Теперь следующий этап.
Основание штока кольцом охватывает «паук». Название устройства неправильное, у пауков восемь лап, а у нашего — всего шесть. Каждая лапа «паука»-инвалида на конце соединена зацепом со своим штоком. Тем самым те будут жёстко ориентированы по уже задействованной центральной штанге. Шаг влево, шаг вправо ничем не караются, они просто невозможны.
Выдвигаем шесть штоков неодновременно. Они в трубках, как поршни, выдвигаются давлением. Портативный ручной компрессор, похожий принципом работы на домкрат, подключается поочерёдно. Снабжать каждый шток отдельным устройством, да ещё со своим электрическим приводом — абсолютное барство, недопустимое для космонавтики. Это одноразовые устройства, как и первый, центральный шток.
Между модулями пять метров, так что процесс идёт верно, но крайне медленно. Приблизительно через половину суток воткнём «маме» ещё шесть штоков. Когда продвинулись на четверть метра, раздаётся вкрадчивый, но непреклонный сигнал вызова из ЦУПа. Парни продолжают заниматься делом, отвечать мне, как командиру корабля.
— Центр вызывает «Гриню», приём.
— «Грин» на связи. Слушаю вас.
После паузы Главный неуверенно произносит:
— Мальчик, позови кого-нибудь из взрослых.
Вот опять! Чтобы Главный пропустил возможность над кем-то поржать? Хотя надо признать, когда мы в барокамере привыкали к гелиевой атмосфере, нас поначалу срубило в такой дикий хохот, что никак не могли остановиться. Натуральный приступ. Тот сеанс тренировочный пришлось извне и принудительно прерывать. Хорошо, что не в космосе нас разобрало. Аварийная ситуация запросто могла случиться.
Мои парни смеются дурацкими детскими дискантами. Я «обижаюсь»:
— Нет на борту нормальных взрослых, шеф. И вообще, будете так продолжать — пущу разговор через синтезатор.
— Почему сразу так не сделал? — как всегда, шеф режет на лету.
Никому не советую с ним связываться. Сам не хочу, но приходится.
— Сейчас нас кто-нибудь подслушает, потом будет рассказывать сказки, что мы детей на орбиту отправляем, — продолжает выговаривать шеф. — Ладно, давай докладывай.
Докладываю. Общий итог: всё замечательно, шеф!
Главного не уважать нельзя. И захочешь — не получится. Я на шесть лет старше, но рядом с ним чувствую себя недорослем. Во-первых, он женат в отличие от меня. Согласно мутным слухам, это во-вторых, где-то на стороне у него дети есть. Двое или трое. Когда только успевает? Не говоря об остальном.
Но от запредельного чувства юмора шефского постоянно попадаю впросак. Говорят, что оно свойственно только умным людям. А шеф невероятно умён. Вследствие чего и шуточки у него космического уровня.
Поэтому не знаю, кем себя считать. Ведь я же герой, разве нет? Агентство именно нашими руками творит нечто абсолютно новое в космонавтике. Мы — первые! Мы первые строим супертяжёлую орбитальную станцию, на которой смогут жить обычные гражданские. Жить и работать в человеческих условиях, а не как мы сейчас. Один вакуумный унитаз чего стоит! А на нашей станции будет нормальный санузел, с земным унитазом, душем, возможно, ванной. Короче, всё как у людей.
Но как чувствовать себя героем, когда шеф выставил нас какими-то скоморохами, клоунами. Конечно, нам «повезло», что в числе отряда космонавтов нашлось много Григориев, включая меня, и Александров. Так вот, Главный, который по совместительству главный шутник нашего Агентства, сформировал две команды. Одна исключительно из Гриш, другая — из Сашек. Хотел сначала дать имя нашему модулю «Гриньки», а нашим партнёрам — «Саньки». Кое-как под общий хохот отряда уговорили смягчить. Теперь мы «Грин», а наши смежники — «Алекс».
Позывные у нас соответствующие: Грэг, Гриша и Гриня. В противоположном модуле живут и плодотворно работают: Саня, Саша и Шура. Хорошо, что хоть не пронумеровали. Нам теперь надо привыкать, что Гриня и Гриша это совершенно разные люди.
Нам предстоит не сильно сложная, но кропотливая работа. Как только «паук» соединит наши модули, наденем скафандры. Неопасно. Это выходить в открытый космос риск, а работать, будучи присоединёнными воздуховодными шлангами к бортовым баллонам с дыхательной смесью, вполне безопасно. Отрабатывали на Земле много раз. Да мы всё отрабатывали.
Затем отсоединим люк. К освобождённому концу центрального штока прицепим тканевую оболочку. «Саньки» подтащат свой конец к себе, а мы затем протолкнём к ним сквозь концевые отверстия оболочки первый фрагмент соединительной трубы. Именно труба с толщиной стенки в два сантиметра и диаметром метр шестьдесят — главная ось будущей станции. А пока главное — соединение между модулями. Все фрагменты по семь метров, больше не влезло. У нас один и оболочка, у «Саньков» — аж семь. Когда поставим, между нами появится мощный трубопровод больше полусотни метров. Мало. Для организации шлюзового входа хватило бы, если бы не другие сложности. Шлюз сможет функционировать только при полном развёртывании оболочки. Развернём, когда получим следующую грузовую посылку.
28 августа, суббота, время 14:05.
Байконур, МИК «Вимана».
— За счёт демонтажа жилого командного отсека смогли увеличить длину труб до восьми метров, — докладывает Долгушин, старший группы загрузки.
— Получается, удваиваем общую длину на станции?
— Да. Всё точно по проекту.
— Вообще-то неточно, — иногда страдаю приступами педантизма. — По проекту надо сто десять.
— Прикажете обрезать? — немедленно предлагает Долгушин.
— Оставь, — отмахиваюсь. — Уж и пошутить нельзя. За счёт снятого оборудования сколько всего груза сможем втиснуть?
— Сорок восемь тонн.
— Охренеть, — лениво выражаю потрясение. — Это что, системы жизнеобеспечения на десять тонн тянут?
— Да. Чем дозагружать?
— Сборочным оборудованием, — немного пошурудив по столу, подаю лист: — Вот по этой спецификации.
— Ещё много места останется.
— Тогда изделие КФС-01 (титановый фрагмент для броневой основы ОС). Сколько влезет. Его много придётся закинуть, так используй, как универсальный заполнитель.
Масса высчитывается до килограмма. В случае чего можно отлить из баков воду, чтобы предельно точно подогнать вес. Но этому Георгия Долгушина учить не надо.
Запустим завтра, в понедельник грузовая «Вимана» пристыкуется к «Алексу», и ребята окончательно смонтируют главную ось будущей станции. Так как шлюзовой отсек пока не развёрнут, стыковка произойдёт по старой схеме.
1 сентября, среда, время 09:05.
Байконур, новая школа.
Весь мир на ладони — я счастлив и нем
И только немного завидую тем…
— Другим — у которых вершина ещё впереди! — широким жестом провожу в сторону выстроившихся в две противостоящие шеренги учеников. В обе стороны, если быть точным.
Такое у меня вступительное слово. Пропустить 1 сентября никак не мог. Любая организация должна иметь гордость, чтобы величественно направиться в сторону, указанную животворящим начальственным пинком. Это ещё один важный элемент искусства управления.
Не сильно много детей школьного возраста в посёлке. Пятьдесят два человека во всех классах, с первого по одиннадцатый. Даже на десятую долю от вместимости не хватает. Предстоит много работы. Мы со Светой тоже поучаствуем в процессе наполнения родного образовательного учреждения. Чуть позже.
— Агентство построило школу по самому лучшему проекту из всех возможных.
Чуточку забегаю вперёд, строительство полностью не закончено. Идут отделочные работы и доводка коммуникаций.
— Мы подобрали вам великолепный педагогический состав. От вас требуется только одно: любить и уважать их. О модных когда-то словах — «образовательные услуги», забудьте. В стенах нашей школы они под запретом. Ваши учителя будут вас учить и выводить в большой мир. Миссия великая и почётная.
Моя привычка делать паузы работает и сейчас. По реакции внимательно слушающих меня детей, которых я вижу, и педагогов, которых чувствую, могу слегка изменить акценты или даже содержание речи. Вроде нормально воспринимают.
— Должен сказать о некоторых важных тонкостях. В российских школах запрещена практика оставления на второй год. Нельзя исключать из школы ни за какие проступки. Нас это не касается, предупреждаю сразу. Хулиганам, бузотёрам и хамам в стенах нашей школы не место. А теперь представлю вам ваших учителей.
Начинаю, разумеется, с директора. Его внушительный вид детей впечатляет. А вот дальше они раскрывали рот всё шире и шире.
— Зинаида Романовна Стрежнева, — показываю рукой на неподвижную Зину. — Закончила Российский университет спорта, кандидат в мастера спорта по дзюдо…
— Мастер, — Зина раздвигает губы, чтобы выпустить короткое слово.
Поражаюсь:
— Когда это ты успела⁈
Народ слегка веселится.
— Извините. Мастер спорта по дзюдо. Будет вести у вас физвоспитание. От себя добавлю: ссориться с ней не советую никому. Знает французский язык.
Дети проникаются. Ожидаемо. Глядючи на Зину, все проникаются мгновенно.
— Дмитрий Валерьевич Ерохин — кандидат в мастера спорта по дзюдо, инженер-строитель. Будет помогать Стрежневой при случае. Основной предмет — трудовое воспитание.
Ещё троица человек вызывает реакцию в стиле «Ого!»
— Светлана Сергеевна Машохо. Филологический факультет МГУ. Будет вести русский язык и литературу. При необходимости немецкий язык, которым владеет свободно. Имеет вторую специальность — тренер по бальным танцам.
Света, в отличие от Зины, делает полшага вперёд, улыбается всем и возвращается в строй учителей. О том, что она моя жена, умалчиваю. Сюрприз будет.
— Дергачёв Вадим Сергеевич — выпускник физфака МГУ, аспирант кафедры физической электроники. Мы не успели подобрать учителя английского языка. Поэтому назначили преподавателем нашего сотрудника с хорошим знанием английского. Вадим Сергеевич работает в одной из проектных групп Агентства.