Разобранный карабин лежал перед ним прямо на полу, на кусках ткани, аккуратно разложенный в строгом порядке. Каждый штифт, каждая пружинка имели своё место. Он провёл протезом по щетинистому подбородку, потом пригладил тонкие, нервные усики над губой — скорее жест привычки, чем тщеславия — и только после этого вновь посмотрел на собравшихся вокруг мальчишек и девчонок.
— Без спроса больше ни к чему не тянуться, ясно? — произнёс он уже чуть мягче, но взгляд при этом оставался цепким, как у старого инструктора, привыкшего, что за его словами всегда следует порядок. Дети молча кивнули. Никто не решился спорить. Один за другим они отступили на полшага, но глаз от оружия не отводили.
Рабочий снова вернулся к чистке.
— Это что, бластер⁈ — восторженный детский голос раздался с другого конца отсека, откуда-то из-за ящиков, где засели охотники за головами.
Группа детей, будто сговорившись, дружно обернулась и потянулась в ту сторону. Оружие манило их, как огонь мотыльков.
— Пи-ай-си-экс-четыре, — с нескрываемой гордостью ответил один из бойцов, щёлкнув предохранителем и продемонстрировав гладкий корпус фазера. Боец был молод, лицо скрыто визором, но по интонации и манере держаться было видно — перед детьми он чувствовал себя героем из старых голографических сериалов.
— Позёры, — едва слышно процедил рабочий сквозь зубы, даже не поднимая головы. Он терпел много чего, но пижонство при оружии — особенно перед детьми — считал верхом глупости.
Он ещё раз проверил затвор, защёлкнул его с тихим металлическим щелчком и продолжил сборку, не обращая внимания на то, как детская стайка покинула его в пользу более «весёлой» компании.
— Хочешь быть крутым — сначала научись чистить ствол, чтоб не клинанул в бою, — буркнул он себе под нос, сдвинул очки на нос и снова склонился над карабином.
…
— Скорострельность… количество режимов… поражающая мощность… ёмкость картриджей… перегрузка силовых полей вплоть до… — охотник в полицейском скафандре буквально расцветал, стоя перед кучкой восхищённых детей. Он осыпал их спецификациями с жаром первооткрывателя, будто это был не серийный фазер, а его собственное детище.
— А в ручном режиме? А на ближней дистанции? — поддакивали дети, затаив дыхание.
— Зачем забивать детям головы подобной чушью? — не выдержал Хотчкис, бросив раздражённый взгляд поверх оптики. Он чистил оружие на автомате, но давно уже краем уха ловил каждое слово этой самопрезентации.
Охотник моментально смолк и медленно направился в его сторону, раздвигая цепочку любопытных малышей.
— Ты это мне, старик? — произнёс он негромко, но достаточно, чтобы дети попятились назад. — Ты вообще кто?
— Хотчкис я, — не моргнув, отозвался рабочий. Он не встал, не поднял голос, не прекратил разборку, только чуть наклонил голову, признавая, что диалог начался. — И да, это тебе. А кому же ещё?
— Забавно слышать это от кого-то вроде тебя.
— «Вроде меня»? — переспросил Хотчкис, на этот раз отложив деталь и медленно подняв взгляд. — Ага… понял. Шутки про железного человека?
Он поднял обе руки, и металл заиграл в свете ламп. Медленно, с едва уловимой грацией, он пробежался пальцами по выложенным деталям, извлекая из них звенящую, почти музыкальную трель — как пианист перед началом концерта.
— Думаешь, сможешь меня обезвредить магнитом из ближайшей кухни? — он усмехнулся, но в этом не было веселья. Лишь металл, скупая злость и усталость. — Попробуй. Только потом не удивляйся, если проснёшься с этой штукой, — он кивнул на новенький фазер, — у себя в… месте, где ты обычно хранишь гордость.
Полицейский явно не ожидал такого дерзкого отпора. Он прищурился, сердито засопел и тяжело выдохнул, сдерживая себя.
— Магнитом, может, и не выйдет, — наконец с насмешкой изрёк он. — Но своим бластером я уложу целый взвод таких доисторических динозавров, как ты, и даже не вспотею.
— Очередная жертва маркетинга, — устало покачал головой Хотчкис, не поднимая глаз. — Ладно, раз уж начал, так и быть, объясню для тех, кто всё ещё верит в рекламные ролики с подписями «тактический» и «специального назначения». Луи Бластéр — не оружейник. Он даже не инженер. Он всего лишь посредственный дизайнер. Отличный продавец, признаю. Только вот вся его «инновационная линейка» — это переделанный обычный серийный фазер в новом глянцевом корпусе. С подсветкой и голограммой логотипа под новым именем.
— Ты гляди, — ухмыльнулся полицейский, склонив голову набок. — Да у нас тут специалист нарисовался.
Хотчкис на мгновение замер. Пальцы его всё ещё лежали на деталях карабина, но теперь он их не трогал.
— Берём любой стандартный фазер, — начал он сдержанно, но в голосе уже слышалась нарастающая сталь. — Что мы там видим? Универсальный слот под энергоячейку, модульную архитектуру, интерфейсный разъём под большинство стандартов… Идеальная машина для работы в поле. Удобство. Надёжность. Одним словом, всё, что должно быть в оружии.
Он поднял голову.
— А теперь взглянем на твой «бластер», — сдержанно продолжал Хотчкис. — У каждой модели — свой, уникальный разъём. Ни стандарта, ни унификации. Про модификации и говорить нечего — их просто не предусмотрено. Картриджи? Удачи. Даже «родные» с более ранних моделей не подойдут. В бою такая игрушка превращается в дорогой, бесполезный фонарик, если под рукой не окажется точной копии нужной батареи. Или, лучше скажем, десятка батарей — ведь ты не знаешь, сколько тебе ещё стрелять. И уж точно не можешь рассчитывать на то, что у твоего напарника окажется совместимый заряд. А у врага? Скорее всего тоже нет. Ты сам по себе.
Он чуть склонился вперёд, не отрывая взгляда:
— А знаешь, что случается с теми, кто в бою полагается на красивую рекламу, а не на надежность? Они умирают. Быстро. Глупо. И чаще всего бесполезно.
— У тебя вообще бесполезный убогий огнестрел, — презрительно фыркнул охотник, не скрывая насмешки.
— И что? — Хотчкис снова не удостоил его взгляда. Мягким, почти ленивым движением он поддел указательным пальцем затвор, и полуразобранный карабин в его руках развернулся. Быстро, точно, словно сам собой — стволом прямо в грудь наглецу.
Полицейский отшатнулся инстинктивно, резко шагнув в сторону. Выждав ещё секунду, бывший военный неспешно, но без колебаний нажал на спусковой крючок. Раздался громкий, чёткий щелчок ударника — резкий и сухой, как пощёчина.
— Понял, что за звук? Вот именно. Звук смерти. И это при том, что половина деталей до сих пор рассыпана по полу, — спокойно сказал Хотчкис, возвращая оружие в прежнее положение. Он снова принялся за сборку, как будто ничего не произошло. — Это всё, что нужно знать о «бесполезных огнестрелах». Вот почему оружие — это не про внешний вид. Это про надёжность. Про совместимость. Про то, как долго оно работает, когда тебе уже нечем дышать, а вокруг всё в огне.
Рабочий аккуратно поднял собранный карабин, проверяя затвор с отточенной точностью автомата, и закончил:
— Всё остальное — игрушки, — невозмутимо бросил Хотчкис, откладывая карабин в сторону. — Или могильные таблички, если не повезёт.
Выдержал паузу, давая словам осесть в воздухе, прежде чем добавить:
— Сам задумайся, почему спустя сотни лет огнестрел всё ещё в строю. Почему не исчез, несмотря на весь этот парад новинок — фазеры, плазмаганы, импульсники.
Полицейский не ответил, лишь нервно сжал рукоять своего оружия. А рабочий продолжал, не повышая голоса.
— Потому что он прост, надёжен и понятен. А значит — эффективен. Им можно вести бой практически в любых условиях. Хоть в ливень, хоть в пылевой шторм. На болотах, в горах, под снегом — неважно. Плевать он хотел на сбои в питании, на радиацию, на радиопомехи. Даже на планетах, где местные аборигены продолжают подтирать задницы листьями папоротника пополнить боекомплект не проблема. За пару упаковок солдатского рациона тебе отсыпят столько же полных вёдер патронов. И, кстати, даже в некоторых весьма продвинутых и небедных мирах, старый добрый огнестрел куда популярнее ваших глянцевых игрушек. Знаешь почему? Потому что там воевать умеют.
— Болтать ты горазд, — хмыкнул охотник, смерив Хотчкиса тяжёлым взглядом. — Посмотрим, как ты и твоё железо покажете себя, когда на нас попрут Пожиратели. Вот тогда и вернёмся к этому разговору. Если, конечно, будет с кем.
Ещё вчера мы дрожали от страха, готовясь к последнему бою, но в глубине души всё же надеялись, что Пожиратели нас не найдут. А сегодня «Цера» уже покинула своё укрытие. Мы вышли на охоту. Наша цель — вражеский корабль подходящего размера. В идеале — буксир класса «Колибри». На таких машинах экипаж — не больше восьми человек. Но силовые установки у них прожорливы донельзя, и потому топливные баки по меркам судна — просто огромные. Даже если удастся выкачать только половину — «Цере» этого хватит с лихвой, чтобы уйти в гиперпрыжок.
Пока всё это — лишь мечты.
Пятые сутки на исходе, а подходящей цели так и не появилось. Всё это время мы шли на приглушённых двигателях, дрейфуя в рассеянном поле мелких обломков. Держались подальше от края пояса астероидов, укрываясь в его тенях и выступах. Радар работал в пассивном режиме — излучения могли выдать нас, а соваться в открытую было равносильно самоубийству.
Первый контакт произошёл на третьи сутки. Корабль появился неожиданно. Сигнатура мощная — крейсер, не меньше. Он вынырнул из плотного скопления осколков, медленно скользя вдоль внутренних рубежей пояса. Казалось, просто патрулирует территорию — не спеша, методично, словно ищет что-то или кого-то.
Очень возможно, что именно нас.
Мы затаились, отключили все вспомогательные системы и, затаив дыхание, наблюдали. Силовые контуры Пожирателей иногда мерцали, как капли чернил в воде. Они словно улавливали нечто, чего мы не понимали. Визуально он был похож на сплющенный обелиск, с нечеловеческими геометриями и поверхностью, будто частично состоящей из органики. Эти ребята явно прибыли сюда очень издалека.