Последняя запись обрывалась после того, как доктор Симеон Штор с лицом искаженным странной смесью раскаяния и торжества, искренне извиняется перед теми, кого он подвёл. Его голос, уже едва различимый, дрожал. Но затем, его взгляд стал жёстче, а голос обрел зловещие нотки, когда он высказал надежду, что порождённое им зло когда-нибудь сумеет добраться и до Содружества, и те сполна погрузятся в пучину отчаяния.
— Ведь после сотворённого ими с со всеми нами, они это заслужили, — прошептал он, и в его словах прозвучала абсолютная, леденящая ненависть.
Мы осознали ужасающую истину: мы оказались в самом эпицентре зарождения Пожирателей. Корабль, который должен был стать нашим спасением и временным убежищем, оказался их колыбелью.
Глава 24
Мы узнали слишком много ужасного. Немного запоздало, но главное, чтобы это помогло нам не совершить роковых ошибок во время пребывания на ковчеге.
Теперь мы, пожалуй, одни из самых осведомлённых о Пожирателях. Вряд ли, помимо нас, во всей галактике найдётся кто-то ещё настолько сведущий об этих существах. Разве что высшие чины Содружества, до сих пор столь тщательно подчищавшие любые упоминания о них, чтобы скрыть свой величайший провал прошлого, стоивший жизней нескольким обитаемым мирам. Да и то вряд ли — они, скорее всего, только и занимались сохранением тайны, уничтожая следы, а не изучением самой угрозы. Мы же, в свою очередь, сумели заглянуть за кулисы и узреть рождение Пожирателей, понять их природу и скорость распространения, услышать предсмертные слова их создателя.
Спасибо доктору Штору. Не за результат его жутких экспериментов, а за кропотливую фиксацию всего содеянного им на видео. Каждая запись, каждый отчёт, пусть даже и обрывочный, оказался бесценен. Ну и за пояснения последствий провала тоже спасибо. Иначе откуда бы мы узнали, что условно твари делятся на два вида.
Первый вид существ, наиболее опасный, при поглощении более слабой формы жизни — людей — использовал их не только как строительный материал для своего физического роста, но и усилился, сохранив человеческий разум. А вместе с тем, способность мыслить, планировать и действовать организованно. Со слов Симеона Штора, такие особи довольно быстро сбились в стаи с типичной для диких зверей лестницей иерархии, где доминировал сильнейший и хитрейший. Эти «разумные» хищники поспешили как можно скорее покинуть Ковчег на имеющихся в ангарах звездолётах. Несмотря на обилие «еды» здесь, твари осознавали, что ковчег неуправляем и уносится всё дальше в глубины космоса. В конечном счёте, если бы они остались, то люди на борту рано или поздно были бы сожраны их неразумными собратьями, и они вместе с ними застряли бы на мёртвом, пустом корабле, дрейфующем в бесконечной пустоте.
Те, кто сохранил подобие человеческого облика, двигались с пугающей целеустремленностью, их тени скользили по коридорам, а из ангаров один за другим бесшумно стартовали звездолеты, унося с собой эту новую, зловещую и высокоинтеллектуальную форму жизни.
Вторым видом, соответственно, были те, кто поглотил тела носителей без остатка, расщепив и разрушив человеческий мозг. По сути, это были, как внешне, так и внутренне, неразумные хищники. На людей они уже практически не походили. Их тела представляли собой искорёженные массы органики, лишённые какой-либо симметрии или узнаваемых черт. Судя по убитым около офицерского пункта особям, они руководствовались всего несколькими базовыми инстинктами: найти, сожрать, ассимилировать… даже не органику.
Первые — разумные хищники, вбирающие в себя не только тела, но и сознания. Вторые — безмозглые твари, разрывающие всё живое на куски, не ведая ни высшей цели, ни смысла.
В ходе дальнейшего анализа данных, извлечённых из бортовых журналов доктора Штора, мы наткнулись на ещё одно, крайне тревожное открытие, которое перевернуло наше представление о Пожирателях. Оказывается, эти существа в отсутствие или при недостаточном количестве пищи способны поддерживать свою жизнедеятельность, поглощая радиацию.
Это объясняло многое.
Теперь стало понятно, почему каждый раз, когда они приближались к «Цере», сканеры постоянно фиксировали аномально высокий, избыточный радиационный фон. Это было не просто фоновое излучение исходившее от повреждённых корабельных систем.
Засыпая, впадая в анабиоз, чудовища предпочитали устраивать свои гнёзда поближе к любому источнику радиации, будь то старые реакторы, облученное оборудование или даже просто участки с повышенным естественным фоном. Это было не просто совпадение, а чёткая закономерность их биологии.
Это знание, которое должно было нас уберечь от ненужной встречи, лишь огорчило нас. Мы получили точное понимание, где на ковчеге будет наибольшая концентрация этих существ. Однако, когда мы наложили карты ковчега на данные о радиационном фоне, картина оказалась удручающей. Три последние доступные нам точки с топливом, которые были необходимы для продолжения полёта, все три находились в непосредственной близости от заглушенных реакторов ковчега — самых мощных источников радиации на всём судне. Это означало, что, чтобы добраться до топлива, нам придётся пройти сквозь самые плотные скопления дремлющих гибридов.
Проблема заключалась в том, что сейчас эти твари спали. Ковчег был погружен в глубокое оцепенение, его системы работали на минимальном уровне, поддерживая лишь базовые функции. Это был сон, который давал нам призрачный шанс. Но стоило нам подойти достаточно близко к реакторам, чтобы активировать топливные системы, как системы жизнеобеспечения ковчега неизбежно пробудились бы в секторах с тварями.
Вентиляция начнет гудеть и нагонять кислород, освещение — загораться, а силовые поля — активироваться, подавая энергию в те самые зоны, где Пожиратели устроили свои логова. Эти звуки и вибрации были бы для них своего рода сигналом к пробуждению, словно громкий будильник. Вся та радиация, которую они поглощали в анабиозе, мгновенно трансформировалась бы в энергию, толкая их к активности.
Тысячи, если не десятки тысяч этих хищников, мгновенно вышли бы из своего сна. Их тела, скованные долгой спячкой, начали бы корчиться, суставы с хрустом расправлялись, а глаза, до того тусклые, вспыхнули бы хищным свечением.
Мы оказались бы в ловушке, окружённые пробудившейся ордой, в самом сердце их территории.
— Уже легче, — обрадованно хлопнул в ладоши Войтов, его лицо немного просветлело. — С тупыми тварями мы точно справимся.
— Они неразумны, — поправил его доктор Валентайн, его голос оставался спокойным, но твёрдым. — Это не значит, что они, как вы выразились, тупые. К тому же, вы хоть представляете, сколько их сейчас спит внутри ковчега⁈
Старик был прав. Нет, это было огромное облегчение узнать, что «умные» чудовища уже покинули ковчег, но это всё равно не означало, что жить станет сильно легче. Мы по-прежнему находились на ступень ниже в пищевой цепочке, при этом оставались в меньшинстве, окружённые потенциальными хищниками. Каждый шорох в отдалённых секторах теперь звучал как предвестник новой волны этих существ.
— Не побоюсь этого слова, их там целая орда, — продолжал доктор Блюм, его голос стал ещё более серьёзным. — Они сметут нас и даже не заметят, если пробудятся.
— При всём уважении, вы просто не видели, на что способна электромагнитная пушка, — хмыкнул в ответ Фёдор.
— Зато всё остальное наше оружие практически бесполезно, — Блюм развернулся, указывая на застывшее на дисплее изображение доктора Штора, его глаза пристально смотрели на корпората. — Вы же тоже слышали, что сказал этот человек?
Частично план Симеона Штора воплотился в жизнь, хоть и самым кошмарным образом. Ему удалось сделать людей, точнее уже бывших людей, значительно более живучими. Настолько, что обычное оружие точечного воздействия оказалось практически неспособно их убить. Да, выстрелами можно было замедлить их, остановить их движение, но не убить.
Создатель чудовищ мог только предполагать, что новосозданный организм тварей во время преобразования в единое целое прошёл диверсификацию на клеточном уровне. Теперь у него не имелось уязвимых точек в нашем обычном понимании: ни органов, ни систем, которые можно было бы поразить для немедленной остановки жизнедеятельности. Каждая клетка была самодостаточной, способной к регенерации и адаптации.
Окончательно прикончить эти жуткие гибриды можно было только массированным воздействием на весь организм сразу или большую его часть. С чем прекрасно справлялась электромагнитная пушка.
— Напомнить тебе, сколько у нас осталось пушек? — высокомерие корпората взбесило Хотчкиса. Его лицо покраснело, а кулаки сжались. Он с трудом удержался, чтобы не схватить того за грудки, его дыхание стало тяжёлым.
Войтов неожиданно оттолкнул, подошедшего слишком близко Хотчкиса.
Вмешиваться и успокаивать их я не собирался. Во-первых, корпорат сам виноват; после случившегося в том коридоре, ему стоило бы помалкивать и тем более не строить из себя невесть что. Так что взбучка от Хотчкиса лишней не будет, если по-другому человек не понимает.
Во-вторых, мои мысли сейчас витали в совсем другом месте. Я смотрел на Войтова, но думал уже о другом.
О докторе Блюме Валентайне. О той странной уверенности, с которой он когда-то уговорил меня лететь в Инуэ. Мозг лихорадочно перебирал факты, пытаясь сложить их в единую картину. Доктор Штор сказал, что всё началось в звёздной системе Инуэ. Именно оттуда прибыл ковчег. И именно в эту систему я согласился доставить нашего тихоню доктора Валентайна.
Только теперь для меня всё встало на свои места, словно последние фрагменты головоломки нашли своё место. Сразу вспомнилась беседа, когда старик заверил меня, что вирус, а по официальной версии властей в Инуэ заражение неизвестным вирусом, нам совсем не страшен, хотя все остальные от него умерли. Вот почему он отказался раскрыть мне все детали предстоящего путешествия, сказав только, что моя задача — доставить нас в нужную точку, а обо всём остальном он позаботится сам.