— Так ведь про захват я тебе по секрету сказал, — подмигнул мне Барнс, чем вызвал кривую ухмылку у Флако, словно они делились какой-то особенно удачной шуткой. — Официально никакого захвата не было. Понимаешь? Это ключевой момент. Мы не какие-то там космические головорезы, угоняющие чужие суда. Мы… э-э… скажем так, приняли на себя управление кораблем, который, по трагическому стечению обстоятельств, внезапно лишился всего экипажа. Ну, знаете, бывает всякое в глубоком космосе. Вспышка на солнце, метеоритный дождь… мало ли что могло приключиться с этими горе-пиратами.
Он сделал многозначительную паузу, похлопав себя по колену.
— А вот корабль, оставшийся без капитана и команды, — это уже совсем другая история. На такой, знаете ли, вполне можно претендовать. Особенно если привести его в ту самую мирную гавань, где на него уже давно выписан ордер за старые грешки. Там за находку владельца полагается вполне себе приличная награда. Так что, видишь ли, мы не преступники, а скорее… добровольные спасатели бесхозного имущества. Благородные самаритяне космических просторов, так сказать.
Барнс самодовольно усмехнулся, явно наслаждаясь произведенным эффектом. Он словно ждал моего вопроса, и тот не заставил себя долго ждать.
— И вы уверены, что власти поверят в такую небылицу? Весь экипаж погиб случайно? Одновременно? Это же абсурд!
Ллойд Барнс взмахнул рукой, отмахиваясь от моих сомнений, как от назойливой мухи.
— Вот тут-то и вступает в игру наша дорогая госслужащая, мадам Элоис. Она, как человек уважаемый и законопослушный, подтвердит все, что мы ей скажем. Уверен, она проникнется глубиной нашего… гуманитарного акта. Расскажет, как героически мы приняли управление погибающим кораблём и взяли на себя труд доставить его в порт назначения. Женщина она, судя по всему, сговорчивая. Особенно если правильно мотивировать.
Несмотря на то, что я начинал осознавать извращенную логику их плана, меня все еще терзали сомнения.
— И вы действительно думаете, что даже показания какой-то там соцработницы убедят законников в том, что весь экипаж до единого человека погиб в результате несчастного случая? Это же смешно! Следов насилия не будет? Экспертиза ничего не покажет? Или выбросите тела в шлюз? Это слишком дырявая версия, даже для самых недалеких бюрократов.
Я не остановился на этом, чувствуя некое воодушевление.
— И вы совсем забываете об одной маленькой, но очень зубастой детали. Пожирателям плевать на все эти юридические формальности, на ваши хитроумные схемы и показания мадам Элоис. Они не будут разбираться, кто тут прав, а кто виноват, кто законный владелец, а кто «самаритянин- спасатель». Они просто сожрут всех.
И вот тут Ллойд Барнс впервые за все время нашего разговора залился искренним, раскатистым смехом. Он даже отошёл чуть назад, держась за живот, и слёзы выступили у него на глазах. Флако, до этого сохранявший мрачное молчание, тоже не смог сдержать усмешки. Я же стоял, совершенно ошарашенный, не понимая, что такого смешного я сказал. Ведь я только что указал на очевидную брешь в их плане.
— Ты сильно заблуждаешься, парень. И даже не представляешь, насколько сильно я благодарен этим… милым созданиям, — Барнс кивнул в сторону мерцающей голографической проекции корабля Пожирателей, и в его глазах промелькнул какой-то странный, почти восторженный блеск. — Эти ребята оказали нам неоценимую услугу. Понимаешь, когда эта перепуганная корпоративная шестерка, наша многоуважаемая Маеда, увидела эту… кхм… органическую конструкцию, тот кошмарный живой корабль, бороздящий космические просторы, она, наконец, осознала, что столкнулась не с обычными космическими каннибалами. До неё дошло, что мы нарвались на что-то совершенно новое, на какую-то неведомую, чёрт знает откуда взявшуюся расу. Очень агрессивную расу.
Барнс самодовольно усмехнулся.
— Поверь мне, это зрелище напугало эту самоуверенную девицу до чертиков. До такой степени, что уговаривать ее сохранить нейтралитет и не ввязываться в наши дела, не помогать вам, оказалось проще простого. Она больше всего на свете хотела избежать встречи с Пожирателями, а ты… — он покачал головой с деланным сочувствием, — а ты, бедняга, наоборот, выстроил свой хрупкий план спасения именно на том, чтобы намеренно вступить с этими тварями в схватку. Что ж, каждому свое, как говорится.
Маеда с самого начала демонстрировала свою полную неспособность совладать с собственными страхами. Я увидел это с первых минут её пребывания на мостике. Но признаться, я и подумать не мог, что все обернется именно так… такой… решительностью с ее стороны. Совсем не удивительно, что она так легко приняла доводы охотников и даже избавилась от своего подручного. Страх — великая сила, знаете ли. Очень убедительная.
Ещё вопросы? — Барнс явно наслаждался моим замешательством.
— Да, есть, — я постарался сохранить спокойствие, хотя внутри все кипело от осознания того, как легко он переиграл меня. — Как вы объясните властям гибель всего экипажа «Церы»? И как вы вообще собираетесь покинуть эту систему, учитывая… — я красноречиво кивнул в сторону тактического стола, где все еще мерцала голографическая проекция корабля Пожирателей, — такое соседство?
— Скажу так, гибель целого экипажа — это всегда очень подозрительно, и обычно вызывает массу вопросов у властей, но… — он назидательно вскинул указательный палец к потолку, словно изрекая непреложную истину, — что если экипаж состоит всего из одного человека?
Да вашу ж мать…
Меня словно обухом по голове ударили. Я настолько привык к этим ребятам, к этой пусть и странной, но ставшей родной команде, что уже давно воспринимал нас всех как единое целое, как законный экипаж «Церы». Но формально… формально всё было иначе. Согласно бортовым журналам и юридическим документам, команда «Церы» состояла только лишь из одного меня. Я — временно исполняющий обязанности капитана, остальные: Грон, Ниамея, старик Блюм Валентайн, Скай и Фло… они никто. В юридическом смысле — просто временные попутчики, нанятые по случаю, о которых никто даже не вспомнит и не спросит. Никаких официальных записей, никаких контрактов.
Они всех нас убьют. Просто мою смерть спишут на несчастный случай.
— А что касается наших… э-э… «соседей», как ты их столь метко окрестил, — Барнс снова хищно оскалился, предвкушая мой следующий вопрос, словно кот, играющий с пойманной мышью. — Это, мой дорогой, я специально придержал, как самое вкусное на самый конец. Было интересно, хватит ли у тебя извилин, чтобы додуматься самому.
И снова от моего взгляда ускользнуло то, что лежало буквально на самой поверхности. Правду говорят, хочешь что-то спрятать — прячь на самом видном месте. Так вот и я до самого последнего момента даже не задался простым, казалось бы, вопросом: а куда же, собственно, направлялся Ллойд Барнс и его команда? Система Адлаг ведь, по сути, тупик — дальше лететь некуда. Не станет же беглый преступник возвращаться обратно, в ту сторону, откуда он только что с таким трудом прибыл, петляя через полгалактики, чтобы избежать встречи с законом. Значит, у него должна быть какая-то другая цель… какая-то другая дорога. И ответ, как это часто бывает, лежал прямо у меня перед глазами.
— Вижу, что начал догадываться.
Глава 8
Меня словно пронзила молния, озаряя самые темные уголки моего сознания. В голове наконец-то сложился последний, решающий фрагмент мозаики. У них здесь было убежище! Какая еще могла быть настолько неоспоримо веская причина у такого изворотливого и опасного человека, как Барнс, чтобы проделать столь долгий, извилистый и, казалось бы, бессмысленный путь, ведущий в космическую глушь, в пограничную систему, где, по сути, не было ничего ценного? Правильно, только одна — чтобы залечь на дно, отсидеться в заранее подготовленном, тщательно законспирированном безопасном месте, где их никто не станет искать, где они смогут переждать бурю и зализать раны. И тот неоспоримый факт, что они решились на столь дерзкий и рискованный захват «Церы» именно сейчас, говорил лишь об одном: мы находимся где-то совсем недалеко от этого самого тайного пристанища.
— Молодец, наконец-то до твоей непутёвой головы дошло, — довольно закивал Ллойд, с кривой ухмылкой наблюдая за моими, наконец-то верными, умозаключениями. — Именно так.
Убежище, по его весьма красочному описанию, было оборудовано по последнему слову техники, словно неприступная крепость, с многоуровневыми современными системами маскировки, способными без труда скрыть от самых зорких глаз даже такую внушительных размеров посудину, как наша «Цера». Располагалось оно в самом сердце старой, давно выработанной и заброшенной более полувека назад шахты, глубоко врезанной в тело одного из безжизненных астероидов.
Барнс с непринужденной уверенностью заявил, что внутри предостаточно просторных помещений и тщательно подобранных припасов, чтобы без малейших проблем и вполне себе с комфортом разместить даже несколько десятков человек на протяжении как минимум пары месяцев. А учитывая наши корабельные запасы провизии, которые мы предусмотрительно пополнили на Соунми, то и гораздо дольше.
— Там и топливо есть, в законсервированных, надежно защищенных хранилищах, — небрежно обронил Барнс, словно это было само собой разумеющимся, как восход солнца или смена фаз луны. — Но для нашей же безопасности какое-то время благоразумно будет переждать, осмотреться, понаблюдать за тем, как дальше станут развиваться события в этой системе. В идеале — дождаться восстановления стабильной связи с Содружеством, чтобы получить объективную картину происходящего и трезво оценить дальнейшие перспективы.
Хотя Барнс говорил спокойно, почти дружелюбно, в каждом его слове я слышал фальшь. Он тянул за собой вязкую, тонко сплетённую паутину лжи — из тех, что призваны не убедить, а просто усыпить бдительность. Показать, что всё под контролем. Что если я соглашусь сотрудничать, то всё обойдётся. Дескать, никто не тронет, еда — пусть отвратительная, но стабильная, а в перспективе — даже медицинская капсула для Грона. Но, только когда доберёмся до убежища. Жест доброй воли. Символический. Рассчитанный, чтобы вызвать сомнение, зацепиться за уязвимость.