…
Я оказался прав насчет лекарства доктора Блюма. Эта адская микстура вправляла мозги всего за несколько мучительных секунд. Стоило только вдохнуть этот тошнотворный, едкий запах, и затуманенное сознание человека, где бы оно ни витало в этот момент, немедленно и болезненно возвращалось в тело, словно его выдернули из теплого забытья ледяной рукой. Мне удалось вернуть в строй всех, кто не погиб во время выхода из гиперпространства.
Оказалось, были и другие погибшие.
Двое из бывших пленников охотников за головами, разместившихся в отдельном помещении, тоже погибли. Их временное жилище находилось аккурат на палубу ниже, строго под медицинским отсеком. Выходило, что «Церу» словно пронзил насквозь какой-то невидимый луч смерти, поразивший определенные зоны корабля.
…
— Господи, за что нам все это? — тихо причитали монахини, их лица, еще недавно полные надежды, теперь исказились от горя и страха. Тяжело сохранять свою веру, когда вокруг происходило такое.
— Скажите хотя бы где мы оказались, — попросила мадам Элоис.
— Мы пока что этого не знаем, — развёл я руками. — Перезагрузка ещё не окончена.
После завершения мучительно долгой перезагрузки корабельных систем на мостике наконец-то загорелись штатные огни, сменив хаотичное мигание аварийных индикаторов. Однако облегчения это не принесло.
Вместо привычной картины звездного неба, усыпанного знакомыми созвездиями и мерцающими маяками навигационных буев, перед нами разверзлась пугающая бездна. Лишь несколько тусклых, одиноких точек света мерцали в абсолютной пустоте.
И телеметрия «Церы» отказывалась идентифицировать эти эти чужие, далекие светила.
— Что… что происходит? — пробормотал Хотчкис, впиваясь взглядом в безжизненный экран. Его лицо, уже успевшее обрести более здоровый оттенок, вновь посерело.
Навигатор, которая, казалось, наконец оправилась от первоначального шока, вцепилась побелевшими пальцами в сенсорную панель, ее лицо выражало крайнюю степень растерянности и нарастающей паники. Она лихорадочно перебирала режимы сканирования, пытаясь зацепиться хоть за какой-нибудь знакомый паттерн, но все было тщетно.
— Навигация не работает, — глухо произнес я, чувствуя, как внутри нарастает ледяная волна тревоги.
— Это… это невозможно, — прошептала Ниамея, ее голос дрожал. — Здесь вообще ничего нет. Всего несколько звёзд… но они не соответствуют ни одной известной мне системе.
— Может, просто сбой? — с надеждой в голосе предположила мадам Элоис, робко выглядывая из дверей мостика. — Техника иногда ломается…
Осознание чудовищной реальности давило с неумолимой силой.
— Давай запустим новую диагностику, и ещё раз всё перезагрузим, — мне не хотелось верить, что мы оказались в полной, абсолютной пустоте, оторванные от известного космоса.
Ниамея не сдавалась.
С упорством обреченного она перебирала протоколы диагностики, пытаясь выявить хоть малейшую аномалию, которая могла бы объяснить сбой в работе навигационной системы. Ее пальцы мелькали по сенсорной панели, но экран упорно продолжал отображать лишь бессмысленные символы и пугающую пустоту звездной карты. Девушка то и дело в отчаянии откидывалась на спинку кресла, запуская пятерню в растрепанные волосы, а затем с новой силой принималась за работу, пытаясь вернуть возможность ориентироваться в космосе.
Однако, все её усилия оказались безрезультатны.
После бесконечных совещаний, после мучительных попыток хоть как-то логически обосновать выбор направления, мы пришли к единственному, хоть и ужасающе рискованному решению — лететь наугад.
Идея слепого прыжка витала в воздухе как последний, отчаянный шанс, но принять его было невероятно сложно. Каждый из нас понимал, насколько мал шанс на успех.
Но что нам ещё оставалось? Либо так, либо вообще никуда не лететь.
Ниамея, с лицом человека, идущего на эшафот, выбрала случайный вектор на пустом участке виртуальной звездной карты, основываясь лишь на едва заметном свечении одной из далеких, неопознанных звезд. Это был не научный расчет, не взвешенное решение — это был отчаянный бросок игральных костей в надежде на чудо.
Осознавая всю иррациональность этого шага, мы активировали двигатели «Церы», чтобы совершить разгон и сжечь остатки нашего топлива.
— Кто-нибудь может мне объяснить почему я проснулся в холодильнике в окружении трупов? — над рухнувшей в обморок мадам Элоис стоял вполне себе живой доктор Блюм.
Глава 19
Я метнул быстрый взгляд на лица остальных, чтобы удостовериться — это никакие не галлюцинации. Мои собственные иссиня-черные вены, так и не исчезнувшие спустя двое долгих, тревожных суток, служили постоянным, пугающим напоминанием о том, что мое восприятие реальности могло быть нарушено.
Но нет.
Судя по удивлённым, растерянным выражениям лиц, остальные тоже видели доктора Блюма.
Я машинально скосил взгляд на мерцающую проекцию звездной карты на главном дисплее. Ничего не изменилось. Та же самая угнетающая пустота, лишь изредка прочерченная слабым светом далеких, незнакомых звезд. Похоже, чудеса, если они и случаются, происходят строго по одному за раз.
И сегодня это воскрешение старика Блюма Валентайна.
— Кто-нибудь поможет? — хрипловатый голос доктора Блюма, такой знакомый и в то же время кажущийся нереальным, прозвучал на мостике. Он присел на корточки рядом с лежащей без сознания мадам Элоис, его руки бегло ощупывали её запястье, проверяя пульс. Затем старик осторожно приподнял её веко, внимательно изучая реакцию зрачков.
— Доктор… — неуверенно начал я, чувствуя, как в горле пересыхает. — Вы… вы в порядке?
Старик оторвался от мадам Элоис и повернул ко мне свое морщинистое лицо. В его глазах, обычно лучистых и полных иронии, сейчас читалось лишь глубокое недоумение.
— Декстер, ваше лицо…
Ах, да, осенило меня.
Похоже, для старика последние двое суток, когда он совершенно точно был мёртв, выпали из временного потока, словно их и не было вовсе. С его точки зрения именно мы вели себя странно. Зачем-то поместили его в холодильник к трупам, а теперь, когда рядом человеку стало плохо, стоим безучастно и совсем никак не реагируем.
Поэтому я поспешил вкратце изложить ему всю ту цепь кошмарных событий, что обрушилась на нас с момента чудовищного выхода из гиперпространства. Я рассказал о парализующей апатии, о погибших и о его смерти тоже.
Старик, в свою очередь, подтвердил, что последним его воспоминанием было оповещение о принудительном отключении двигателей для выхода из гиперпространства. А потом был холодильник, трупы и мостик с потерявшей сознание соцработницей.
— Вам срочно нужно в медотсек, — внезапно произнесла Ниамея. Девушка резко вскочила из своего кресла, схватила доктора Блюма за руку и, не давая ему опомниться, потащила за собой в сторону выхода с мостика.
— Но как же… — попытался запротестовать старик, инстинктивно упираясь и пытаясь вырвать свою руку из цепкой хватки навигатора. Он явно чувствовал ответственность за лежащую без сознания мадам Элоис и не хотел оставлять ее без присмотра.
Его лицо выражало явное негодование. Доктор Блюм не привык, чтобы его волокли куда-то против воли, тем более когда рядом лежал нуждающийся в помощи человек.
— Это же обычный обморок, — безапелляционно заявила Ниамея, продолжая тянуть доктора за собой. — Декстер присмотрит, — бросила она через плечо, словно отрезая все возможные возражения. — А вам нужно в медотсек!
Доктор Блюм на мгновение даже смутился от такой неожиданной заботы. На его морщинистом лице промелькнула растерянная улыбка. Но это продлилось лишь несколько секунд. Внезапно его взгляд прояснился, и он, похоже, сообразил истинную причину такого напора со стороны Ниамеи.
Она не столько беспокоилась о нём самом, сколько отчаянно хотела, чтобы старик как можно скорее занялся тяжелораненым Гроном, чье состояние вызывало у нее серьезное беспокойство. Эта догадка отразилась пониманием в глазах Блюма, и он перестал сопротивляться.
Ниамея, не теряя ни секунды, почти бегом потащила опешившего доктора прочь, в сторону медотсека. А я стоял, все еще пытаясь осмыслить произошедшее. Доктор Блюм. Живой. Но как?
Хотчкис, стоявший чуть в стороне, привлек мое внимание характерным покашливанием. Он слегка наклонил голову, его взгляд изучал меня.
— Капитан, — голос Хотчкиса оставался ровным, как и всегда, но вопрос всё равно прозвучал с отчетливым, пугающим намёком. — У остальных… у них тоже не было пульса?
Твою мать!
Я почувствовал, как кровь, казалось, отхлынула от лица, оставив на коже лишь холодный пот. Неужели? Неужели и другие? В голове мелькнула дикая, нелепая надежда, а затем и осознание собственной оплошности. Сорвавшись с места, я бросился в коридор, желая как можно скорее добраться к грузовому отсеку и холодильным камерам.
Чтобы не оплошать опять, по пути выдернул из медотсека доктора. Пришлось немного поругаться с Ниамеей, не желавшей уступать нужного и ей специалиста. Но я настоял — Грону за десять минут хуже не станет, а мне нужно было на сей раз удостовериться наверняка. И кто, как не квалифицированный врач, сможет с абсолютной уверенностью констатировать факт смерти?
— И я вам гарантирую, Декстер, что эти бедняги уже не воскреснут! — с пафосом и какой-то излишней убежденностью заявил доктор Блюм, обводя рукой неподвижные тела внутри холодильной камеры.
— Ну, вы же воскресли, доктор, — не удержался я от колкого контраргумента.
Старик на мгновение задумался, почесывая висок.
— Действительно, воскрес… и я успел поразмыслить об этом, — кивнул он. — Полагаю, дело в моем автономном биоимпланте, заменившем мне старое, изношенное сердце, — пояснил Блюм Валентайн, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном.
— Автономном? — переспросил я, пытаясь уловить смысл.
— Именно, — уклончиво кивнул доктор, явно не желая вдаваться в технические подробности. — Последнее слово биоинженерии, понимаете ли.