19 сентября, воскресенье, время 09:40.
Москва, квартира доцента МИСиС Дробинина.
Дробинин.
— Ну что ты опять начинаешь⁈ — жена стоит у стальной раковины и в раздражении грохает кастрюлей. — Вот зачем ты мне настроение в выходной портишь⁈
— Риммочка, чем же я тебе его порчу? Обычный семейный совет. С кем мне ещё советоваться, как не с тобой? — смотрю на неё сзади с почти забытых мужских оценивающих позиций.
Второго ребёнка ни в какую не хотела по весомой причине. Здорово разнесло после рождения Анютки, и ей пришлось долго бороться, чтобы привести себя в норму. Удалось. Сейчас Римма в хорошей форме и законные сорок лет ей можно легко дать только в такие моменты. Злое выражение лица её здорово старит. А ведь это идея.
— Нечего тут советоваться! — решительно отрезает жена и вытирает руки полотенцем. — Мужчина в доме нужен, а не за тридевять земель от него.
— Ладно, не раздеритесь тут без меня, — дочь Аня ставит опустевшую чашку под струю воды, заменяя мать у раковины. После ополаскивания уходит.
— Рим, тебе не идёт злиться, — начинаю реализовывать идею. — Сразу начинаешь выглядеть старше своих лет.
— Вот опять! — хлопает ладонью по столу. — Ты специально меня бесишь?
Попал. И в другом смысле тоже попадаю.
— Риммочка, давай по делу. Поясни мне популярно и доходчиво, почему я должен отказаться от заманчивого предложения. Такой шанс раз в жизни выпадает.
— Какой «такой»⁈
Начинаю изнемогать от её эмоционального напора. И раньше всегда сдавался.
— Во-первых, докторская пройдёт без сучка и задоринки…
— Ты её и так напишешь!
— Не факт. Времени больше уйдёт, это точно. Во-вторых, зарплата…
— Дробинин, мы в деньгах не нуждаемся! — опровергает с обидной лёгкостью очередной аргумент.
К сожалению, пожалуй, можно и так сказать, не нуждаемся. По московским меркам, мой тесть — бизнесмен средней руки, но подкинуть полмиллиона-миллион любимой дочурке он может легко и проделывает это часто. Обращение ко мне по фамилии знак последнего и не китайского предупреждения. Красная черта, как любят говорить политики.
— Я бы уточнил, — наверное, впервые в жизни с женой спорю, — ты не нуждаешься, а не мы. Ну ладно, так понимаю, что о моём желании стать участником огромного и важного проекта, ты даже говорить не будешь.
— Не буду! — в серых глазах Риммы холодная неумолимость. — Твои желания всего лишь твои желания, а есть интересы семьи. Это не серьёзная цель, а всего лишь каприз. На Луну он, видите ли, захотел…
— До Луны ещё долго добираться, — вспоминаю просьбу Колчина. — На орбите плавку будем делать.
Римме моё уточнение до фиолетовой фени, как кучеряво выражается дочь. Отмахивается.
— Я всё сказала. Хватит мечтать, докторской серьёзно займись.
Встаёт, чуть погодя, и собирается уходить. И уходит, сначала презрительно хмыкнув на мои последние слова:
— Глава семьи у нас ты, да? Как решила, так и будет? Понятно.
— До тебя, папочка, только сейчас дошло? — дочка стоит в дверях и ехидничает.
И не поймёшь сразу, над кем. Грозный взгляд матери её на месте уже не застаёт.
Надо же! Насколько Аня права, только сейчас понимаю. Справедливости ради, впервые настолько важный вопрос на повестке дня. И когда Римма взяла в привычку мои потребности и желания отодвигать в сторону? Вроде с самого начала не так было. Как-то постепенно любимая женщина ласковой рукой снабдила меня уздечкой и поводьями. Я и не заметил, как этими поводьями неумолимо управляют решительные женские руки.
А ведь я уже всё решил! Меня самого эта мысль потрясает. До основания! Спорить больше не собираюсь. Зато буду вещички собирать потихоньку.
Пока сижу с Анюткой за её компом. Тоже характерный момент, у меня компьютера дома нет, жене не нужен. И где-то в трёхкомнатной квартире у меня есть личный уголок? Да, есть. На лоджии уголок с лавочкой, столиком и парой ящиков с инструментами. Этот плацдарм удалось отвоевать. Наверное, из-за того, что по дому всё-таки кое-когда надо что-то делать. Мы никогда не вызывали электрика, плиточника или сантехника. Сантехнического специалиста, впрочем, вызывали один раз, очень и очень давно. Тогда у нас кран сорвало, а инструменты и навыки у меня в то время по молодости лет отсутствовали.
— А ты, Анют, что скажешь? Не хочешь на Байконур поехать?
— Что я там не видела? — забавно морщит носик
— Точности ради — ничего ты там не видела. Космические ракеты там запускают каждую неделю. Например.
— И на которой когда-нибудь ты улетишь?
— Видимо, уже не улечу, — вздыхаю отнюдь не показушно, но по другому поводу. — Съездить туда в командировку всё равно придётся. Установку отвезти, людей обучить… Найди-ка в сети Екатерину Кирсанову, не помню как по отчеству, — какое-то время в раннем детстве дочь мечтала стать певицей и непременно знаменитой, вот я и подумал…
И мы находим!
— Красивый у неё голосок, — с лёгкой завистью к чужому и когда-то желанному таланту признаёт Аня.
Слух у неё есть, но музшколу бросила, как только ей сказали, что голос у неё есть, но слабоватый.
— Учительница пения и музыки в той школе на Байконуре. Найди-ка ещё Светлану Машохо…
Дочка задумывается ещё глубже, когда узнаёт, что великолепная блондинка-танцовщица на экране ведёт русский язык и, наверняка, организует танцевальный кружок.
Заглядывает жена, окидывает нас внимательным взглядом, не находит ничего подозрительного.
— Я к Аллочке загляну. Если к обеду не успею, кастрюля с супом в холодильнике.
— Разберёмся.
Вот ещё одно дело — почему я так свободно ориентируюсь на кухне? Изысканных разносолов от меня ждать не приходится, но что-то простое всегда могу изобразить. Даже борщ сварить.
Надо ещё обдумать, почему меня резкая реакция жены парадоксальным образом радует. Чувствую себя так, будто скинул с себя придавливающий к земле тяжёлый рюкзак. Семейная жизнь рухнет? А на кой мне такая семейная жизнь? Брошу дочку? Она уже взрослая, отец ей не сильно нужен. Был бы сын, другое дело. К тому же на семнадцатом году жизни. Личность, считай, сформирована. И предложение сделано, захочет — уедет со мной. Не захочет, её право. Она не захотела, это видно. Когда человек по-настоящему хочет, он всё бросает и срывается.
Так, ладно. Что мне понадобится? Лето там жаркое, впереди морозная зима, значит, зимние вещи обязательны. Инструменты жалко бросать, любой мужчина меня поймёт. Но как их в самолёте перевозить? Не в железнодорожном контейнере ведь отправлять. Эврика! Я же печь должен упаковать! Туда всё и сложу…
Прощай, страна Амазония! Домашний эльф Добби Дробинин получил свой носок как знак освобождения от вечного рабства!
Глава 31 Гонка за результатом
22 сентября, среда, время 12:10.
Боинг-737, рейс Москва — Байконур.
— Виктор Александрович, а где я жить буду? — Дробинин, сидящий рядом, будто спохватывается.
Меня этот вопрос радует. Человек сначала ринулся за перспективой на горизонте и только затем интересуется бытом. Такую увлечённость надо приветствовать, но как пропустить прекрасную возможность для троллинга? О нет!
— Не волнуйтесь, Сергей Васильевич. Палатку в степи мы вам поставим. Даже с буржуйкой. Топиться, правда, кизяком придётся. Особенности географической зоны, знаете ли. Лесов нет.
Некоторое время любуюсь ошарашенным видом соседа, потом не выдерживаю, захожусь в хохоте. Чирикающие поодаль Кира и РИА-Оля оглядываются.
— Виктор Александрович, я же серьёзно…
— Самое лучшее для вас — устроиться в общежитии гостиничного типа. У нас есть двухкомнатные номера. Наиболее удобное для вас.
— А квартиру нельзя?
— Можно. Только зачем? Больше двухкомнатной я вам не дам. Да и ни к чему одному-то. А вдруг приедет семья?
— Не приедет, — вздыхает. — Наверное.
— Вот видите! Сами говорите: «наверное». Ну а вдруг, допустим, разведётесь и снова женитесь? Опять переезд. А два переезда равняются одному пожару. К тому же одинокому человеку в гостинице тупо удобнее. Столуетесь там, готовить самому не надо. Хотя общая кухня на этаже есть. Бельё централизованно меняют. Горничная уборку сделает. Чем плохо?
Задумывается.
— Дорого, наверное.
— Нет, Сергей Васильевич, не дорого. Жизнь на Байконуре дешёвая. Ну уйдёт у вас треть зарплаты на гостиницу, и что? Или половина, если кормиться там будете.
— Кстати, какая у меня зарплата?
Опять он меня радует. Сначала согласился и только после спрашивает.
— На месяц испытательного срока — не огорчайтесь, порядок для всех один — восемьдесят тысяч. Обычно меньше платим, но вы в ранге руководителя среднего звена. Затем начнёте тренировки в отряде космонавтов, пойдёт курсантская стипендия в сорок тысяч.
— А если всё-таки на квартире буду настаивать? Готовить я умею, это несложно. Сварил борщ, котлеты — на три дня хватит.
— Хотите квартиру, будет квартира, — морщусь от нецелесообразности, но соглашаюсь. — Только учтите, что жить вам в ней не больше года. Потом вашим домом космический корабль станет.
— «Нет, ребята, я не гордый. Не загадывая вдаль, так скажу: зачем мне ордер, я согласен на отель», — вдруг заявляет Дробинин, теперь ржём вместе.
Дробинин.
На самом деле я его проверял. На вшивость. Вернее, прощупывал, насколько глубока его заинтересованность во мне. Отплатить за шуточку о палатке в степи тоже хотелось.
Стиль общения в Агентстве подкупает мгновенно. Знал бы раньше, ни секунды бы не сомневался, ехать к ним или нет.
В аэропорту встала проблема упаковки моих личных железок. С печкой-то сложностей нет, этим специально занимались. Работник аэропорта потребовал всё закрепить.
— Греметь будет, но это-то ладно, — придрался мужик в форме, — искру может вышибить, вылететь из ящика и ударить в корпус. Разгерметизация, повреждения проводки, тяг… вам это надо?