— Что-то я не слышал, чтобы олигархи мирового уровня отстреливали друг друга, — недоверчиво говорит Игорь.
— Мальчики, идите ужинать, — на балкон выглядывает Света.
Поэтому отвечаю на недостойный выпад по дороге к столу:
— Не всегда же они огнестрелом пользуются. Человека можно разорить, отнять активы, отравить, развести на огромные деньги. Или подмять под себя. Не слышал ни одной истории о слиянии корпораций? Это намеренно мягко в газетах преподносится, — заинтересованно разглядываю стол. — На самом деле это означает, что одна корпорация скушала другую.
Света сегодня размахнулась! Кроме тушёной баранины с овощами и картофелем на столе красовались: салат из свежих помидоров, малосольные огурцы, мелко нарезанная ветчина с рынка с одуряющим запахом и тарелка с бутербродами — красная икра на тонком слое масла.
— Свет, у нас что, сегодня праздник?
— Ну а как же? Двадцать спутников на орбиту вывели, — супруга достаёт из холодильника тёмно-красное вина в бутылке повышенной ёмкости.
— Двадцать шесть, — негромко поправляет Андрей, но никто не обращает внимания.
— Ого! В нашем доме завёлся алкоголь? — запасливая и предусмотрительная у меня супруга. — Андрей?
Друг мотает головой. Потрясает, насколько я у него в авторитете. Это же он с меня пример берёт! Так что разливать приходится только Игорю и чуть-чуть Свете.
Завершается ужин опять же на балконе. Надо бы столик маленький там организовать. Откидной.
— Ты, Игорь, завтра отдыхаешь. Законный выходной. А ты, Андрей, после обеда на работу, у тебя законный полувыходной.
— Зачем?
— В понедельник утром выпускаем нашу птичку. «Симаргл». В пассажирском варианте. С ускорением в десять «же».
Вопрос «зачем» отпадает без вопросов. И у меня всё, пора гостей выпроваживать.
— Хорошо сидим, парни. Плохо, что мы сейчас цель очень соблазнительная. Одним снарядом могут сразу трёх ключевых руководителей вывести из строя.
— Пойду я, — Андрей как-то сразу чувствует себя крайне неуютно.
Игорь, посмеиваясь, идёт за ним. Идти им недалеко, в соседний дом. И живут в одной трёхкомнатной квартире. На втором этаже, окна в мою сторону. Комната — одному, комната — второму и общая гостиная. Света суёт им в дорогу небольшой свёрточек. Некому больше позаботиться об этих холостяках.
26 июля, понедельник, время 14:50.
НОО, Симаргл-2, командный модуль.
Платиновая блондинка с безупречно вылепленным и аристократически неподвижным лицом сидит в кресле пилота перед полосой приборов, над которыми нависают три монитора, нацеленных на неё.
— Госпожа пилот, откройте иллюминаторы, — раздаётся механический голос из динамика.
Девушка неторопливо протягивает левую руку к рычажку на приборной панели, сдвигает в положение «открыть». Повторяет процедуру с таким же рычажком с правой стороны.
Медленно сдвигаются броневые шторки по обеим сторонам, открывая изумительной красоты вид. Выпуклая линия горизонта, окутанная голубым туманным одеялом. Под ним –картографический рисунок морей, островов и длинного, от края и до края материка. На правой стороне — сплошной синий океан, над которым кусками ваты плывут разной величины облака. Чуть дальше — спираль-воронка циклона, разгоняющая облака и вытягивающая их в длинные закрученные полосы.
— Госпожа пилот, начинайте манёвр номер один согласно программе полёта, — продолжает механический голос.
Девушка-пилот с помощью тачпада выбирает и раскрывает директорию на левом мониторе. Подгоняет курсор на ярлычок на первом месте в списке файлов. Ждёт. Активирует ярлычок по окончании обратного отсчёта.
Доносится еле слышное дрожание включившихся двигателей, общий фон центрального монитора начинает меняться. Он тоже стал отображать вид планеты после открытия шторок, но только спереди. Сейчас линия горизонта уходит вниз, исчезает совсем. В боковых иллюминаторах горизонт «заползает» на левую сторону. «Симаргл» задрал нос и полез на более высокую орбиту.
Затем линии горизонтов во всех окнах выравниваются, но двигатели ещё работают, не позволяя ракете переходить на эллиптическую орбиту.
«Орбита стабилизирована! Начинайте поворот!» — в ответ на сообщение на главном экране девушка-пилот совершает ряд манипуляций.
На этот раз тоже управляет кораблём с помощью компьютера. Задаёт угол поворота и время работы маневровых двигателей. Пяти секунд достаточно. Снова включение, только в обратную сторону.
Слева иллюминатор заполняется «вставшей на дыбы Землёй», вид справа меняется на чёрное, усыпанное звёздами небо. Ракета продолжает полёт, огибая планету левым бортом.
Байконур, ЦУП Агентства.
— Вимана[1], я — Гефест, жду выхода на голосовую связь, приём, — оператор делает паузу и начинает снова:
— Вимана, я — Гефест…
— Гефест, я — Вимана, слушаю вас, приём.
Оператор отдаёт микрофон мне.
— Вимана, доклад! — параллельно смотрю на картинку с «Ока Саурона».
Ничего примечательного, длинное сигарообразное серебристое тело ракеты. Нос выглядывает из тела ракеты подобно жалу.
— Гефест, ни один параметр за время полёта не выходил в красную зону, — сообщает чарующий девичий голос. — Программа испытаний идёт по плану. Информационный пакет телеметрической информации сброшен. Приём.
Кидаю взгляд на оператора, тот кивает: информация получена.
— Вимана, я — Гефест. Приём информационного сообщения подтверждаю. Отбой связи.
— До встречи, Гефест, — Вимана прощается не по протоколу.
Садимся за расшифровку и распаковку полученной телеметрии.
— В кормовой части ракеты температура поднималась, — Андрей ищет, к чему бы придраться.
— Не от солнечного света? — выдвигаю гипотезу.
— Скорее всего. Больше не от чего.
— Радиация?
— Три и четыре микрозиверта в час, — покопавшись в данных, Андрей находит ответ.
— Это много?
— Раз в десять больше, чем в высокогорье на Земле, — паренёк, видимо, спец в этой области отвечает на вопросительный взгляд Андрея. — На высоте в четыре-пять километров. Для земных условий высокий уровень. Но раз в пять меньше, чем на МКС.
То, что меньше, это хорошо. А то, что больше — плохо.
Телеметрию напрямую с «Симаргла» получаем раз в восемьдесят минут, когда он пролетает над Байконуром. В остальное время инфа идёт через цепочку спутников.
Время 18:17.
Начинается самый сложный этап. «Симаргл» совершает разворот на 180 градусов и включает маршевые двигатели. Скорость гасится до шести с половиной километров в секунду. «Вимана» отделяется от «Симаргла». Отойдя на сотню метров, оба аппарата совершают обратный разворот.
Оба модуля на гиперзвуковой скорости снижаются до высоты в сто километров. Сопротивление воздуха уже заметно. «Симаргл» можно затормозить до вполне приемлемых пяти-шести Махов (примерно полтора километра в секунду) или даже до нуля. Но нам надо знать, как он будет работать в режиме гашения скорости в атмосфере. Механизм торможения у нас не такой дубовый, как общепринятый за счёт трения о воздух. Вот и проверим эффективность.
«Вимана» улетает на следующий оборот, у неё не предусмотрен механизм «съедания» встречного потока. «Симаргл» ловит поток в воздухозаборник, генераторы снимают с него часть энергии, обеспечивая потребности бортового оборудования. Кислород также сжижается и собирается в резервуары, азот на этот раз выбрасывается в сторону, отдавая встречный импульс ракете.
В результате получается, что весь импульс от встречного потока ракета утилизирует. Тем самым делает торможение более эффективным. Лобовой воздушный фронт не просто так обтекает его корпус, как происходит обычно и происходит сейчас с «Виманой».
— Как тебе, Андрей?
Песков понимает даже настолько неопределённый вопрос.
— Скорость гасится в пределах рассчитанного диапазона.
Все притихают. Наступил самый неприятный момент напряжённого ожидания. Все расчёты проведены, программа полёта перешла в полностью автоматизированный режим. «Симаргл» на бешеной для земных условий скорости нёсся домой, на Байконур. Вручную вмешаться ещё можно, но смысла уже нет. От ста километров и выше мы можем летать над любыми странами без спроса, а ниже — уже нет. На подлёте к Чёрному морю «Симаргл» резко снижается до двадцати пяти километров, скорость пока высока — три километра в секунду. Но уменьшается быстро. Ждём.
— Какой-нибудь Азербайджан или Грузия возмущаться начнут, — вполголоса говорит один из операторов. — Из-за пересечения их воздушного пространства.
— Пообещаю им, что перезвоню позже и поблагодарю за оказанное внимание, — ответствую хладнокровно. — В переводе с бюрократического языка на человеческий: пошли нахрен!
Парни сдержанно веселятся. Напряжение спадает, но никто не уходит. Все внимательно следят за постоянно меняющимися крупными цифрами на гигантском экране на стене. Скорость и расстояние до Байконура. Нулевая точка в двадцати километрах севернее от точки старта.
За пять километров до финиша и на высоте двенадцать километров «Симаргл» встаёт вертикально. Пытается встать и пытается включить движки. Согласно запланированному манёвру он должен перейти в вертикальный полёт и выключить двигатели, когда обнулится горизонтальная составляющая.
Вместо этого вдруг резко увеличивается крен. Сразу после включения двигателей.
Не успел среагировать. Хотя чего это я? Полётом управляет программа посадки. «Симаргл» где-то там на высоте дюжины километров выписывает хаотические фигуры, как сдувающийся воздушный шарик с не завязанным горлом. Тяжко вздыхаю.
— Сигнал на самоликвидацию! Немедленно!
Мы не слышим и не видим — картинка с «Ока Саурона» приходит с запозданием, да и вид сверху совсем не зрелищный, — как где-то высоко в небе вспухает облако взрыва.
Но в зале он отзывается всеобщим вздохом разочарования и горя.
Искин по запросу на форсажном режиме даёт версию причины катастрофы. Деформация сопел встречным (боковым к ракете) потоком воздуха. Результат слишком высокой скорости.