кто имел доступ к самолёту после предварительного осмотра, — ответил Воробьёв. — И знал его устройство. Профессионал.
В кабинете повисло тяжёлое молчание. Я вспомнил, как перед вылетом видел возле моего Яка незнакомого техника в комбинезоне. Тогда я не придал этому значения, а зря…
— Товарищ майор, — начал я, — сегодня утром я заметил…
В этот момент дверь резко распахнулась. На пороге стоял запыхавшийся дежурный:
— Товарищ майор! Срочно в ангар! Нашли ещё кое-что!
Мы втроем переглянулись и последовали за ним. В ангаре у самолёта Борисова собралась толпа механиков. Они расступились, когда подошёл Крутов. Дядя Петя, бледный как мел, протянул ему какой-то предмет.
— Нашли в хвостовом отсеке… Примагниченный к обшивке.
Это был маленький радиопередатчик. Самодельный, но явно профессиональной сборки.
— Дистанционный подрывник, — хрипло сказал Крутов. — Чудом не сработал… — Он не договорил.
Я чуть не присвистнул. Это уже не похоже на месть одному конкретному курсанту, как я изначально подумал. Это уже нечто большее — попытка сорвать показательные выступления, на котором присутствовали иностранные гости, пресса… Кто-то очень хотел не просто аварии, а гарантированной гибели, а значит, позора советского союза на весь мир. И это был не просто саботаж — это была операция.
— Всё понятно, — резко сказал Крутов. — Воробьёв, опечатать самолёт. Никого не подпускать, я сообщу куда-надо, пусть товарищи компетентные разбираются, — он повернулся ко мне, и в его глазах горел холодный огонь: — Громов — со мной. И позовите ко мне Борисова.
Мы молча прошли по коридору в кабинет Крутова. Майор закрыл за нами дверь с таким выражением лица, будто собирался штурмовать вражеский дзот.
— Садись, — кивнул он мне, сам занимая место за столом.
Я опустился на жесткий деревянный стул, когда дверь снова открылась и на пороге появился Борисов. Его обычно загорелое лицо было сероватым от напряжения.
— Вызывали, товарищ майор?
— Входи. Закрой за собой.
Борисов осторожно прикрыл дверь, встал по стойке «смирно». Крутов жестом разрешил расслабиться.
— Громов, — майор уперся локтями в стол, — ты говорил, что видел незнакомого механика у своего самолета. Опиши его. Подробно.
Я закрыл глаза, пытаясь восстановить утреннюю картину:
— Среднего роста. Широкие плечи. Комбинезон как у всех, но… — я нахмурился, — слишком чистый. Без пятен масла.
— Лицо?
— Обычное, невыразительное, он стоял спиной, копался в инструментах. Но… — меня осенило, — на правой щеке был шрам. От скулы до подбородка. Как будто ожог.
Крутов и Борисов переглянулись.
— Дядя Петя говорил, что вчера вечером видел возле ангара Волкова, — медленно проговорил Борисов. — Того самого, которого отчислили за пьянку в прошлом году.
— И у Волкова похожий шрам, — кивнул Крутов. — Но Волков — дурак, зеленый, а эта диверсия — работа профессионала.
Он откинулся в кресле, потер переносицу:
— Ладно, эту версию всё равно нужно будет проработать, — Крутов помолчал и перевёл взгляд на меня. — Громов, я собираюсь рекомендовать тебя в Качу. Та учебный год начался, конечно, но прошло-то всего два месяца с начала занятий. Срок небольшой, да и твои действия сегодня говорят сами за себя — кто, как не ты достоин учится в летном. Жаль отпускать, ну что ж поделать…
— Спасибо, товарищ майор! — проговорил я с улыбкой. — Я…
Но закончить я не успел, дверь распахнулась без стука. В проеме стоял Серый. Его холодные глаза медленно обвели комнату.
— Не торопитесь, майор, — сказал он тихо. Затем взгляд остановился на мне: — А теперь, курсант, все сначала. И подробно. У меня появились к вам вопросы.
В кабинете стало очень тихо. Даже часы на стене будто перестали тикать.
Крутов нахмурился:
— Капитан, курсант только что…
— Я понимаю, — перебил Серый. — Но есть нюансы. — Он достал из папки фотографию и положил на стол. — Этот человек вам знаком?
Я посмотрел на фото — на снимке был тот самый «механик». Только в форме капитана ВВС. Я кивнул.
— Это…
— Капитан Морозов, — закончил за меня Серый. — Бывший инструктор Качинского училища. Исключен за халатность. А теперь, — он пристально посмотрел мне в глаза, — расскажите, когда вы с ним познакомились?
Краем глаза я заметил, как Борисов напрягся рядом. Крутов медленно поднялся из-за стола.
— Не знаю такого, — спокойно сказал я и откинулся на спинку стула. — Впервые видел его сегодня утром. Со спины.
Серый изучающе смотрел на меня, затем вдруг улыбнулся, но как-то напряженно:
— Странно. Очень странно… Потому что у него было обнаружено ваше фото.
В комнате снова стало тихо. Я пожал плечами, хмыкнув.
— Ну так спросите у него откуда у него моя фотография.
— А мы не можем, — холодно ответил Серый.
Я вопросительно изогнул бровь:
— Почему же?
Серый достал ещё одну фотографию и припечатал её ладонью к столу. При этом он неотрывно смотрел на меня. Придвинув фотографию ближе ко мне, он проговорил:
— Потому что товарищ Морозов был обнаружен мёртвым.
Глава 2
В наступившей тишине послышалось, как закашлялся Борисов. Он зажал рот кулаком, будто пытался заглушить неожиданный спазм. Я скользнул по нему взглядом, а затем посмотрел на Серого, аккуратно отодвигая фотографию пальцем:
— Туда ему и дорога, — холодно проговорил я. — Люди смертны, иногда внезапно смертны, — я пожал плечами и устроился поудобнее на стуле. — К тому же, если Морозов мёртв, то ваши вопросы ко мне теряют смысл, товарищ… — Я сделал паузу, так как не знал, как к нему обращаться. Не говорить же «товарищ Серый».
— Александр Арнольдович, — правильно понял мою паузу Серый.
— Так вот, товарищ Александр Арнольдович, разве я не прав? — Голос мой звучал ровно, словно я обсуждал погоду, а не труп человека. — Я не ясновидящий, чтобы знать, зачем ему понадобилось моё фото. Может, он собирал информацию на всех курсантов для стенгазеты. Или готовил мишень для стрелкового кружка. Мне почём знать? — я пожал плечами.
Серый хмыкнул и опёрся ладонями о стол, подавшись вперёд всем корпусом.
— Ёрничаете, Громов? — Процедил сквозь зубы Серый. — Хорошо. Где вы были с…
Крутов резко поднялся, стукнув ладонью по столу, перебив говорившего:
— Александр Арнольдович! Вы что, моего курсанта в соучастии подозреваете? — Уголок его рта дёрнулся от возмущения. — Он сам чуть не убился во время инцидента! Диверсию провернуть, чтобы самому же на посадке кости сломать — это ж надо идиотом быть!
Серый медленно повернул голову к майору, будто робот на заржавленных шарнирах:
— Ваша вера в курсантов достойна уважения, товарищ майор. Но моя работа — прорабатывать все версии. Даже абсурдные. — Он потрогал край фотографии, оставив на глянце жирный отпечаток. — Особенно абсурдные.
— Погодите, — я поднял руку в останавливающем жесте. — А почему вы не ищете второго диверсанта? Или он тоже мёртв?
— Второго? — переспросил Серый и удивлённо моргнул. Крутов и Борисов тоже посмотрели на меня в недоумении.
— Ну да, — кивнул я. — Нам доподлинно известно, что мой самолёт намеренно сломали. Также нам известно, что на самолёте Борисова было установлено некое взрывное устройство. И сделано это было в одно и то же время. Морозов физически не мог сделать это в одиночку. Значит, был второй человек. И этим человеком не мог быть я, потому что я был всегда на виду. Свидетелей куча. Или вы эту версию не прорабатывали, Александр Арнольдович? — Я улыбнулся, глядя, как меняется выражение лица у Серого.
Он только собрался что-то сказать, как в дверь неожиданно постучали. Не дожидаясь ответа, в кабинет заглянул человек в сером гражданском костюме — вылитый молодой клон Серого — с такой же неброской внешностью, только без морщин и с аккуратным пробором сбоку.
— Здравия же… Здравствуйте, — заговорил он. — Разрешите об… То есть, можно вас на минуточку, Александр Арнольдович.
Глядя на этого «молодого специалиста», мне захотелось рассмеяться. Я посмотрел на Серого и еле сдержал смешок. Он сейчас своим видом очень сильно напомнил мне одного известного министра иностранных дел в будущем на одной из популярных картинок моего времени.
Тем временем Серый оттолкнулся от стола, оставив на столешнице отпечатки ладоней, и направился к двери. Там он остановился и его младший коллега что-то быстро зашептал на ухо. Серый слушал его внимательно, уставившись в стену напротив и еле заметно кивал в такт словам. Вдруг его брови дрогнули — едва заметное движение, но я уловил — и он мельком посмотрел на меня.
— Принято, — отрезал Серый. — Скоро буду.
Молодой человек в сером кивнул нам и удалился, закрыв за собой дверь.
Вернувшись к столу, Серый начал сгребать фотографии в папку. Бумаги шуршали, мы молча наблюдали за его действиями.