Никаких признаков Пожирателей.
И от поисковых групп, ушедших в недра разрушенной базы, тоже не поступало тревожных сигналов — лишь короткие, едва пробивающиеся сквозь толщу камня периодические помехи. Сенсоры «Церы», направленные на астероид с базой, также не регистрировали какой-либо значительной тектонической активности или новых обрушений, что дарило робкую надежду — по крайней мере, непосредственная опасность обвала людям внутри не угрожала.
Эта хрупкая стабильность, однако, не могла полностью стереть глубинную тревогу. Ниамея слишком хорошо знала, как быстро всё может измениться. Но пока появилась хоть какая-то передышка, она решила ею воспользоваться. Оставив Фло на мостике с предельно чёткими и многократно повторёнными инструкциями, она убедилась, что этот вечно дёрганый парень понял каждое её слово и запомнил порядок действий в экстренной ситуации.
— Пульт не трогать. Уровень угрозы на минимум не снижать. Если что сразу сообщай по внутренней связи. Стрелять только в самом крайнем случае, — чётко проговорила она, глядя ему в глаза.
Фло подтвердил коротким «понял» и занял место на вспомогательной консоли, через которую имел ограниченный доступ к боевым системам.
Только после этого она направилась в медотсек проведать Грона.
Проход по коридорам дал ей возможность хотя бы немного отключиться от тяжёлой картины происходящего.
Дремавший в своём кресле у входа в медотсек доктор Блюм смешно встрепенулся и подскочил, когда двери с тихим шипением разъехались в стороны, впуская её внутрь. Ниамея лишь едва заметно кивнула ему, проходя мимо к дальней стене, где в мерцающем голубоватом свете регенерационного геля покоилось тело десантника. Она понимала, что глупо было бы сейчас наседать на старика с вопросами о состоянии Грона. За неполные двое суток, прошедшие с момента его помещения в капсулу, никаких кардинальных изменений произойти не могло. Таймер на панели капсулы по-прежнему упрямо показывал лишь прочерки, означая, что процесс восстановления будет очень, очень долгим. Повреждения полученные от выстрела из бластера были слишком серьёзны.
И всё же, она приходила сюда каждый раз, когда удавалось выкроить хоть несколько свободных минут. Просто чтобы побыть рядом, молча наблюдая за едва заметным движением его грудной клетки сквозь прозрачные борта медицинской капсулы, за мерным пульсированием датчиков, отслеживающих его жизненные показатели. Это был её своеобразный ритуал, её способ сохранить связь с ним, не дать себе утонуть в пучине отчаяния и ответственности, что легла на её плечи.
Старик Блюм сначала пытался её отговаривать, ссылаясь на бессмысленность таких частых визитов. Но, видя её непреклонность, в итоге сдался и даже специально приставил один из свободных пластиковых стульев к капсуле Грона, немного сбоку. Он расположил его со стороны, противоположной от коек, занятых другими ранеными, которых в медотсеке после недавних событий тоже хватало.
Доктор Валентайн, конечно, заботился не столько о комфорте самой Ниамеи, сколько о душевном спокойствии и физическом здоровье его текущих пациентов. Ниамея, несмотря на всю глубину и нежность своих чувств к Грону, оставалась девушкой с весьма крутым нравом и обострённым чувством личного пространства.
Если бы она заметила, как кто-то из посторонних бесцеремонно пялится на неё в тот редкий момент, когда она, забыв обо всём на свете, прислонившись щекой к прохладному, слегка запотевшему от её горячего дыхания стеклу капсулы, невесомо проводит пальцем по его поверхности, словно рисуя невидимое сердечко или просто пытаясь ощутить хоть тень его присутствия — это могло бы плохо закончиться для любопытного свидетеля столь интимной и уязвимой сцены.
Однако в этот раз её визит оказался предельно коротким. Она только подошла к капсуле, едва успела коснуться пальцами холодного пластика, собираясь присесть на услужливо придвинутый стул, как её персональный браском на запястье коротко завибрировал, передавая экстренный вызов с мостика. Одновременно с этим по всей «Цере» прокатилась серия глухих, отчётливых вибраций — характерный низкочастотный гул, сопровождающий выстрелы главных корабельных орудий.
Не теряя ни единой драгоценной секунды, Ниамея развернулась и бросилась обратно на мостик. Кровь застучала в висках, а сердце ухнуло куда-то вниз. Фло… он мог открыть огонь, не дожидаясь её возвращения, только в одном-единственном, строго оговоренном случае — если ловчие маяки, расставленные вокруг астероида с базой, засекли приближение Пожирателей.
Никаких других причин для стрельбы быть не могло.
Она неслась по коридорам, перепрыгивая через какие-то ящики, оставленные после спешной погрузки поисковых групп. Каждый удар её ботинок о палубу отдавался гулким эхом в пустых переходах. Мысли лихорадочно метались в голове. Неужели правда Пожиратели? И так быстро? Но откуда?
К тому моменту, когда она вихрем ворвалась в рубку управления и резким движением отдернула дрожащую руку Фло с оружейного пульта, тот успел произвести одиннадцать выстрелов вместо трёх, оговорённых с Декстером как сигнал общего отзыва для поисковых групп в случае крайней опасности. Одиннадцать тяжёлых зарядов ушли в сторону астероида, где находились их люди.
— Спятил⁈ — не сдержавшись, Ниамея влепила оцепеневшему от ужаса парню звонкую оплеуху. Ярость на мгновение захлестнула её. — Ты похоронить их всех решил⁈
Даже без детального сейсмического анализа, просто глядя на изображение астероида на главном экране, невооружённым глазом было видно, как от каждого попадания корабельных орудий вместе с тоннами разрушенной породы от основной структуры пострадавшей базы тоже откалывались и разлетались в стороны более мелкие фрагменты. Одиннадцать залпов — это была не просто вибрация, это было серьёзное сотрясение для и без того нестабильного объекта.
Рыжий что-то невнятно мычал, его лицо было белее мела, а глаза совершенно безумными. Ниамея на секунду задержала на нём взгляд, полный ледяного гнева, но сейчас было не до него. Первоочередная задача — оценить обстановку и подготовить корабль.
Убедившись, что Фло больше не тянется к оружейным системам и, кажется, вообще не способен на какие-либо осмысленные действия, она быстро скользнула в своё пилотское кресло. Её руки привычно и почти молниеносно забегали по приборной панели, активируя системы, выводя корабль из режима пассивного дрейфа, проверяя готовность двигателей к экстренному маневру. Одновременно она пыталась вытянуть из Фло хоть какую-то информацию.
— Что ты увидел, Фло⁈ Докладывай! Где они? Вектор направления? — её голос был резким, требовательным. Она не могла позволить себе отвлекаться на детальный просмотр логов системы безопасности или показаний ловчих маяков за последние десять минут — каждая секунда могла быть на счету. Ей нужно было понимать, что происходит сейчас, чтобы принять правильное решение.
Она сосредоточенно оценивала лучшие варианты, как пытаться подойти поближе к базе, чтобы забрать людей, при этом не повредив обшивку «Церы» о бесчисленные обломки, хаотично движущиеся вокруг астероида. Ниамея не могла в одиночку заниматься всем сразу — управлять кораблём в такой сложной обстановке и одновременно анализировать данные с десятка различных сенсоров.
Ей нужен был отчёт от Фло, он был её дополнительными глазами в тот момент.
Но Фло молчал. Он сидел в своём кресле, обхватив голову руками, и лишь судорожно качался из стороны в сторону, издавая тихие, всхлипывающие звуки. С каждой новой секундой этого бессмысленного молчания движения пальцев Ниамеи по консоли замедлялись. Ярость постепенно уступала место растущему недоумению и тревоге иного рода. Наконец, когда основные системы были приведены в боевую готовность, Ниамея совсем остановилась. Она тяжело откинулась на спинку кресла и медленно, очень медленно развернулась к Фло.
Её первоначальный гнев почти иссяк, сменившись холодной, расчётливой злостью и… страхом. Она боялась, что сейчас не сдержится и покалечит этого бесполезного, паникующего идиота.
Он стрелял! Стрелял без видимой на то причины, подвергая смертельной опасности не только поисковые группы внутри базы, но и саму «Церу»!
Она так спешила, выполняя первоочередные протоколы экстренной готовности, что до последнего не обращала пристального внимания на детальные показания радаров и логов маяков. И только сейчас, когда первая волна адреналина схлынула, она наконец бросила взгляд на тактический дисплей, куда вывела данные с ловчих маяков. Пусто. Ни один из расставленных по периметру сигнальных буёв по-прежнему не видел в зоне своей ответственности ничего, кроме мёртвых камней и космического мусора.
Никаких Пожирателей.
Никаких угроз не было!
Она собиралась высказать Фло всё, что о нём думает, не стесняясь в выражениях. Ругательства уже готовы были сорваться с языка. Но вдруг она запнулась на полуслове, по-настоящему обратив внимание на лицо парня.
Рыжий был не просто напуган. Он был парализован ужасом, таким всепоглощающим и иррациональным, какой Ниамея видела лишь несколько раз в жизни у людей, столкнувшихся с чем-то запредельным. Его глаза были широко раскрыты и смотрели не на неё, а куда-то сквозь неё, на что-то, видимое только ему одному. Губы беззвучно шевелились, а по щекам текли слёзы.
Не понимая, что могло его так сильно испугать, до такой степени, что он решился на несанкционированную стрельбу и фактически инициировал отзыв поисковых команд, девушка вновь обернулась к экранам, к данным радара и показаниям всех доступных сенсоров.
Ничего.
Абсолютно ничего подозрительного. Только камни да различный космический мусор, медленно дрейфующий в пустоте.
— Нет… нет, нет! Нужно улетать! Немедленно! — вдруг встрепенулся и почти закричал Фло, увидев, что Ниамея прекратила подготовку к отлёту и теперь внимательно смотрит на него.
— Как только ты объяснишь мне, что, чёрт возьми, здесь произошло, Фло, — потребовала Ниамея, её голос снова стал жёстким, но теперь в нём не было гнева, только холодная настороженность.