— В крайнем случае можете сказать, что внимательно изучаете вопрос. Пришлёте нам официальный запрос предоставить подробную полётную карту возвращаемой ступени. Мы ответим, что приготовим документ, как только правительство скрупулёзно объяснит, в каком формате ему нужны затребованные данные. Ну и так далее. Сами всё знаете, учить вас, что ли, буду?
Зампред откровенно ржёт, ему усиленно вторит Кира.
— Как-то ты быстро бюрократическую науку освоил!
— Что там сложного? Методы матфизики или принципы конструирования космических аппаратов намного сложнее, вы уж поверьте.
— Полёт «Симаргла» завершается! Начинается спуск на парашютах! Ожидаемая точка приземления — северная граница территории космодрома! — на весь зал объявляет дежурный.
Все, как по команде, поворачивают головы к экрану, на котором замерла точка, отражающая положение ракеты. Она уже не двигается, значит, горизонтальная скорость равна нулю. Отмахиваюсь:
— Да всё там нормально будет. Нет ничего интересного. Сейчас вот начнётся съёмка с вертолёта, тогда можно посмотреть.
В самом деле, завораживающее зрелище — приземление огромной ракеты. Есть чем полюбоваться.
— Ты совсем не волнуешься, что ли? — удивляется Кира.
— Я волнуюсь, но совсем за другое. На «Симаргл» мне начхать по большому счёту. Ну, грохнется он набок, невелика потеря. Сейчас надо переживать за то, что на орбите происходит. Там самое важное начнётся только через сутки, вот тогда и попереживаем всласть.
Однако, сглазил. Оборачивается оператор «Симаргла».
— Виктор Александрович, приближается какая-то группа с севера. Пять автомобилей: два джипа, два микроавтобуса и один тентованный грузовик. Не наши.
— Наши где?
— Тоже выдвигаются к месту посадки, но не успеют. «Кондор» запрашивает инструкции.
«Кондор» — позывной вертолёта с наблюдателями.
— Извините, придётся вмешаться, нештатная ситуация, — перемещаюсь за пульт оператора.
Отработанных до автоматизма навыков у меня нет. Но, во-первых, мой искин довольно свободно ориентируется во всех сложных местах нашего космического комплекса. Прежде всего — в узлах управления. Во-вторых, квалифицированный специалист рядом. Леонидом его, кстати, кличут.
— «Кондор», я — Центр. Повторите доклад, — выслушиваю вживую, получаю картинку, вывожу её на общий экран. — «Кондор», полетайте над гостями. Предупредите через мегафон, что проезд дальше воспрещён.
— Мы немного заступаем за границу с Казахстаном, — чуть виновато шепчет Лёня.
Отмахиваюсь.
— Центр, я — «Кондор». Не обращают внимания, прут с прежней скоростью.
Тем временем в небе появляется и быстро растёт в размерах гигантская сигара под тремя огромными белоснежными куполами.
— «Кондор», уходите на нашу сторону. Держите дистанцию от «Симаргла» не меньше полукилометра. Наблюдайте.
— Центр, как же так? Мы что, будем спокойно смотреть?
Возмутительно! В такой момент пытается обсуждать полученный приказ⁈
— «Кондор», мы не будем спокойно смотреть. И на твою попытку саботировать приказ тоже. Выполнять!!! — лязгаю голосом.
— Центр, вас понял. Ухожу на свою территорию.
«Симаргл» тем временем величественно опускался посреди ровной, как стол, степи. Вот выдвигаются опоры, начинают работать двигатели, гася скорость и раздувая вокруг пыльное облако.
— «Кондор», армейскую группу вызвал?
— Центр, так точно, вызвал.
Всё-таки дублирую указание. Тупо по телефону связываюсь с Тимом:
— Тим, кто и что в твоей группе? — спрашиваю сразу после приветствия.
— Здорово. Два взвода солдат в грузовиках и я в вертолёте.
— Мало. Выводи всех остальных. На БМП.
— О как! Будет исполнено!
«Симаргл» встаёт среди полошащихся вокруг его ног-опор парашютов. Почти строго вертикально. Открываю на пульте защитную крышечку, под ней прячется одна хитрая красная кнопочка.
Меж тем чужаки разворачиваются полукольцом вокруг ракеты. Из автобусов и грузовика высыпают вооружённые люди в форме цвета песочного хаки, сноровисто начинают окружать ракету. Шустрые, как тараканы. Они что, задумали арестовать «Симаргл»? Ну-ну!
Группа людей из джипов, среди которых находится несколько гражданских с какими-то приборами, направляется в сторону белой башни «Симаргла». Неторопливо убираю руку с кнопки, одним движением пальца возвращаю крышку. Когда чужакам до ракеты остаётся метров сорок-пятьдесят, на её месте вспухает огненная вспышка, размётывающая искорёженные обломки во все стороны.
— О-а-а-х!!! — разносится всеобщий вздох по залу.
Никто на меня не смотрит, все залипли на большой экран, через мои динамики несётся восторженный мат «Кондора». Группу гражданских снесло гигантской метлой ударной волны, воины, окружившие ракету, частично залегли, частично драпают всё дальше в степь.
Дымно-паровое белое облако медленно уходит вбок, на юго-восток, обнажая выжженное пятно и бесформенные обломки. Северо-западный ветер сегодня.
Далее действие разворачивается более скучное. Очухавшись, чужаки несут тела пострадавших в микроавтобусы, воины тоже быстро собираются к машинам, стараясь не приближаться к месту взрыва. Ко времени подхода группы Ерохина их машины уже пылят вдалеке.
Возвращаясь к своему месту, перехватываю Пескова:
— Логи потом подотри, — тихим голосом, а далее громко: — Не переживай! Бывает! — и хлопаю по плечу.
Андрей меня радует. Соглашается одним выражением глаз. Даже не кивает.
За столом на меня смотрят требовательно и вопрошающе.
— Не знаю, что случилось, — развожу руками. — Скорее всего, разгерметизация топливных баков. Видать, приземление всё-таки привело к каким-то повреждениям.
— А разве такое возможно? — недоумевает РИА-Оля
— Ах, Оленька! Водородно-кислородная смесь — очень взрывоопасная штука. Взорваться может от чего угодно. Искры, локального нагрева, следов масла. Даже от яркого солнечного света.
— Первый раз такое слышу…
— Просто вы не в теме, Оля. Вы знаете, например, что в некоторых двигателях применяют лазерный поджиг топливной смеси?
— Так то лазер!
Ну-ну, поспорь со мной. У тебя получится, ага, только я в это не верю, вот беда.
— А что такое лазер? Это источник света. Нет, будем разбираться, конечно. Мы ж должны знать, чего следует избегать.
Многозначительно помалкивает зампред. Добросовестно набрасывает предлагаемую версию Кира.
На экране идёт скучная работа. Подоспевшая эвакогруппа собирает и грузит обломки. Мелочь, которую можно унести, собирают солдаты.
Зампред безыскусно находит повод поговорить со мной наедине:
— Виктор, пойдём, прогуляемся на свежем воздухе.
«Свежий воздух», понятие на Байконуре летом весьма условное. Но если в тенёчке, на скамейке среди зелёных кустов, то ничего.
— Виктор, казахи тебе предъявят, — зампред начинает с места в карьер.
— Давайте сначала дождёмся, а потом будем думать, — пожимаю плечами.
— Вижу, тебя это не беспокоит?
— Почему оно меня должно беспокоить? — уже удивляюсь. — У нас соглашение с казахами: все падающие части, тем более целиком приземлившиеся модули, блоки и любые объекты — наша собственность. Для того, чтобы её прибрать, нам даже никакого разрешения не надо. Всё прописано в договоре заранее. Приближаться к ним казахи не имеют права.
— Ты хочешь сказать, что если поступит официальный протест, то они фактически признают нарушение договора со своей стороны? — зампред демонстрирует элементарную юридическую прозорливость.
— Да. И тогда я приму меры.
Делать-то особо нечего. Стыковка запланирована на завтра, и мешать операторам и группе сопровождения своим присутствием и нервировать высокими гостями не стоит. Когда всё будет готово — нестрашно. Если всё пройдёт штатно, зампред имеет все шансы получить статус талисмана, ха-ха-ха…
Глава 29 За дело, джентльмены!
26 августа, четверг, Байконурское время 14:15.
Ближний космос, 240 км над уровнем моря. Модуль «Грин».
Грэг.
С самого начала оценил общую механику разворачивания орбитальной площадки, ещё на земных испытаниях. Хотя кое-какие «нелепые» опасения конструкторов вызывали насмешку. Пока один раз не напоролся на долгий уничтожающий взгляд Главного.
— И откуда у нас такой умный дяденька нарисовался? — и слегка уточнил вопрос: — В каком полку служили?
Издалека зашёл. Видя, что не понимаю, — а как это понять? — расшифровал полностью. Смысл его гримасы при этом понял позднее, она называется: «повторяю для слабоумных».
— Какой вуз закончил? — лицо при этом стало кислым.
— А… МАИ.
— Ф-ф-ф-у-у-х! — выдохнул с облегчением. — Слава небесам, не МГУ, а то всё равно что узнать, что твоя родная мать когда-то работала проституткой.
Почувствовал себя так, будто оказался в эпицентре ракетного залпового удара «Сонцепёка». В окружении весёлых и ехидных смешков. Сильно я тогда уронил репутацию родной альма-матер. Позор на мои седины, пока ещё несуществующие.
— Значит, ты считаешь, что шток-штанга, жёстко соединяющая два модуля на орбите, не будет испытывать никаких деформаций? Ни на изгиб, ни на скручивание, сжатие-растяжение тоже нипочём?
— Да с чего бы, Виктор Александрович? — не выдержал на свою беду. — Оба модуля идут точно по одной орбите… разве не так?
— Григорий, вас не учили, что любая точность имеет допуски? Два разных модуля НИКОГДА не будут идти абсолютно по одной траектории, пока не соединятся очень жёстко. Хоть на сантиметр в апогее, да разница будет. А значит что? А это значит, что будут колебания, изгибы и прочее.
Так очевидно всё, когда тебе растолкуют и в рот положат. И теперь вижу, насколько он прав. Немного, но если присмотреться, то можно заметить, как соединяющий наши модули шток медленно, очень медленно вибрирует. Мы молодцы, воткнулись быстро, наш модуль главный, мы — папа. Второй — мама, что служило темой постоянных шуток ещё на Земле.