— Да не важно! Любой русский, завидев такое ФИО, начнёт ржать, а после ему будет всё равно. Главное — похоже.
Поулыбавшись парочке встретившихся девчонок-казашек, вдруг грустнею:
— И-э-х, парни! До чего ж меня жизнь замотала!
Оба смотрят на меня вопросительно: что-то случилось?
— Вы только представьте! Помните, в одном фильме персонаж грустит от того, что ему придётся встречать Новый год в самолёте или в аэропорту? А я вот встретил свой день рождения в самолёте. Вчера. Вот как дела меня в оборот взяли, — кручинюсь почти искренне.
Ребята смотрят с сочувствием.
— И сколько тебе стукнуло? — Дамир подозрительно чисто говорит по-русски.
— Круглое число по мне стукнуло, — грущу. — Двадцать полновесных, насыщенных яркими событиями и славными победами лет.
— Тебе всего двадцать лет? — поражается Дамир. — Погоди-погоди, ты студент, что ли?
В голове у него явно ничего не склеивается.
— Он школу в четырнадцать лет закончил, — с гордостью за меня объясняет Марк. — Поступил в МГУ и тоже учился всего четыре года вместо шести. Как только получил диплом, сразу принялся за кандидатскую, через полгода и диссертацию защитил.
Делает паузу, любуется ошарашенным видом нашего замечательного гида и резюмирует:
— Просто он — гений, Дамир. Вундеркинд и всё такое.
Останавливаюсь, гордо выпячиваю грудь, задираю нос, скашиваю взгляд:
— Как я в профиль? Ничо?
Марк смеётся, а Дамир никак не может справиться с ошеломлением:
— Я думал, тебе лет двадцать восемь…
— Ну, социальный возраст примерно такой, — соглашаюсь с его оценкой. — Слушайте, парни, а не зайти ли нам в ресторан поужинать? И раз у меня день рождения, то я угощаю. Дамир, вон то заведение подойдёт?
Тот глядит в указанном направлении с лёгким испугом:
— Там столик в пару сотен долларов может выйти. Лучше подальше от центра.
— Тебе какая разница? — вопрошаю резонно. — Я ж сказал: добрый дядя Витя башляет. Главное, чтобы кормили хорошо. И это, официанты русский язык понимают?
— Многие и английский знают, — чуточку с обидой говорит Дамир. — Это ж центр! Столичный!
— Английский кто только не знает, хоть и мы с Марком, — и вздыхаю тяжело. — Это с русским проблематично. Даже у самих русских.
Мои слова смывают намёк на обиду у нашего славного сопровождающего.
В ресторане, в зале на втором этаже, заполненном едва ли на треть, ударили по плову с бараниной. В местном исполнении. И баурсаки с чаем. Парням приобрёл по бокалу сухого вина, Дамир выбрал.
До двухсот долларов мы не дотягиваем. Несколько центов даже до ста восьмидесяти не добираем. Так что очень удобно расплатиться двумя сотенными.
— Как раз сдача вам на чай, — поясняю улыбчивой, симпатичной, хоть и по-казахски узкоглазой официантке. Счёт сую в карман пиджака.
— Можно в ночной клуб наведаться, — говорит Дамир, — но вам, наверное, нельзя. Завтра у вас тоже рабочий день.
— Не, мы прервались на выходные. Что, дипломаты не люди разве? Но ночные клубы и прочую тусню не люблю. К тому же мы тут на виду. Ни подраться, ни оторваться. К тому же я женат, а так бы замутил с какой-нибудь казашкой. Какую-нибудь интрижку.
— Ты ещё и женат? — поражается Дамир.
— Он такой, — подтверждает Марк со смехом. — Времени зря не теряет. Хотя на такой, как его Светлана, я бы и сам женился. Хоть завтра.
— Подумать только, что я узнаю! — вскрикиваю поражённо. — Ты, оказывается, на мою супругу облизываешься!
В процессе весёлого трёпа возвращаемся в отель, приютивший нас, усталых путников.
Глава 7 Фича по имени Линдон
20 апреля, воскресенье, время 11:45 (местное).
Астана, терминал международного аэропорта.
— Крутой самолётик, — Марк кивает на подъехавший к терминалу лайнер. Относительно небольшой, но внушающий.
— Фича прибыла, — ухмыляюсь. — Вернее, прибыл.
Boeing 737−700ER — это вам не тут. Чуть ли не последняя разработка именитой авиастроительной компании до того, как она стала крупно лажать.
Сначала выходят чахлой группой человек в восемь обычные пассажиры, затем… толкаю в бок Марка:
— Начинай!
Спустя полтора часа. После обеда, поданного в номер.
Отель «St. Regis Astana», номер deluxe.
Экран смартфона.
С дорожной сумкой на плече выходит представительный мужчина впечатляющих габаритов. Светловолосый гигант возвышается даже над парой своих телохранителей. Сто девяносто с гаком, не меньше.
От группы встречающих быстро отделяется молодой человек, скользящим шагом приближается к гиганту. Слегка кланяется, трясёт вальяжно поданную кисть двумя руками, глядит снизу вверх:
— Велкам, мистер Крейн! — и далее тоже по-английски. — Счастливы видеть вас здесь, на казахстанской земле.
Паренёк ловко перехватывает сброшенную с плеча сумку, сопровождает высокого блондина в чёрных ботинках дальше, представляет остальных встречающих. Трое казахов из местного МИДа едят гостя глазами. Российские дипломаты более сдержанны. Некоторые смотрят на поведение паренька с лёгким изумлением.
— Мистер Линдон Крейн — представитель фонда, финансирующего мой проект, — парень переходит на русский язык, не забыв дать негромкие пояснения высокому гостю.
Ухмыляюсь. Выключаю видео, отдаю смартфон Марку.
— Кажется, вам удалось произвести впечатление на наших гостеприимных хозяев, мистер Крейн.
Гигант, согласно пресловутой американской привычке взгромоздив ножищи на журнальный столик, ковыряется в зубах палочкой-зубочисткой. Туфли тоже не снял, пиндос проклятый…
— Давай без этого официоза, Вик. Мне это ничего не стоило. Скажи мне: всё по плану? Изменений нет?
— Нет, Линдон, всё по плану, — переход на неформальный стиль принимаю с облегчением. — Если, конечно, наша общая знакомая рассказала вам всё, что нужно.
Останавливаю открывающего рот американца раскрытой ладонью, потом показываю на стены и уши. Линдон хмыкает, глядит на охранников.
— Не получится, мистер Крейн, — отвечает на невысказанный вопрос один. — Спецтехнику мы не привозили, слишком долго получать разрешение у русских властей.
— А я говорил. Надо было напрямую лететь…
Телохран пожимает плечами. Юна, я так понимаю, решила минимизировать расходы на рейс и отправила самолёт через Ханой и Россию. Владивосток — Иркутск — Новосибирск. Уже из Новосибирска — в Астану. Лайнер по пути подбросил кучу народу, билеты продавались с заметной скидкой. Немного длиннее получилось, но дело не только в компенсации расходов. Показывать Сеул, как настоящую точку отправления, нельзя. Считается, что Линдон прибыл из Ханоя. Или Токио, там близко.
Из положения мы выходим. Марк включает музыку на своём смартфоне, я — на своём и садимся с Линдоном вплотную друг к другу.
— Виски в этой стране есть? — в какой-то момент вопрошает гигант.
— Для вас здесь даже пива нет, — отвечаю жёстко. — Сухой закон для вас кончится, как только в самолёт сядете, на обратный рейс.
Гость тяжко вздыхает, но в спор не вступает. Только стон издаёт: «Факинг-шит».
— Речь о «золотом кредите» заводили? — деловитость берёт верх над алкогольной жаждой.
— На предыдущей встрече российская сторона выдвигала такое предложение. Казахи ничего не ответили, обещали подумать. В этот визит речь об этом ещё не вели, мне вообще пока слова не давали. Но только один день прошёл, всё впереди.
21 апреля, понедельник, время 09:45.
Казахстан, Астана, дом правительства.
— Мне рассказали, — Линдон дружески хлопает меня по плечу, — я вас послушал, джентльмены, и признаться, сильно удивлён. Очень сильно…
Держу в поле зрения лица казахской стороны. Это нетрудно, почти все они располагаются напротив нас. Ликование прячу глубоко в себе. Казахи смотрят на Линдона именно так, как мы ожидали. Снизу вверх. И не потому, что он гигантского роста, хотя, возможно, и это не последнее дело. Он — американец, настоящий, бляха, со звёздно-полосатым (внутри, снаружи он синий) паспортом. Где только Юна такого нашла?
— Сначала объясните, кто вы, мистер Крейн. Подозреваю, не все знают, — вмешиваюсь в его спич.
— О, Вик! Думаю, что знают. Но, как скажешь.
Линдон говорит по-английски, по-русски он никак, а о существовании казахского узнал только пару дней назад. Впрочем, все или почти все присутствующие знают английский.
— Я — полномочный представитель фонда, финансирующего проект Вика Колчина, его космическое Агентство. Название фонда и соответствующие документы я вашему высокому руководству представил. Назвать его открыто не могу по некоторым причинам. Вы должны их понять. В последнее время политическая обстановка в мире сильно осложнилась, большой бизнес переживает не лучшие времена, а работать надо. Мир, и Запад в частности, неоднороден. Наш консорциум силён, очень силён каждым своим членом, но мы не всемогущи. У нас есть мощные конкуренты, которые будут рады помешать нам любым способом. Поэтому даже ваше руководство не знает конкретно, какие корпорации объединены нашим фондом. Скажу только одно: деньги очень большие. Даже для России заметные, а для вашей республики просто гигантские. И они могут к вам прийти.
По казахским рядам проносится оживление.
— Однако я разочарован. Я полагал, что ваша республика, хоть и совсем молодая демократия, однако, уже успела набраться опыта и ориентируется в правилах и подходах масштабного международного бизнеса. Не могу отделаться от мысли, что вы не понимаете чего-то важного.
Казахи напряжённым вниманием начинают напоминать сурикатов, стоящих на страже своего племени.
— Сначала скажу о своих впечатлениях стороннего наблюдателя. Мне абсолютно ясно, что Роскосмос уходит с Байконура. Сами русские этого особо не скрывают. Это их стандартная политика в последние десятилетия. Они обошли в своё время газопроводами Украину, объехали прибалтийские порты, точно так же поступают и с вами. Уже построены и действуют космодромы помимо Байконура. Разве вы об этом не знаете?