— Они… они работают! Это невероятно! — её голос дрожал от восторга, когда индикаторы на панелях начинали тускло светиться, а внутри стен пробегал слабый электрический гул.
Доктор Блюм перенёс Грона в медицинский отсек Ковчега. Несмотря на кажущуюся некоторую архаичность оборудования по сравнению с медицинской капсулой на «Цере», общие возможности лечебного комплекса чужого корабля оказались на несколько порядков выше. Доктор Блюм с энтузиазмом принялся за интенсивное лечение десантника, используя технологии ковчега, а заодно увлеченно изучал медицинский журнал, найденный в одном из уцелевших архивов.
Теперь перед нами осталось только две ключевые задачи.
Обнаружить навигационный узел ковчега, который хранил данные о звездных системах и потенциальных маршрутах, и отыскать путь к топливным резервуарам.
Довольно скоро нам вновь улыбнулась удача.
Доктор Блюм, погружённый в изучение медицинского журнала Ковчега, сделал открытие, которое изменило ход наших поисков. Старик активировал протокол учебной тревоги. В тот же миг посреди отсека, прямо над столом, развернулась детальная проекция небольшого, по меркам исполинских размеров звездолёта, участка. Голограмма зависла в воздухе и наполнила отсек мягким, синеватым светом. Перед нами развернулся детальный план зоны ответственности данного медицинского пункта.
Мы вглядывались в светящиеся линии и обозначения. Оказалось, что древний Ковчег отошёл от своего прямого предназначения. Он давно не являлся обычным колониальным судном, перевозящим спящих поселенцев к новым мирам.
Незадолго до своей гибели ковчег выполнял роль круизного лайнера, путешествующего между соседними планетами, или, возможно, орбитального корабля-музея. На схеме пестрели отметки, обозначающие множество развлекательных центров: бары, рестораны, казино, фитнес-центры, кинотеатры. Их яркие, узнаваемые иконки мелькали на проекции. Но главное, что на самой границе отрисовки полученной карты, в дальней от нас стороне, виднелась особенно яркая иконка в переливающимся золотистом фрейме — офицерский пункт управления.
Информация, полученная от Доктора Блюма, мгновенно изменила наши приоритеты. Вместо бесцельного блуждания по бесконечным коридорам, мы получили чёткий вектор движения к нужной цели.
На следующий день мы собрались в одном из относительно уцелевших отсеков, превращённом в импровизированный штаб разведчиков, чтобы не приходилось каждый раз возвращаться на «Церу», преодолевая пару лишних километров коридоров. На голографической карте, которую Лена сумела синхронизировать с данными доктора, пульсировал участок Ковчега, охватывающий медицинский отсек и новооткрытую зону.
— Это значительно упрощает задачу, — голос Войтова звучал сухо, но в нём слышалось облегчение, словно спало какое-то внутреннее напряжение. — Офицерский пункт… это практически гарантия наличия доступа к основным системам.
А нам особо много и не надо. Всего-лишь базу данных звёздных карт скачать и узнать маршрут к топливным цистернам.
— Если он, конечно, не полностью разрушен, — добавил Хотчкис, разминая механические протезы и точечно смазывая их после каждого движения, отчего слышался легкий металлический скрип и шипение. — Или охраняется чем-то, что не указано на схеме. Где, по-вашему, должны храниться те самые дроиды? — неопределённо кивнул головой куда-то в сторону, напоминая о жутких находках первого дня нашего пребывания на ковчеге.
— Учитывая, что это круизный корабль, системы безопасности должны быть менее агрессивными, чем на колониальном судне, — предположила Лена, указывая на голограмму тонким пальцем. — Без прямого приказа дроиды ориентированы на сдерживание, а не на уничтожение. Их целью должно быть обезвреживание, а не убийство.
— Думаешь? — я скептически приподнял бровь.
— Так должно быть, — уже менее уверенно ответила девушка. — Прошло уже столько времени, что прошлые приказы должны быть завершены, стать неактивными на программном уровне. Дроиды, скорее всего, находятся в ждущем режиме.
— Предлагаю не спешить, — вздохнул Хотчкис, не отвлекаясь от смазки. — Нам нужен план.
— Чего ждать? За все время мы еще никого не встретили. Но даже если там действительно есть дроиды… В любом случае, у нас есть это, — Войтов поднял перед собой тяжёлую электромагнитную пушку.
— Нам. Нужен. План, — чеканя каждое слово, повторил Хотчкис, его взгляд оторвался от протезов и упёрся прямо в Войтова. В его голосе чувствовалась стальная решимость. — Какой смысл переться почти что десяток километров к цели, чтобы ты всего одним нажатием там всё сжёг к чёртовой матери этой дурой? — он кивнул на пушку, подчеркивая её разрушительную мощь.
…
В нужную точку мы добрались только к концу третьих суток. Не потому что долго разрабатывали план — нет, с этим, как раз, справились на удивление быстро. Почти всё затраченное время у нас заняла дорога, каждый шаг которой отдавался гулкой болью в натруженных мышцах.
На голографической проекции расстояние между нашим текущим местоположением и офицерским пунктом управления составляло всего девять тысяч шестьсот сорок четыре метра по прямой. На деле же нам пришлось преодолеть изнурительные тридцать восемь километров. Причина такой колоссальной разницы крылась в том, что на голограмме путь строился по кратчайшему маршруту, пронизывающему корабль насквозь. В реальности же нам пришлось не один десяток раз, упираясь в тупики с массивными завалами из искорёженного металла и обломков, или натыкаясь на уничтоженные, буквально стёртые на многие сотни метров секции ковчега вместе с нужными нам коридорами, поворачивать обратно и искать обходной путь.
Порой обходить приходилось через зоны, помеченные на карте как «зона ответственности другого медотсека», то есть, по сути, вслепую, так как детальных схем этих участков корабля у нас ещё не было. К тому же, во многих на первый взгляд уцелевших секторах корабля, куда мы вынуждены были сворачивать, с нашим появлением ничего не менялось — там по-прежнему не было ни воздуха, ни света, ни гравитации. Переходы через такие зоны, где мы двигались, отталкиваясь от стен и потолка, ориентируясь лишь по лучам фонарей, были особенно изнурительными и требовали максимальной концентрации.
Все эти препятствия и вынужденные обходы привели к огромным издержкам во времени.
— Наконец-то дошли! — я ослабил лямки рюкзака, сбрасывая его на пол. Глухой удар эхом разошёлся по коридору.
— Начинаешь ценить истинный комфорт, только когда его лишаешься.
— Ты о чём?
— О лифтах, Декс. О скоростных платформах, — беззаботно продолжил дроид. — Потому что этот поход пешком…
— Сказал тот, кто почти весь путь проехал на чужой спине.
— Прекращайте, — вмешался Хотчкис, его голос прозвучал, как всегда, спокойно и рассудительно. — Пора работать.
Впрочем, работать нам не пришлось.
Стрелять оказалось не в кого. Опасения по поводу дроидов не оправдались. Внутри пункта управления нас поджидала только тишина, нарушаемая лишь шорохом мусора под ногами, и мертвец. Посреди зала, рядом с массивным командным столом, в кресле неподвижно застыл мумифицированный труп в униформе чёрного цвета, характерной для службы безопасности.
Технику тоже не досталось работы.
Как только мы вошли весь сектор отреагировал на появление людей, пробудившись от долгого сна. Нам не пришлось запитывать системы вручную от аккумуляторов, которые мы тащили сюда все эти три дня. А в нагрудном кармане мёртвого безопасника нашлась ключ-карта, так что Лена даже слегка расстроилась, что не придётся ничего взламывать.
Оставалось только дождаться загрузки компьютера и воспользоваться ключ-картой.
В тот самый момент, когда Лена, чуть ли не мурлыча от удовольствия, углублялась в активацию консолей, из коридора, откуда мы только что пришли, раздался оглушительный грохот. А следом глухой, металлический скрежет, который медленно, но неумолимо нарастал. Словно по полу тянули что-то с зазубренными краями.
Глава 22
Пустые коридоры, казалось, специально были созданы для того, чтобы усиливать любой, даже самый тихий звук. Каждый шорох, каждый скрип отдавался эхом, множась и искажаясь, что делало невозможным определить точное расстояние до источника тревожного шума.
По ощущениям будто сам воздух в коридорах загустел, пропитываясь предчувствием чего-то чудовищного. Каждый блик лампы, из-за скачков напряжения, на отполированных поверхностях стен играл зловещими тенями, которые, словно издеваясь, плясали в такт нарастающему скрежету. Я чувствовал, как лёгкие сжимаются от давящего напряжения, и невольно прислушивался к каждому шелесту, ожидая увидеть источник звука за ближайшим изгибом коридора.
— Долго ещё? — Хотчкис обернулся к Лене, и его голос прозвучал резче, чем я ожидал.
— Система ещё даже не загрузилась, — нервно отозвалась техник, её пальцы быстро бегали по голографической клавиатуре, а в глазах читалось такое же напряжение, как и в моих. Она поправила непослушный локон, вернув его за ухо, и я заметил, как дрожат её руки.
Её взгляд метался по голографическому дисплею, словно она пыталась ускорить процесс одним лишь усилием воли.
Нарастающий, терзающий слух звук лишил меня последних остатков самообладания. Я почувствовал, как по моей коже бегут мурашки, а волосы на затылке встают дыбом.
— Значит, извлекай накопитель с данными и валим отсюда! — вырвалось у меня. Мне было чертовски неуютно находиться в этом звенящем ожидании, когда металлический скрип становился всё громче, а значит, и ближе. — Подключимся к нему из медотсека. Там будет безопаснее, и там мы сможем забаррикадироваться.
Лена тяжело вздохнула, раздражённо закатив глаза. Её губы скривились.
— Тц… гуманитарии, — пробормотала она. — Во-первых, чтобы добраться до накопителей, нужно разобрать чуть ли не половину этого помещения, чтобы найти камеру хранилища. Во-вторых, мы не знаем, на каком именно хранятся нужные нам данные, поэтому придётся забирать их все. А это, как минимум, десятков семь или восемь единиц… — увидев, что нам это ровным счётом ни о чём не говорит, добавила, — это кубы весом примерно по пять-шесть килограмм, с гранями по тридцать сантиметров.