ески настроенных членов экипажа не осталось сомнений: мы приближаемся к кораблю-ковчегу, гиганту давно минувшей эпохи.
Эти колоссальные звездолеты, древние свидетели зари зарождения межзвездных путешествий, предшествовали повсеместному триумфу гиперпространственных технологий. Они были задуманы как самодостаточные миры, способные нести на борту целые цивилизации — сотни тысяч душ, отправляющихся в многолетние, порой многовековые странствия к далеким звездным системам в поисках новых колыбелей для человечества. Внутри их искусственных экосфер сменялись поколения, рождались и умирали люди, чьи глаза ни разу не видели поверхности иной планеты за пределами стальных стен их космического дома. В очень далёком прошлом ковчеги являли собой воплощение мечты о межзвёздной экспансии, о преодолении немыслимых расстояний силой человеческой воли и инженерной мысли.
Однако этот конкретный ковчег, медленно выраставший на наших экранах, являл собой пугающее зрелище безжизненности. Его исполинский корпус, покрытый толстым защитным панцирем, оказался изъязвленный бесчисленными оспинами микрометеоритных ударов.
Все наши настойчивые попытки установить с ним хоть какой-то радиоконтакт разбивались о глухую стену молчания. Единственным звуковым отголоском, доносившимся из его мертвых недр, было продолжающееся монотонное, бессмысленное бормотание неразборчивого сигнала, лишенного какой-либо структуры. Даже на минимальном расстоянии передача рассыпалась на бессвязные фрагменты, не поддаваясь расшифровке.
Тщательное визуальное сканирование израненной обшивки ковчега выявило картину масштабной, ужасающей катастрофы. В кормовой части зияла чудовищная брешь — полностью уничтоженный двигательный отсек.
Огромные, рваные дыры в некогда прочном металле, оплавленные края искореженных конструкций красноречиво свидетельствовали о колоссальной энергии, высвободившейся при разрушении его могучих силовых установок. Целые сектора корпуса в средней и носовой частях корабля были грубо деформированы, словно смяты неведомой силой, или вовсе отсутствовали, обнажая внутренние лабиринты помещений, заваленных обломками и покореженным оборудованием. Тщательный анализ характера повреждений рисовал мрачную картину множественных факторов, приведших к этой космической трагедии: глубокие пробоины, явно оставленные в результате применения мощного оружия, соседствовали с признаками мощных внутренних взрывов, разорвавших корпус изнутри, словно перезрелый, гнилой плод.
Становилось очевидным, что этот величественный корабль-ковчег пал жертвой невообразимой катастрофы и оказался в той же самой безвыходной ловушке, которой мы так отчаянно пытались избежать. Лишенный своих могучих двигателей и сложной системы управления, он был безвольно захвачен неумолимым гравитационным полем звезды.
— Могло быть и хуже, — хмыкнул дроид.
— Согласен, — поддержал его Хотчкис.
Холодная логика подсказывала, что корабль-ковчег такого колоссального масштаба, изначально спроектированный для автономного жизнеобеспечения целой популяции на протяжении многих десятилетий, неизбежно должен был обладать внушительными резервами всего необходимого для поддержания жизни. Даже учитывая произошедшую катастрофу и видимые разрушения, существовала высокая вероятность того, что на уцелевших уровнях корабля сохранились неповрежденные хранилища с продовольствием, запасы очищенной воды, столь необходимые нам медикаменты и, что критически важно, топливо, совместимое с системами «Церы» или подлежащее переработке.
Более того, корабль такого класса наверняка был оснащен обширной навигационной базой данных, включающей подробные звездные карты исследованных им ранее регионов космоса. Получение доступа к этим картам могло предоставить нам бесценную информацию о нашем текущем местоположении в галактике и, возможно, указать путь к ближайшим обитаемым системам или известным космическим маршрутам, что значительно повысило бы наши шансы на спасение. Таким образом, поиск навигационных данных представлялся задачей не менее приоритетной, чем добыча топлива и прочих жизненно важных ресурсов.
— Парни, вы слышали капитана, готовимся к мародёрке, — довольно потирал лапки Скай.
Глава 20
С ювелирной точностью Ниамея провела «Церу» сквозь зияющую брешь в боковой части корпуса Ковчега. Миновав искореженные переборки и обломки обшивки, корабль медленно скользнул в обширное, но на удивление неповрежденное пространство одного из ангаров.
Пыль, поднятая посадочными двигателями, медленно оседала в лучах наших бортовых прожекторов, освещая колоссальные, пустые стены ангара, рассчитанного, вероятно, на прием десятков, если не сотен крупных челноков. Эхо от мягкого касания шасси о металлическую палубу гулко разнеслось в этой мертвой тишине.
— Всё, — выдохнула пилот, отключая вспомогательные системы. — Если не найдём топливо, то…
— То?
— То останемся здесь жить.
Решение о высадке на Ковчег было принято быстро и практически единогласно. У нас не было другого выбора. «Цера» медленно умирала, а искореженный и безмолвный гигант оставался единственным шансом на спасение. Топливо, припасы, навигационные данные — всё, что могло либо продлить нашу агонию или, если очень повезёт, дать шанс на возвращение, могло находиться внутри.
А риски… Риски уже не имели такого значения на фоне абсолютной безнадежности.
Учитывая критическую нехватку личного состава на борту «Церы» и принимая во внимание потенциальные опасности, которые мог таить заброшенный корабль-ковчег, отправка нескольких разведывательных групп одновременно представлялась неоправданным риском. В целях обеспечения максимальной безопасности и концентрации имеющихся ресурсов было принято решение ограничиться высадкой одной, но хорошо экипированной и подготовленной группой.
По крайней мере пока не произведем разведку и не убедимся, что внутри безопасно.
Да, мы набивали шишки, но при этом учились на своих ошибках.
В состав этой усиленной группы вошел я, как имеющий определенный опыт подобных вылазок. Хотчкис, чей снайперский талант был неоспорим, к тому же его мощные механические протезы отлично зарекомендовали себя еще во время проникновения на базу охотников за головами, обеспечивая не только огневую мощь, но и дополнительную физическую силу. Скай выполнял роль мобильного разведчика. Как и в прошлый раз, его напарником стал корпорат Фёдор Войтов. В техническом плане группу усилила техник Лена Соннис. По заверениям Войтова девушка обладала глубокими знаниями в области систем жизнеобеспечения и корабельной электроники, что могло оказаться критически важным при исследовании древнего Ковчега. Пятым членом экспедиции стал еще один представитель корпоративной службы безопасности, чьи навыки владения оружием и тактическая подготовка могли пригодиться в непредвиденной ситуации.
Ниамея, несмотря на все ее настойчивые попытки войти в состав группы высадки, осталась на борту «Церы».
Во-первых, она была нашим единственным квалифицированным пилотом-навигатором, и ее присутствие на мостике было критически важно. Во-вторых, на «Цере» должен был остаться кто-то ответственный, чтобы присмотреть за остальными членами экипажа. И, наконец, в случае возможного нападения, Ниамея, обладая определенными навыками самообороны и руководства, могла организовать оборону корабля.
Маловероятный сценарий, но, как гласит старая поговорка, лучше быть готовыми к худшему, чем позволить врагу застать себя врасплох.
Впрочем, решающим аргументом, убедившим девушку сдаться и отступить, стало напоминание об исчезновении Йорга. Мы так и не узнали, что с ним случилось и кто повинен в его исчезновении. Поэтому Ниамея в первую очередь должна была обеспечить безопасность недавно воскресшего доктора Блюма и находящегося в медицинской капсуле Грона.
Подготовка заняла несколько часов. Проверка скафандров, батарей, систем связи. Загрузка минимального набора инструментов: резаки, сварка, диагностическое оборудование, портативные сканеры. Каждое движение сопровождалось гнетущей тишиной, нарушаемой лишь шипением воздуха из баллонов и приглушенными командами. В глазах каждого члена команды читалась смесь решимости, тревоги и странного, мрачного любопытства.
Мы отправлялись в утробу мёртвого исполина.
Прежде чем покинуть безопасное нутро «Церы» и углубиться в неизведанные коридоры Ковчега, благоразумие подсказало нам провести хотя бы беглый осмотр самого ангара.
И эта предосторожность оказалась более чем оправданной. Пока я координировал последние приготовления к выходу, а Хотчкис проверял крепления своего оружия, Лена, внимательно изучая дальний конец посадочной площадки, обнаружила массивный пульт управления грузовыми платформами и, что было особенно интересно, генератором силового поля, чьи едва заметные контуры угадывались над одной из платформ. Несколько минут напряженной работы, сопровождавшейся тихим щелканьем клавиш и мерцанием индикаторов, и вот уже Лена, стоявшая у пульта, радостно помахала нам рукой, а затем победно вскинула над головой кулак с оттопыренным вверх большим пальцем.
Едва Лена активировала проекторы силового поля, создавая почти невидимую преграду, отделяющую внутреннее пространство ангара от безжалостного вакуума, как на панели шлюзовой камеры, расположенной у дальней стены и ведущей в смежное помещение, радостно вспыхнул зеленый индикатор. Сигнал означал, что теперь системы жизнеобеспечения шлюза готовы к работе, и мы можем безопасно приступить к закачке воздуха и выравниванию давления.
Небольшая, но чрезвычайно важная победа, первый проблеск сохранившейся функциональности систем ковчега.
…
Направленные лучи наших фонарей рассекали густую тьму, выхватывая из небытия жуткие картины разрушения. Искореженный металл, словно разорванная плоть, обрубленные пучки кабелей, похожие на застывшие щупальца, разбитые приборные панели и развороченное оборудование. Всё это было погребено под толстым, бархатистым слоем пыли, которая при малейшем движении взметалась в воздух и мерцала в свете фонарей, напоминая россыпь далеких звезд в миниатюре.