Второй Дядя снова заговорил (его аватар был белокожей худощавой версией его собственного облика):
— Так вы ищете место для банкета?
— Да, — ответил Гален, придвинул к себе стул и сел, мягко погрузившись в его объятья.
Примеру Галена последовали и все остальные, хоть и без такой же высокомерной грации. Когда садилась Агнесс, Куи заметила, что она снова вздрогнула, будто вспомнила что-то неприятное.
— Мы собираемся отметить пятую годовщину нашей свадьбы, и решили, что хотим отпраздновать это как полагается, — начал рассказывать Гален.
Второй Дядя кивнул.
— Понятно, — сказал он, потирая подбородок: — Поздравляю.
Гален кивнул и продолжил:
— Мы подумали… — Он остановился и бросил на жену взгляд, который Куи не смогла толком истолковать. Иммерсер молчал. Но это было что-то странно знакомое, что-то, что она точно знала, как называется. — Что-нибудь ронгское, — сказал наконец Гален: — Большой банкет на сотню гостей с традиционной кухней.
Куи почти физически почувствовала, как доволен Второй Дядя. Такой огромный банкет ужасен с точки зрения логистики, но позволит ресторану продержаться на плаву год или больше, если, конечно, правильно выставить цены. Но что-то было не так, что-то…
— А чего именно вам бы хотелось? — спросила Куи, но не у Галена, а у его жены, скрывающейся за плотным аватором.
Но ответа она не услышала. Похоже, Агнес (наверное, это было не то имя, которое она получила при рождении) не могла отвечать на вопросы и даже просто говорить. Куи пронзила ужасная догадка.
Вновь наступило молчание. И это уже было ожидаемо.
Инициативу перехватил Второй Дядя, размашистыми жестами он попытался сгладить неловкость:
— Так, значит, целый кабан? — Дядя удовлетворённо потёр руки. Жест галактов, которого Куи у него никогда прежде не видела. — Суп из горькой дыни, «Дракон и феникс», запечённая свинина… — Второй Дядя начал перечислять все традиционные свадебные блюда (исключив, однако, самые экзотические вроде плавника акулы и сладкого супа из фасоли адзуки), не зная, как далеко хочет зайти иностранец.
— Да, то что надо. Не так ли, дорогая? — Гален обратился к жене.
Но она по-прежнему молчала и даже не шевелилась. Галакт посмотрел на неё, и Куи наконец поймала выражение его лица. Она думала, это будет презрение или ненависть, но это было страдание. Он искренне любил её и не мог понять, что происходит.
Галакты. Неужели он не сумел понять, что у него под носом иммерсеровый торчок? С другой стороны, галакты редко сталкивались с этой проблемой. Вряд ли они когда-либо носили иммерсеры больше чем пару дней, да ещё с такой глубиной погружения! Если они вообще заходили так далеко. Большинство ведь было убеждено, что галакто понимают везде.
Второй Дядя и Гален торговались, спорили о ценах и услугах. И постепенно голос дяди всё больше и больше походил на голос туриста-галакта. И всё ожесточеннее бился за всё меньшую и меньшую прибыль. Но Куи это уже не волновало, она наблюдала за Агнес. Самая свежая новинка с Прайма, рыжие волосы, веснушки и лёгкий намёк на загар. Но кто скрывался внутри, в кого иммерсер так глубоко пустил корни? Остался ли там хоть кто-то? Ттам была права — все иммерсеры надо разобрать, и неважно, что они взрываются! Они и так уже причинили достаточно вреда. Куи хотелось вскочить и содрать свой иммерсер…
Но не могла же она позволить себе такое во время делового разговора. Поэтому Куи просто встала и подошла ближе к Агнес. Мужчины, увлечённые торгом, едва ли обратили на это внимание.
— Ты не одна, — сказала Куи по-ронгски, достаточно тихо, чтобы остальные не услышали.
И снова странное, вырванное из обычного хода времени, мгновение.
— Ты должна снять его, — сказала Куи.
Никакого ответа. В порыве чувств Куи хватает женщину за руку — и чувствует, как ладони проходят сквозь аватар иммерсера и касаются тёплой живой плоти.
Ты слышишь, как они торгуются на заднем плане. Дело идёт туго. Мужчина со станции упрямо стоит на своём, не давая Галену ни малейшей зацепки. Но всё это очень далеко и умозрительно. Время от времени иммерсер напоминает о себе, растолковывая тот или иной жест и подталкивая тебя сделать то или другое. Ты должна сидеть молча, поддерживая мужа. Ты улыбаешься только губами, которые, кажется, склеились одна с другой.
И в то же время ты всё время чувствуешь на себе взгляд этой девчонки, он будоражит как ледяная вода или как взор дракона. Она не отодвигается от тебя, её рука на твоей, сжимает её с силой, которую трудно было заподозрить в таком теле. Тоненький слой аватара, и под ним ты можешь легко разглядеть её настоящий облик: круглое лунообразное лицо, кожа цвета корицы. Нет-нет, не надо о специях или о шоколаде, это просто цвет, который ты видела всю свою жизнь.
— Ты должна его снять, — говорит она.
Ты не двигаешься, но тебе интересно, что она имеет в виду.
Снять его. Снять его. Снять что?
Иммерсер.
И вдруг ты вспоминаешь ужин с друзьями Галена, когда они смеялись над шутками, которые звучали слишком быстро, чтобы ты могла их понять. Борясь со слезами, ты вернулась домой… И неожиданно взяла иммерсер с прикроватной тумбочки, чувствуя его прохладную тяжесть на руках. Ты думала, что Гален будет рад, если ты начнёшь говорить на его языке. И что он меньше бы стыдился твоей неотёсанности перед друзьям. А затем ты поняла, что пока держишь настройки иммерсера на максимальном погружении и не снимаешь его, всё идёт просто прекрасно. А потом… Потом ты спала и ходила в нём, и мир не видел ничего кроме твоего аватара. А ты не видела в мире ничего кроме того, что иммерсер пометил для тебя. Потом…
Потом всё покатилось по наклонной. Ты больше не могла писать программы, не могла заглядывать в начинку машин, потеряла работу в технической компании и пришла к Галену. Ты блуждала по его жилищу как пустая оболочка, как призрак самой себя — словно ты уже умерла. Вдали от дома и всего, что он для тебя значил. А потом ты больше никогда не снимала иммерсер.
— Да что ты такое творишь, юная женщина?! — раздался возмущенный голос Второго Дяди. Он вскочил и повернулся к Куи. Его аватар вспыхнул от гнева, бледная кожа покрылась некрасивыми красными пятнами. — Если ты не заметила, мы взрослые люди и обсуждаем важные вещи!
В иных обстоятельствах Куи испугалась бы, но его голос, поза и жесты сейчас полностью копировали галактов. Перед ней стоял незнакомец, разозлившийся иностранец, чей заказ она неправильно записала, и которого потом, сидя в комнате Ттам, с чашечкой чая на коленях, под знакомую скороговорку сестры, она сможет достойно высмеять.
— Извините, — неискренне произнесла Куи.
— Всё в порядке, — сказал Гален. — Я не хотел… — он замолк, посмотрел на жену. — Я не должен был приводить её сюда.
— Вам надо показать её врачу, — сказала Куи, удивляясь собственной смелости.
— Думаешь, я не пробовал? — в голосе галакта прозвучала горечь. — Лучшие больницы Прайма. Они осмотрели её и сказали, что не могут снять иммерсер. Что шок убьёт её. А даже если нет… То ещё неизвестно, поможет ли ей это.
Куи почувствовала, что краснеет, и снова извинилась, на этот раз уже по-настоящему.
Гален отмахнулся от неё, внешне небрежно, легко, но она-то видела ту боль, которую он силился спрятать. Она вспомнила, что галакты считают, что мужчины не могут плакать.
— Итак, мы договорились? — спросил Гален у Второго Дяди: — Миллион кредитов?
Куи подумала о банкете, столах с едой и о Галене, который надеется на то, что этот праздник напомнит Агнес о доме…
И о том, что эта идея закончится ничем, потому что фильтр иммерсера оставит для Агнес лишь экзотическое пиршество незнакомых вкусов.
— Извините, — снова повторила Куи, хотя уже никто её не слушал, и, с трудом сдерживая ярость, она стремительно отвернулась от Агнес.
— Извините, — говорит эта девочка, встаёт, убирает руку, и ты чувствуешь, как будто внутри что-то рвётся, как будто кто-то внутри тебя пытается вырваться наружу. Ты хочешь сказать: «Не уходи. Пожалуйста, не уходи. Не бросай меня здесь!..»
Но вот они уже жмут друг другу руки, улыбаются, довольные заключённой сделкой. Как акулы, думаешь ты, как тигры. Даже эта девочка отвернулась, посчитав, что ты безнадёжна. Они с дядей уходят разными путями обратно во внутренние помещения ресторана. Они возвращаются домой.
Пожалуйста, не уходи.
И вдруг словно кто-то другой берёт контроль над твоим телом. Ты находишь в себе силу, про которую и не знала. Гален идёт обратно в главный зал ресторана, обратно в шум и суету, и к мучительным запахам еды (цыплёнок с лимонным сорго и пропаренным рисом, прямо как готовила мама), а ты отворачиваешься от мужа и идёшь вслед за той девочкой. Она торопится, и ты видишь, как она срывает с лица иммерсер и с отвращением швыряет на тумбочку. Ты видишь, она заходит в комнату, и следуешь за ней.
Они смотрят на тебя, обе девочки. Та, за которой ты шла, и другая, помоложе, поднимающаяся из-за стола, за которым сидела. Одновременно и ужасно чужие, и ужасно родные. Рты открыты, но из них не вырывается ни звука.
Время замирает, и в это застывшее мгновение ты замечаешь на столе разложенные детали устройств галактов. Ты видишь гору инструментов, разобранные приборы и раскрытый, как треснувшее яйцо, иммерсер. Ты понимаешь, они пытались разобрать его, чтобы переделать, и знаешь, что это у них никогда-никогда не получится. И тут дело не в защите или специальном шифре для защиты легендарной интеллектуальной собственности галактов, нет, причина лежит глубже. Иммерсер — это любимая игрушка галактов, которую придумали сами галакты. Всё в ней, каждый слой, каждая логическая связь пронизана другим образом мышления. И для этих девочек этот образ так же чужд, как чужд образ мышления каких-нибудь пришельцев из дальнего космоса. Надо быть галактом, чтобы поверить в то, что можно взять целую культуру и ужать её до размера алгоритма. Что язык и обычаи можно уварить до простого набора правил. Эти девочки никогда не поймут, как работает иммерсер, потому, что они не могут и никогда не с