– Можно мне стаканчик воды? – сдавленно попросил он.
Боб презрительно поджал губы, но все-таки решил проявить гостеприимство.
Стоило полицейскому отвернуться и сделать шаг к бару, как из недр гравикресла водопадом хлынула на пол полупрозрачная слизь, сперва растеклась плоской кляксой-лужей, а потом округлилась, потолстела и, шустро перебирая ложноножками, уползла под диван. Когда Боб обернулся, от нее осталась только чуть влажная полоса на полу позади кресла, спереди не видно.
Полицейский протянул Стрелку белый пластиковый стаканчик с пузырящейся минералкой:
– Ну так что вы хотели мне сказать?
«Да я вообще-то просто попить заехал, спасибо, до свидания», – завертелось на языке у Стрелка – надобность тянуть время и отвлекать внимание отпала, дело уже сделано. Но тогда Боб может заподозрить подвох или, разозлившись, засадит гостя в камеру за издевательство над полицией.
Ладно, будем издеваться более изощренно.
Стрелок поблагодарил, отхлебнул из стаканчика и прочувственным тоном проповедника произнес:
– Офицер, я очень уважаю вас и ваши методы следствия, но, уверяю вас, вы допускаете огромную ошибку! Прислушайтесь к своему внутреннему голосу, голосу совести, и он скажет вам то же самое, что и я: вы задержали невинного человека, я знаю Майкла с детства, и, клянусь, он никогда бы…
Через несколько минут Стрелок выехал в коридор прибытия с задумчивым видом и мокрым темным пятном на груди.
– Ну как прошло?! – подскочил к нему за углом Юнни.
– Отлично. – Стрелок поймал его обеспокоенный взгляд и пояснил: – Все в порядке, это просто вода.
Как именно она разлилась, ни он уточнять не стал, ни Юнни – расспрашивать.
Дальше снова пришлось ждать и надеяться, что поздним вечером Филипп с Бобом традиционно отправятся в бар, а не ограничатся романтическим ужином из пайков на корвете.
«Ушли!» – передал по коммуникатору Ташшиас.
«Дошли!» – через пять минут отозвался Юнни, а еще через три из-за угла вывернуло инвалидное кресло.
– Кай, ты все понял?
– Ответ положительный.
– Точно?!
– Да, – снизошел до «человеческой» реплики Кай, нетерпеливо рвущийся в бой, – ну еще бы, это же не посудомойку разбирать, а настоящее приключение!
Как сообщил Малхази, снаружи взломать полицейский корвет практически невозможно, зато внутри есть кнопка аварийного открытия дверей, если электроника вдруг откажет, а экипажу понадобится экстренно покинуть судно. Если других команд не последует, через девяносто секунд створки снова сомкнутся и заблокируются.
С криокамерой немного сложнее, она открывается прикосновением к сенсору со сканером отпечатков пальцев. Это тоже решаемо, если услужливо выхватить из руки Филиппа опустевший бокал и отнести его не в посудомойку, а к ожидающему у служебного выхода киборгу. Сканирование, отданная хозяином и процессором команда – и наноимплантаты изменят дактилоскопический рисунок по образцу.
На корвете есть камеры наблюдения, но сейчас их глаза «внезапно» помутнели, залепленные слизью незаметно всползшего по стене амебоида (через пару часов она высохнет и разлетится мелкой пылью), а станционные камеры отключены для «плановой профилактики» (которую, кстати, действительно провели, раз выпала такая возможность!).
Самым уязвимым пунктом плана было время.
Криокамера, увы, не холодильник, чтоб рывком ее открыть, вдеть серьги в уши покойницы и захлопнуть дверцу. Расконсервация трупа займет минут двадцать, а потом еще десять – на обратный процесс, хотя его результата уже можно не ждать, просто нажать кнопку и смыться. Но если в эти полчаса вернутся полицейские, они могут увидеть мигание лампочек на панели и понять, что в камеру кто-то лазил!
– Хорошо, иди! – решился Стрелок. Чем дольше тянуть, тем выше вероятность провала.
Кай беззвучно нырнул в шлюз, Стрелок и Ташшиас остались изнывать в коридоре. Только сместились к соседнему, сломанному порту, делая вид, что обсуждают возможность его починки. Самая обычная картина, которая ни у кого не вызовет подозрений, несмотря на поздний час, – змеелюды же ночные твари, а заместитель начальника станции, кажется, вообще никогда не спит!
Ни у кого, кроме Лизы, которую зловредные черти принесли как раз в этот момент! Послушным детям в это время уже полагалось лежать в кроватках, и девочка как раз воспользовалась моментом, чтобы улизнуть, пока мама укладывает Итана.
– Дядя Стрелок, а где Кай?!
Удивление Лизы можно было понять: Кай всегда находился либо при хозяине, либо при ней! Ну, иногда еще Ташшиасу или Юнни помогал, но змеелюд тоже был здесь, а Юнни – в баре с мерзкими дядьками-полицейскими, Лиза как раз оттуда!
– Кай на задании, – как можно увереннее объявил Стрелок, но, видя, что девочка уже тянет из кармана видеофон, поспешил уточнить: – На секретном и очень важном, его нельзя отвлекать!
Стрелок понял, что сейчас Лиза завалит вопросами уже его, и, упреждая это, сурово наставил на нее палец:
– И для тебя у меня тоже есть поручение! Такое же важное, от него зависит жизнь Кая и дяди Майкла!
Глаза девочки округлились, она вся обратилась в слух.
– Покарауль вон за тем поворотом и, если увидишь, что сюда кто-то идет – особенно полицейские! – живо беги сюда и предупреди нас! Только без крика и топота, представь, что ты разведчик в засаде! Ясно?!
– Есть, дядя Стрелок!
Лиза торжественно хлопнула себя рукой по плечу, как галактический рейнджер из популярного детского сериала, и умчалась. Не совсем без топота, но по сравнению с обычным табуном коней этот был хотя бы неподкованный.
– Глупый детенышшш! – презрительно прошипел Ташшиас ей вслед.
– Детеныш, – согласился Стрелок. – Но не глупый.
Разумеется, всерьез на Лизу никто не рассчитывал – следить за Бобом и Филиппом было поручено Юнни. Как только они покинут бар, распорядитель тут же просигналит.
Полицейские, на радость заговорщикам, засели за стол плотно: заказали пиво и уйму закусок, рассудив, что завтра тут будут кишеть коллеги и попировать от души уже не удастся.
Сделав заказ, Филипп пошел в туалет и там, уже застегивая штаны, внезапно спохватился, что забыл полицейский знак на корвете, переодеваясь после душа. Или не забыл, а где-то потерял?! За такое запросто можно и увольнение схлопотать, не говоря уж о выговоре с занесением! Приступать к застолью, не выяснив это, Филипп не мог, кусок в горло не полезет, и, не предупредив напарника, из туалета направился прямиком к служебному выходу. Он же полицейский, ему можно!
За служебным выходом Юнни не следил, зная, что тот заперт, – сам на всякий случай два раза проверил. Но, увы, не учел, что бегающая на кухню и обратно официантка не посвящена в их планы, и когда Филипп требовательно ее окликнул и указал на дверь, девушка послушно выпустила его, снова заперла дверь и побежала дальше, не сочтя нужным сообщать распорядителю о такой ерунде.
В итоге прошло не меньше десяти минут, прежде чем Юнни спохватился, что клиент чересчур засиделся в «кабинке для медитации», но поскольку выход из бара все это время был у него перед глазами, тревогу бить не стал. Хотя все же сходил на разведку, убедился, что кабинка заперта, услышал злобное пыхтение изнутри, на всякий случай в третий раз проверил служебный выход и, успокоившись, вернулся в зал, уже не увидев, как из кабинки выбирается насупленный повар, неудачно попробовавший свою стряпню.
Лиза честно караулила возле угла, время от времени по-шпионски за него выглядывая и прячась обратно. За это время по коридору прошло три человека, но все мимо поворота, а когда вдали снова послышались шаги, у Лизы, как назло, зазвонил видеофон – мама хватилась помощницы. Девочка кинулась его выуживать и выключать, жутко злясь на себя, что не сделала этого раньше – тоже мне, рейнджер! – а когда наконец сбросила вызов, намертво все заблокировала и выглянула за угол, то почти нос к носу столкнулась с Филиппом.
Лиза поняла, что все пропало. Незаметно отступить и добежать до дяди Стрелка она уже не сможет, а он ее никогда не обманывал – если сказал, что от этого задания зависит жизнь ее друга, значит, так оно и есть! А она все испортила!
Или еще нет?!
Филипп уже заворачивал за угол, когда оттуда внезапно выскочила и так энергично врезалась ему в живот маленькая темноволосая девочка, что полицейский охнул и отшатнулся.
– Гляди, куда прешь! – рявкнул он, но девчонка против ожидания не бросилась наутек, а судорожно, как обезьянка, вцепилась в него обеими руками.
– Дядинька-а-а палицейски-и-ий! – проскулила она, поднимая на Филиппа огромные карие глаза, полные отчаяния и слез. – Памагите мне-е-е! Я патиря-а-алась!
Филипп брезгливо поморщился и попытался отлепить от себя потные, мнущие и пачкающие форму ладошки. Пожалуй, где-то в глубине души он любил детей, но своих и мальчиков, а не это досадное недоразумение.
– Я одна баю-у-ус! – продолжала гнусить девчонка, размазывая по лицу и форме уже не только слезы, но и сопли. – Найди-и-ити мою ма-му-у!
Вообще-то девочка была уже достаточно взрослой, чтобы запомнить дорогу или хотя бы не рыдать по такой ерунде, чай, не в открытом космосе потерялась, однако дебильноватое выражение лица многое объясняло.
– А как твоя фамилия?
– Ни-и-и зна-а-аю…
– А имя?
– Ни-и-и помню-у-у…
«Точно, слабоумная!» – убедился Филипп.
Связываться с девчонкой ему совершенно не хотелось, но не пинками же ее гнать, особенно под бдительным взором висящей на стене камеры! Ладно уж, поиск родителей на маленькой изолированной станции не займет много времени, к тому же можно слупить за них штраф за то, что не присматривают как положено за умственно отсталым ребенком… или полштрафа, но без квитанции, а Филипп и маленькой денежке рад.
– Ладно, малявка, давай руку! – Полицейский скорчил условно приветливую гримасу и сцапал девчонку за запястье. – Пошли искать твою мамашу.