— Мне вот только интересно, — рассматриваю Родионовича сквозь стакан с минералкой, — чего это казахи так удивились, когда услышали о кредите в форме физического золота?
— До такой конкретики мы не дошли. Говорили о кредите на условиях металлического счёта.
23 апреля, среда, время 09:30.
Астана, терминал аэропорта.
Втроём провожаем взглядами Boeing 737−700ER, выруливающий на взлётку. Наш славный Линдон Крейн, слегка помятый после вчерашней пьянки, но абсолютно счастливый, отбывает с докладом руководству фонда. Может себя поздравить и залиться виски до ушей, шепнул накануне мне на ушко, что Юна в случае успеха переговоров подбросит ему миллион до сих пор ценимых и вечнозелёных хоть и фиатных денег. Неслабый бонус.
— Интересно, чьей авиакомпании самолёт, — думает вслух Марк. — Я всё меньше и меньше этих Боингов вижу.
— Собственность одного из инвесторов, — никакой тайны этими словами не выдаю.
Искин мгновенно выстраивает теоретически возможную базу для взаимодействия Юны с российскими властями. Хотя слово «теоретически» можно отбросить. Юна — шлюз для Москвы с выходом на мировые рынки. Наверняка не единственный, но тем не менее.
Линдон на последнем обсуждении с участием президента Казахстана меня чуть не выбесил. В какой-то момент, сияя русско-американской улыбкой главному человеку республики, произнёс:
— Я бы на вашем месте, думал не о том, дать миллиард золотом или не дать, а совсем о другом. Как уговорить нашего Вика, чтобы он взял два миллиарда, — смотрит на меня, подмигивает. — Как, Вик, возьмёшь второй миллиард?
— Нет, мистер Крейн, не возьму, — отвечаю сухо и на автопилоте.
— Почему⁈ — искренне удивляется и почти возмущается Линдон.
— Потому что Агентство нерезиновое. Деньги для нас не проблема, вы это лучше меня знаете. Проблемой становится их освоение.
Чуть подумав, добавляю:
— К тому же я уже вижу манеры казахстанской стороны. Как только я соглашусь на два миллиарда, они тут же примутся меня уговаривать взять пять…
Линдон гулко хохочет. Переглянувшись и вслед за смеющимся президентом, начинают веселиться казахи.
По итогу договорились, что второй миллиард пойдёт под восемь процентов годовых. Заодно дали понять казахам, что впихивать дополнительные тонны чревато опусканием ренты до нуля. Именно моё отбрыкивание, как понял позже, окончательно убедило их в том, что мои намерения абсолютно серьёзны.
Уходим из терминала, когда самолёт растворяется в небе.
— Вы долго ещё тут будете, Дмитрий Родионович?
— Не больше недели, наверное… — тон не очень уверенный.
— Нам можно улетать?
— А договор с казахами кто будет подписывать? Это ведь вы кредит взяли, а не мы.
Завожу глаза вверх, но невольно любуюсь видом аэропорта изнутри. Красота его оформления примиряет с жестокой действительностью.
Глава 8Не было у бабки забот…
30 апреля, вторник, время 13:10.
МГУ, ВШУИ, кабинет Колчина.
Оглядываю собравшихся. Здесь все, кроме Марка. Тот сегодня рано утром умотал с двумя помощниками, доверенностью от меня и прочими правоустанавливающими — ни к чему это слово, но уж больно мне нравится — документами в Омск. Зато новый человек есть — предводитель авиаторов, Паша Дерябин.
Вчера звонил Марку, проверить лишний раз не помешает, и вообще, меня вся эта ситуация с драгметаллом изрядно напрягает. С казахами мы договор так и не подписали, только его проект составили, принятый в форме протокола о намерениях, слишком много подводных камней обнаружилось. Но после передачи золота они на попятную не пойдут, коготок увяз.
— Марк, всё приготовил, ничего не забыл? Приказ, доверенность, командировку, свидетельство ИНН?
— Не суетись, Виктор, — флегматично отвечает Марк. — Всё упаковано и уложено в чемодан.
При следующих моих словах флегматизм мгновенно исчезает:
— Чемодан? А ты его в багажное отделение сдашь?
— Бл!.. — прорываются те самые эмоции, смывающие спокойствие.
— Так что лучше все документы в кейс, а его наручниками к руке, — даю хороший совет.
— Надеюсь, ты всё-таки шутишь, — ворчит Марк.
— Скажи своим помощникам, чтобы глаз тоже с него не спускали. Фактически у тебя в том кейсе двадцать тонн золота будет находиться.
Провожать я их не стал, дёргаться в четыре часа ночи ни к чему, но Гену на машине отправил. Мысленно перекрестившись за успех миссии, обращаюсь к собравшимся друзьям и соратникам. Однако Овчинников опережает меня, но к месту:
— Тебя долго не было, есть новости? — как бы подачу делает. Голевую.
— Есть. Вопрос с казахами решён… тьфу-тьфу-тьфу! Основные документы подписаны. Нам отдают в полное владение часть инфраструктуры Байконура. Комплекс «Энергия-Буран», весь, оптом. Жилищный фонд в Ленинске выкупим сами, оно к Роскосмосу прямого отношения не имеет. Проблем в этом не вижу, мэр города — наш человек, гражданин РФ.
— То есть влезать в наши дела не будут? — допытывается Игорь.
— Нет. Только надо внимательно следить, чтобы на нашей территории не появились граждане Казахстана. Тогда может появиться повод для визита представителей казахских властей. А так — полная экстерриториальность.
Вижу сомнение на лицах, Овчинников — первый среди всех по степени недоверия.
— Почему вы так не верите нашим казахским братьям⁈ — вопрошаю патетически.
Игорь фыркает, Люда открывает было рот, но жестом вынуждаю не перебивать.
— Дело ещё в том, что у нас появился сильный рычаг воздействия на казахские власти. Они дали нам кредит в два миллиарда долларов, и мы в любой момент по любому поводу можем взвыть, что-де ваши действия — форс-мажорные обстоятельства, которые могут помешать вернуть кредит с причитающимися процентами. Понимаете?
Овчинников медленно, как фотоотпечаток под действием проявителя (существовала когда-то такая древняя технология фотодела), светлеет лицом, избавляясь от пелены сомнений. Остальные переглядываются.
— Охренеть! — одновременно, но с разными интонациями экспрессивно восклицают Игорь и Паша Дерябин. Девочки, те просто рты открывают. Только Таша невозмутима.
— Как удалось⁈
Объясняю и рассказываю. Под конец замечаю:
— Сейчас Марк оформляет все дела с кредитом. Когда приедет, нарисую на него приказ о премировании. Исходя из важности миссии, тысяч двухсот вполне достоин.
— Тогда и тебя надо премировать, — замечает Люда.
— Вот как надо угождать начальству! — восклицаю радостно. — Браво, Людочка! Самому-то неудобно, но если народ так считает… миллион себе положу. Ладно, полмиллиона.
Поправляюсь, заметив некую шокированность в глазах ребят. Не привыкли они пока к таким суммам. И то, сам же такую политику веду. Но полмиллиона отторжения не вызывают. Всё-таки удачно я дельце провернул, надо признать. А то сам себе премию не выпишешь, никто не выпишет.
— Давайте теперь думать, как освоить всё это грандиозное имущество. Вопросов не возникает только к жилью. Дома — они дома и есть, живи — не тужи.
— Я бы так не сказала, — вмешивается осмелевшая от похвалы Людмила. — Устаревший скучный советский стиль…
— Во-первых, намного лучше, чем в палатках или бараках, — бесцеремонно перебиваю, я ж начальник, мне можно. — Во-вторых, как оживить пейзаж, подумаем, обратимся к специалистам. Вполне возможно, строительство рядом какого-нибудь эффектного небоскрёба кардинально изменит весь ландшафт. Это надо с архитекторами и дизайнерами обсудить.
— Мне поручишь? — вздыхает Люда, ожидая, когда её возьмёт в сексуальный оборот собственная инициатива.
— Нет. Обращусь к профи, — и даже знаю, к кому. — Теперь ты, Таша!
Вытаскиваю на экран площадку № 250.
— Смотри, какая большая штучка на рельсах! Очень удобно для твоего будущего завода. Подъезжает, забирает или даже поднимает огромное изделие размером с «Буран» и отвозит в нужное место.
Таша впивается в фото глазами, в которых начинает отображаться бешеная работа инженерной мысли. Требует скинуть ей.
— Сама в сети найдёшь, — отбояриваюсь.
Сейчас, после самоуправства дяди Фёдора, который тихо сидит себе в уголке, так просто ничего не сделаешь с компьютером.
Таша так и делает. Садиться на второй комп, подключенный к интернету:
— Не очень удобно. Оно не разворачивается.
— Сделай так, чтобы проезжало над твоей шахтой, где ты будешь свои могучие изделия печатать, — подаёт совет Дерябин. Опередил меня, зараза!
Короче говоря, работа закипает. Каждый начинает искать себе подходящие конструкции.
30 апреля, вторник, время 16:50.
МГУ, Главное здание, сектор А, каб. 925.
Как удалось объехать казахов, приходится рассказывать и здесь, Наблюдательному Совету. Пора с них подписку о неразглашении брать.
— Выкладывайте, Виктор, — требует Бушуев.
— Предвкушаем с нетерпением, — смягчает Сартава.
Ответно улыбаюсь и начинаю вести рассказ:
— Мы предположили, что двухсторонние российско-казахские переговоры если и приведут к результату, то с большим трудом, а главное — очень нескоро. Результат непредсказуем, издержки велики. Поэтому решили ввести ещё один фактор, ещё одного участника переговоров.
— Ваше участие и без того вроде подразумевалось? — подаёт голос Федотов.
— Мы не были отдельным субъектом. Планировалось, что Роскосмос выдавит из казахстанских властей нужное имущество и передаст нам. Казахи справедливо посчитали это нашими внутренними делами.
— Ум-гу, — Бушуев подбадривает меня междометием.
— На переговорах неожиданно — для казахов неожиданно — появился представитель моих инвесторов. Американец, мистер Линдон Крейн.
— Американец⁈ — Сартава ахает вслух, мужчины поражённо переглядываются.
— Ты имеешь дело с американцами? — настораживается Федотов.
— Не, ни в коем случае. Фонд, нас финансирующий, чисто азиатский. Но корпорации, в него входящие, по крайней мере, некоторые из них, являются ТНК. Так что найти или нанять специалиста американского или европейского происхождения для них несложно. Возможно, даже на постоянной основе в какой-то из них и работает мистер Крейн.