Нюанс третий. Купить совсем непросто. Магазинов, в которые можно зайти с улицы, просто не существует. Реальных бирж тоже. Сделки совершаются на государственном уровне.
Есть ещё более радикальный вариант. Килограмм делящегося вещества может заменить десятки и сотни тонн топлива, но можно обойтись совсем без топлива и без упомянутого радиоактивного килограмма. И без поклонов в сторону правительства. Расходное вещество понадобится, как без него? Ведь из ракетного сопла должно что-то вылетать. Но в качестве такового можно использовать практически всё. Кроме тугоплавких материалов, ведь их надо переводить в газо-плазменное состояние температурой в три-четыре тысячи градусов.
Весь фокус в том, что брать энергию можно от Солнца. Эффективность, подозреваю, сильно упадёт, начиная с орбиты Марса, но пока и так хорошо. До Марса ещё поди, доберись. Надо поставить с двух сторон — исключительно ради симметрии и равновесия всего корабля — гигантские линзы. Фокус линзы должен попадать на камеру сгорания, которую надо назвать по-другому. Камерой разогрева, например. И в этой камере разогревать можно, что угодно. Любой газ или даже легкоплавкий металл.
Можно обдумать вариант, когда линза фокусирует солнечный поток прямо через сопло, с тыла ракеты. Ведь и в самой линзе можно сделать отверстие в центре для свободного прохождения выхлопа (линза, тем не менее, будет работать), либо расположить цепочку линз по кругу. Неучи могут возразить, что стекло материал тяжеловесный, тогда могу отослать их просветиться насчёт линз Френеля. Такие линзы, во-первых, плоские. Во-вторых, их можно делать из любого прозрачного материала, хоть из пластика. Их даже на самом корабле можно слепить. Невелика сложность. Зеркала можно использовать, тоже вариант.
А вот над камерой нагревания надо голову поломать, но это чисто инженерная задача. Идеально было создать прозрачный и прочный материал с офигенно высокой жаропрочностью. Тысяч до пяти градусов. Тут надо думать и искать. Но можно и обойтись.
Короче, надо заявку на патент подавать. А то мало ли… не я один в мире сильно умный.
А теперь, мой любимый ионный трактор…
Обдумывал трубчатый вариант, когда электроны и ионы разгоняются внутри очень тонких атомарных каналов. Что-то вроде бензольного кольца может подойти, только их надо сложить в виде башни друг над другом. Затем надо обдумать, как поиграть с электрическим полем. В одном канале разгоняются электроны, в соседнем — протоны, например. Потому как далеко их друг от друга в заметном количестве разносить не надо. Станут мощно друг к другу притягиваться. В мире элементарных частиц действуют свои основные инстинкты, хе-хе.
На данный момент вариант с сеточкой (как в ветхозаветном ламповом триоде) выглядит перспективнее. Сетка притягивает и разгоняет электроны, ионы, как на несколько порядков тяжёлые объекты, могут только лениво шевельнуться в обратном направлении. Но затем, как только порция электронов минует сетку, резко изменить полярность напряжения, заодно увеличив его. Отрицательный потенциал даст мощного пинка электронам и начнёт втягивать ионы.
Проблемы тоже есть. Как удержать нейтральные атомы в узде, чтобы они не совались к сетке? Хитрый инжектор нужен.
10 октября, воскресенье, время 11:05.
Байконур, ЖК «Селена», квартира Дробинина.
Звонит телефон. Стационарный. Значит, звонок может быть извне, не местный. Система связи здесь устроена довольно хитро. Мой мобильный номер зарегистрировали, теперь его вызов принимается телефонной станцией и перенаправляется на квартирный телефон. Предупредили, что «внешнее» общение прослушивается. Ибо нефиг, — строго сказал Колчин.
Ради внутреннего оперативного общения дали небольшой и простенький кнопочный мобильник. Связь по нему бесплатная.
— Слушаю, — снимаю трубку, сидя на диване. Тот примыкает к стенке, с обратной стороны которой прихожая. Так что бросить провод через отверстие в стене пара пустяков.
— Сергей, это я, — голос жены угадаю с двух нот. — Только ради бога, не бросай трубку.
Наконец-то тон меняет. Пару раз звонила, пыталась истерить и командовать. Но на расстоянии её женская ведьмина волшба не действует. Возможность в любой момент положить трубку делает меня свободным и раскованным. Почему для мужей до сих пор не придумали такую замечательную опцию? Нажал на кнопку — жена заткнулась. Или просто её не слышно. Хотя может не вербально половником в голову прилететь.
Вдали от семьи мне как-то всё становится яснее и яснее. Например, то, что наша семейная жизнь не трещину дала, а давно ко дну идёт. Римма устроила вокруг себя максимально комфортабельную среду, в которой я занимал далеко не последнее место. Как нужная и важная мебель, но это только с одной стороны. С другой, универсальный мастер обеспечения комфорта. Бесплатный «муж» только не на час, а круглосуточно. Право голоса при этом совещательное.
— Просто так я никогда не бросаю трубку. Веди себя прилично, и всё будет в порядке.
— По-твоему, я веду себя неприлично? — о, слышу грозовые раскаты, но пока вдали.
— Сейчас нормально, в прошлые разы нет. Почему ты позволяешь себе разговаривать со мной, как с холопом?
Последний вопрос вырывается сам собой. Неожиданно. Видимо, крышку окончательно сорвало, и я перехожу в режим спокойного кипения. Давление-то сброшено.
— Ну, извини… — даже теряюсь, никогда такого от неё не слышал. — Ты когда вернёшься?
— Возможно, никогда. Пока даже в планах нет.
Работы полно. Кроме космических курсов, Колчин озадачил разработкой небольшого прокатного стана. Один только факт, что его надо собрать в лунных условиях, заставил меня чуть не трястись от инженерного зуда. Если сравнить с самим собой пятнадцатилетним, которому предложили тесный и долгий контакт без ограничений со Стефани Сеймур (потрясшей меня в юности), то неизвестно, какое влечение победит. Замешанное на юношеской гиперсексуальности к красотке мирового уровня или нынешнее почти маниакальное первым побывать на Луне. Да, я тоже не верю, что американцы были на Луне. И уж точно ничего серьёзного там не делали. Я стану основоположником лунной металлургии, о таком даже мечтать не догадался.
— Серёж, ты с ума сошёл? — а теперь в голосе явственный страх. Хоть убей, не понимаю, почему. У меня давно окрепло ощущение, что как мужчина я ей не нужен. За исключением производителя ремонтных работ по дому.
— Это риторический вопрос? Риммочка, у меня выходной, поговорить могу, но давай всё-таки по делу. У Анютки всё хорошо, раз ты ничего о ней не говоришь?
— Что ей сделается? Учиться вроде неплохо… у нас вот кран в ванной течёт всё сильнее, не знаю, что делать.
— Пригласи сантехника, новый поставит. Я же не поеду в Москву ради починки крана, — стараюсь, чтобы не проскользнул через оттенки голоса подтекст: «ради тебя, тем более».
— А у тебя нет таких знакомых? Я бы пригласила.
— Нет, Римма. Мне-то зачем?
Тоже риторический вопрос. Всегда сам всё делал, ни к чему мне кого-то вызывать.
— И что мне делать? — потрясающая беспомощность!
— В наше время есть стандартный рецепт: в сети поищи, там наверняка много вариантов. С соседями посоветуйся, может, кто-то из них и сам сможет. Или порекомендует кого-то.
Тебе надо научиться жить самостоятельно, родная. Без комплексного обслуживающего персонала рядом в виде покладистого и рукастого мужа.
— Есть и кардинальный вариант, — буквально заставляю себя это произнести. — Переехать ко мне. Мне двухкомнатную квартиру дали, но если вы приедете, дадут трёшку.
Обещали четырёхкомнатную, но мне всё равно скоро надолго улетать, так что ни к чему. С огромным облегчением выслушиваю ответ:
— Не, Серёж, в такую глушь я не поеду. Не обессудь.
Уж и не помню, когда она меня так ласково называла. Если только в девичестве. А так, всё «Дробинин», да «Сергей».
— Для кого как. Для меня Байконур — столица. Космопорт номер один в мире. А Москва — блестящее захолустье.
Дальше беседа стала затухать, я уже возвращаюсь к мыслям, как сделать валки для проката жёсткими и прочными, но относительно лёгкими. Лучшим вариантом является изготовление из тех частей ракеты, которые после прилунения не нужны…
— Ладно, Серёж, пока. Будешь в Москве, заходи обязательно, — жена грустненько прощается.
— Хорошо. До свидания, Рим.
Всегда бы так себя вела, я, быть может, и не ушёл от неё…
…На мои идеи шеф проекта лунного модуля Куваев выразился не совсем внятно, но вполне определённо. Кое-как расшифровал его недовольство. Кратко так: он целенаправленно конструирует модуль таким образом, что почти все системы продолжат функционировать и после прилунения. Кроме ДУ и топливных баков. Хотя и то и другое станет частью стационарного энергоузла. Так что мне только сопла могут достаться, но приспособить их некуда. По-хорошему.
23 октября, суббота, время 08:58.
Космодром Байконур, ЦУП Агентства.
Сегодня утренний старт, завтра — вечерний. Всё идёт по плану, но только пока. После завтрашнего запуска придётся делать паузу, сборочный цех не успевает штамповать одноразовые «стаканы». С 10-го октября это девятый старт, завтра будет десятый, ещё почти шестьсот тонн закинем на орбиту. Останется ещё семьсот двадцать пять, по доставке которых первая очередь «Оби» будет готова.
По-хорошему нет, но раскрутить цилиндр, и уже можно жить. После того как мои славные парни смонтируют каюты, коммуникации и прочее, необходимое для плодотворной деятельности. То есть, будем готовиться к новоселью. Затем можно резко увеличить численность персонала и, соответственно, ускорить работы.
— Девять! Восемь! Семь! — начинается обратный отсчёт. На одном из экранов, вид сверху окрестностей стартовой площадки, вырастают ввысь огненные свечи…
Что⁈ Да ржавый якорь вам всем через весь кишечник!!!
— Стоп!!! Отменить старт!!! Быстро!!!
— Пять! — продолжает механический голос.
Прыгаю с места так мощно, что стул отлетает к стенке. Глаза сфокусированы на руке оператора, зачем-то тянущегося к красной кнопке. Вот она откидывает крышку, нависает над ней и отлетает вместе с владельцем руки и стулом, на котором он восседал.