Роджер подумал, что, пожалуй, предпочел бы отличаться от Ворона косоглазием.
– Ладно, так чего ты хотел-то? – процедил он, стараясь выкинуть киборга и их «сходство» из головы.
– Забыл уже… – Винни, напротив, сосредоточенно уставился на Ворона, словно надеясь, что если киборг сбил его с мысли, то он на нее и вернет. – А, во!
Разговора снова не получилось – в рубку медленно и почему-то задом вошла Джилл.
– Кэп! – затравленно позвала она дрожащим голосом, продолжая пятиться, пока не уткнулась в одно из кресел. – Тут к вам гости.
Следом за Мисс Отверткой в рубку мелкими дробными шажками, как стайка вспугнутых перепелок, вбежали сразу пятеро ма-ха-кан. Судя по расцветке – из высшей касты, машинально отметил Роджер, так что это вряд ли техники с «гасилки» явились за чаевыми.
Стоящий посреди рубки Ворон сбил с толку не только Винни. Ма-ка-хане выстроились перед ним тесным полукругом, синхронно взъерошились, встряхнулись, и центральный, самый крупный (аж по пояс киборгу!) и яркий ксенос, зачирикал наперегонки с транслятором:
– Приветствую вас в вашем обиталище, многоуважаемый капитан инопланетных гроболовов!
– Мы всего-то две штучки поймали! – трусливо вякнул Фрэнк из угла. – И те нечаянно, мы больше не будем, честно!
Бессмысленно пялившийся на ма-ка-ханина Ворон был идеальной кандидатурой на роль козла отпущения для ксеносов, но Роджер колебался меньше пяти секунд. Выступив вперед, он заслонил киборга собой (по крайней мере, большую его часть) и как можно спокойнее сказал:
– Капитан «Сигурэ» – это я, Роджер Сакаи, и я тоже вас всех приветствую.
Ма-ка-хане удрученно расчирикались:
– Нижайше просим прощения за грубость! Не имели злого умысла, забыли, что вожака хумансов выделяют мудрость и умения, – (Роджер приосанился), – а не телесное совершенство.
Роджер попытался сохранить лицо, но оно так и норовило куда-то стечь.
– Ничего страшного, – проскрипел капитан под нервные смешки команды. – Нас… часто путают.
Ма-ка-хане постепенно успокоились, и разговор снова повел их вожак:
– Увы, скорбное дело привело нас к вам!
Сакаи в этом не сомневался, ему тоже было очень скорбно.
– Я внимательно вас слушаю, – обреченно заверил он гостей.
В академии Роджер сдал полицейскую ксенопсихологию на высший балл, однако с тех пор в реке Синано[12] утекло много воды. «Сигурэ» редко гасился на Ханне, туристическая виза стоила дорого, а общение с привычным ко всему персоналом космопорта сводилось к «вот наши деньги» – «вот наша услуга». Четырехлапые куцехвостые «воробушки» были высокоразвитой, но мирной расой, не интересующейся космической экспансией. Родной планеты им более чем хватало, они покидали ее редко и неохотно, если и попадая в поле зрения галактической полиции, то в основном в роли жертв.
– Мы крайне опечалены ситуацией, сложившейся в обители наших досточтимых предков – священном Некрорбисе! – уже увереннее, с напором продолжил вожак. Его спутники согласно вытянулись в струнку и принялись раскачиваться из стороны в сторону, как неваляшки, – двое в одну, двое в другую. Желтые, и без того огромные глаза выпучились из черепов чуть ли не наполовину, будто вот-вот вывалятся; зрелище было одновременно комическое и жутковатое. – Его уважаемые граждане заслужили лучшей участи, нежели дробиться о борта судов!
– Полностью с вами согласен, – мученически подтвердил Роджер. Ему бы тоже не понравилось, если бы какой-то вандал залез в семейный склеп и принялся сбивать с подставок урны с прахом. – Уверяю вас, это чистая случайность, мы огорчены не меньше вашего и готовы возместить вам убытки.
Ма-ка-хан это крайне обрадовало – они снова распушились и заворковали, трепеща непропорционально короткими крылышками, а вожак пафосно объявил:
– Как неожиданно и приятно отыскать отважного и близкого по духу собеседника в столь неказистом с виду хумансе! Мы счастливы и благодарны, что вы разделяете нашу веру в важность случайностей и самоотверженно согласились возместить нам убыток гроболовов!
Роджер понял, что ничего не понимает.
– И… что от нас требуется? – осторожно спросил он.
Этот вопрос, в свою очередь, озадачил ма-ка-хан. Они коротко посовещались, и вожак уже менее уверенно пояснил:
– Честно и ответственно выполнять свои должностные обязанности!
Команда растерянно переглянулась.
– Это какие именно? – подозрительно проворчал Винни. – У нас их много.
– Но вы же гроболовы, верно? – настороженно уточнил ма-ка-ханин, вытягивая шею, оказавшуюся неожиданно длинной и лысоватой.
– Ну… мм… Мы же всего две штуки…
– Ничего, нас это не смущает! – торопливо заверил его вожак. – Птенец тоже обрастает перьями постепенно, и даже самый прекрасный узор станет виден только через несколько лет! Я уверен, что при должном старании из вас выйдут отличные гроболовы!
– Мы не гроболовы. – До Роджера наконец-то начало что-то доходить. – Мы космическая полиция!
– А чем гроболовы отличаются от гроболовов? – Ма-ка-ханин приоткрыл клюв, что придавало ему разгневанный вид, но в синтезированном голосе звучало крайнее изумление.
Возникла неловкая, становящаяся все более напряженной пауза. Обе стороны судорожно пытались разобраться, чем вызван этот дипломатический конфуз и как его преодолеть.
– Капитан, похоже, это глюк транслятора! – осенило Джилл. – Он почему-то переводит «космокопы» как «гроболовы»!
– Небось тот же, что мое хокку переводил! – Роджер с упреком посмотрел на Фрэнка.
Хакер немедленно полез ковыряться в программном коде и с крайне неуместным хихиканьем объявил:
– Giusto[13], на языке ма-ка-хан «гроболов» означает «следящий за порядком вне планеты», нечто среднее между жрецом и патрульным, а космической полиции как таковой у них нет, они же по космосу почти не летают. Так что это не глюк, а сложности перевода.
– То есть они явились к нам не с претензией за сбитые гробы, а с просьбой о помощи, – с облегчением заключил Роджер. – Понять бы еще какой.
– Извините, у нас возникли небольшие технические накладки, транслятор барахлит, – снова обратился он к ксеносам. – Да, мы действительно… хм… гроболовы, и вполне опытные. Но наши, человеческие, методы работы… несколько отличаются от ма-ка-ханских, поэтому объясните нам поподробнее, что у вас случилось и куда убыли ваши собственные патрули.
Это ма-ка-хане поняли и возбужденно защебетали всей стайкой.
Как выяснилось, «полицейские» нужны даже мертвому городу. Все искусственные спутники рано или поздно сходят с орбиты, и, несмотря на продвинутые космические технологии ма-ка-хан, отдельные саркофаги регулярно вылетают за ограду Некрорбиса. Для возвращения их на место и существует почетная, всеми уважаемая должность гроболовов, занимать которую единовременно могут только пять ма-ка-хан, одна бригада.
– Одна-единственная на весь Некрорбис?! – изумился Роджер. – И ее хватает?
– Конечно, ведь предки покидают свою обитель крайне редко и только когда хотят донести до нас важную весть! Обычно гроболовы с почтением выслушивают всего пять-шесть саркофагов за смену…
– А что значит «выслушивают»? – с любопытством вклинилась в разговор Джилл.
Сперва Роджер подумал, что ма-ка-хане сочли вопрос непристойным, но нет – он оказался из раздела «зачем вы дышите» и «как вы ходите», поди пойми, как на это отвечать. Энергично посовещавшись между собой (вожак даже в запале клюнул одного из подчиненных в макушку, а тот, по цепочке, другого), они принялись объяснять суть дела на самом примитивном, как для несмышленого птенца, уровне.
Оказывается, каждый ма-ка-ханин обязан оставить после себя в этом мире песню, и умиленные родители записывают первый осмысленный щебет детища не на простую память, а на вечную. До этой записи птенец считается «не жившим», а значит, и переселения в Некрорбис не заслуживающим. В течение жизни ма-ка-ханина песня многократно переделывается, изменяется, усложняется, шлифуется, в общем, доводится до совершенства, а после его смерти отправляется на орбиту вместе с ним. Саркофаг непрерывно транслирует ее в космос в виде слабого, уловимого всего за сотню-другую метров сигнала, и когда коллективный разум Некрорбиса решает что-либо сообщить потомкам, то подходящий певец сходит с орбиты и отправляется на доклад к гроболовам. Они его выслушивают и толкуют – например, если песня оказалась печальной, то Ханну ждет неурожай, эпидемия, потопы, засухи и тому подобные бедствия. Какие именно, можно расшифровать с помощью специального песенника, но вообще профессиональный гроболов должен знать его наизусть, все семь тысяч сто пятьдесят шесть ключ-кодов.
– Ничего себе! – вырвалось у Винни. – И что, хоть иногда угадывают?
Вожак с громким подсвистыванием (на этот раз действительно оскорбившись) заявил, что Ханна уже три тысячи лет процветает исключительно благодаря ценным советам покойных предков. Они там, в космосе, не отвлекаются на мирскую суету и все видят и знают.
– Вспомни наши астрологические календари, чокнутых проповедников или синоптические прогнозы, – посоветовала сержанту Джилл. – Куча людей в них тоже на полном серьезе верит.
– А ваши усопшие разве не говорят с вами? – удивленно чирикнул один из спутников вожака – и был немедленно клюнут за нарушение субординации.
Роджер представил огромное кладбище, галдящее, как базар на «Ярмарке».
– Говорят, – помедлив, сказал он. – Просто… иначе. У нас с ними духовная связь, а не акустическая. Но вы сказали «обычно». – Чутье полицейского послало мозгу тревожный звоночек. – Выходит, случилось что-то необычное?
Чутье не подвело – месяц назад через Некрорбис прошел плотный метеорный поток, отклонив часть саркофагов с их траектории. Работы гроболовам резко прибавилось, случай оказался таким беспрецедентным, что вожаки Ханны до сих пор совещаются, считать это глобальным пророчеством или стихийным бедствием. Обычно саркофаги удавалось перехватить невдалеке от ограды, но на этот раз за ними пришлось летать вокруг всей планеты, а некоторые вообще присоединились к метеорному рою и «порадовали» ханнайцев ярким гробопадом. Пик аврала уже миновал, гроболовы успели расчистить большую часть околопланетного пространства, двигаясь по направлению к Некрорбису, и последний километр внезапно оказался фатальным.