— Какие люди в Голливуде… никогда не снимутся! — воскликнул он громко, лишая меня последней надежды, и захохотал.
Теперь-то меня точно заметили.
Соня с Полиной как по команде обернулись в мою сторону. Я не торопясь подошла к ним.
— Привет! Эй, ты чего такая кислая?
Я недовольно покосилась на Антона, который ответил мне не менее подозрительным взглядом.
— Уже ничего. Может, внутрь зайдем? На улице жуткий холод.
Пока мы пробирались к нужной аудитории сквозь неиссякаемые потоки студентов, я успела немного оттаять и от души хохотала над глупыми анекдотами Антона, который, как мог, пытался поднять всем настроение. В этот раз все кабинеты оказались открытыми, и наша группа почти вся собралась внутри. Даже Егор уже сидел за одним из дальних столов. Я тоже двинулась было в конец, но меня остановила чья-то настойчивая рука.
— Почему ты все время сидишь в кулуарах, как отшельник? — удивленно спросила Полина. — Садись с нами!
Я машинально скосилась в сторону Егора.
— Вы только не обижайтесь, но мне там удобней. Ну, знаете, никто не прожигает спину завидующим или ненавидящим взглядом…
Ребята непонимающе переглянулись, но давить не стали. Спасибо и на том.
Я поднялась по ступенькам к соседнему от Егора столу и сняла пальто вместе с кардиганом — настолько мне стало жарко. Меня словно жгло изнутри. На мне остался лишь джинсовый комбинезон, футболка и белые сапоги. Я опустилась на скамейку и вытащила из сумки арт-терапию. Надо было хоть как-то успокоить нервы перед приходом препода.
Зацепившись за слово «препод», я вдруг поняла, почему меня так резко бросило в жар: первую пару у меня будет вести мой папа.
Я сжала в руке цветной карандаш. А вдруг он не сдержит свое обещание, и вся группа узнает, что я его дочь? Хотя, собственно, почему это должно меня волновать…
Плюнув на все, я принялась разрисовывать замысловатые узоры, старательно следя за тем, чтобы одинаковые цвета не попадались рядом друг с другом.
Но когда раздался звонок, внутри все похолодело. Я прямо-таки почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
— Эй, ты в порядке? — услышала я тихий незнакомый голос и обернулась.
На меня с легким беспокойством смотрел Егор. Не думала, что у парней может быть такой красивый голос. Мое тело расслабилось, словно я приняла дозу успокоительного.
— Да, всё нормально.
Егор окинул меня взглядом, удивившись тому, что я так быстро пришла в норму.
Мое внимание привлекла открывшаяся дверь аудитории, через которую вошел папа. Он автоматически стал выискивать среди студентов меня, а когда нашел, я покраснела под его пристальным взглядом, зацепившемся на мне чуть дольше, чем положено.
— Доброе утро, студенты, — раздался его бодрый голос, и я выдохнула. Егор заерзал на скамейке, и, посмотрев на него, я столкнулась с подозрительным взглядом. — Меня зовут Николай Романович, я веду у вас уголовное право и по совместительству являюсь ректором вашего университета.
Дальше следовали объяснения условий, при которых будет проходить сдача экзамена по предмету, а так же рассказ о других предметах, которые мы будем изучать под его руководством. Ну а после он начал вести пару, и я постаралась абстрагироваться от факта, что эту пару читает мой папа.
Периодически я ловила на себе косые взгляды Егора, которые меня несколько напрягали, хотя я и не могла понять, почему он вообще на меня смотрит.
#5
К тому моменту, как пара, наконец-то, закончилась, мне казалось, что я успела поседеть сотню раз. Но вот папа вышел, и моя группа, собрав вещи, весело покидала аудиторию. А я не могла даже пошевелиться от напряжения.
— И все-таки, что-то не так, — неожиданно произнес Егор, и я дернулась: не думала, что кроме меня тут кто-то остался.
Не зная, что ответить, я собрала вещи и выскочила в коридор.
Остаток дня прошел без происшествий. Антон изо всех сил старался создать в нашей небольшой компании веселую атмосферу, но все его шуточки проскальзывали мимо меня. Да еще и папа прислал мне сообщение с просьбой подождать его после учёбы для важного разговора. В итоге к концу дня я была в таком состоянии, что меня всю трясло.
После окончания третьей пары друзья предложили вместе пойти по домам, но я отказалась, сославшись на важное дело. Они переглянулись, но ничего не сказали. Лишь пожелали мне удачи в делах и скрылись из глаз. Мне стало немного неловко: все-таки ложь — не мой конёк, да и я не могу обманывать их вечно.
Коридоры непривычно опустели. Я уже не боялась нарваться на знакомых, но успокоиться все равно не могла, поэтому наматывала круги возле дверей папиного кабинета. Наконец он соизволил удостоить меня внимания.
— В чем дело? — напрямую спросила я.
— Сразу после работы я еду в Москву на совещание ректоров, так что не жди меня на ночь. Я вернусь через пару дней.
Я сникла. Папа был единственным близким мне человеком в городе, и без него я чувствовала себя незащищенной.
— Это обязательно? — спросила я с надеждой, что у него есть шанс не уезжать.
— Да, обязательно, — последовал твердый ответ. Он поцеловал меня в лоб. — Не волнуйся, глазом моргнуть не успеешь, как я вернусь.
Он вернулся к себе в кабинет, и я вздохнула. Замечательно. И как же я буду в одиночестве ночевать в этом огромном доме?
Я развернулась и столкнулась с презрительным взглядом Егора.
— Теперь все понятно.
У меня второй раз за день все похолодело внутри.
— Что понятно?
Он подошел ближе.
— Что ты спишь с ректором!
Его голос был ледяным от презрения, но меня это не напугало. Потому что от его предположения я зашлась истеричным хохотом.
— Я, конечно, допускала мысль о возможных сплетнях, но что бы такое, — выдохнула я, когда смогла успокоиться. — Это мой папа, идиот.
Выражение лица Егора стало удивленным, а потом — виноватым.
— Неловко получилось, — он почесал макушку. — Извини.
Я прислонилась спиной к прохладной стене, не переставая улыбаться.
— Да не извиняйся. Думаю, пора рассказать всем, что я его дочь, иначе я буду каждый день получать такие обвинения. — Я покачала головой. — Даже не думала, что со стороны все может выглядеть не так, как есть на самом деле. Спасибо, что открыл мне глаза. — Я осмотрела пустой коридор. — Кстати, почему ты все еще здесь? Я думала, что все уже разошлись…
— Да я тоже сначала разошёлся, но уж очень подозрительным было твое поведение, и меня одолело любопытство. Выходит, ты Соколова Анна Николаевна?
— Так и есть.
— Приятно познакомиться.
Я искренне улыбнулась.
— Мне тоже.
В коридор выглянул папа.
— Что здесь происходит? — спросил он у меня, но, заметив, что я не одна, осекся.
Я оглянулась на Егора.
— Расслабься, папа, он знает.
Лицо папы смягчилось.
— Все в порядке, солнышко?
— В полном, — заверила я. — Но раз уж ты пришел… Можно Вадим сегодня останется у нас? А то мне как-то неуютно одной…
— Сколько раз просить тебя обращаться к водителю по имени-отчеству! Он в два раза тебя старше! Прояви хоть немного уважения!
— А разве я неуважительно к нему отношусь? — состроила я невинное лицо. — Я ему не хамлю, не грублю и не оскорбляю. К тому же он сам не против, чтобы я так к нему обращалась, потому что он чувствует себя моложе.
— Ох, Аня, и где же твое воспитание… — пробормотал он, потрепав меня по макушке, и скрылся в кабинете.
Я показала дверям язык.
— Ты идешь? — спросил Егор с улыбкой на губах, отчего на его щеках появились милые ямочки.
— Да, пошли.
На ходу надевая пальто, я неспешно поплелась за Егором. На первом этаже он поравнялся со мной и пошел рядом. В полном молчании мы вышли из универа под холодный сентябрьский ветер и дошли до ворот.
— До завтра, — попрощался он и, не дожидаясь ответа, пошел в противоположную мне сторону.
— До завтра, — прошептала я себе под нос и поплыла к машине, которая уже темным пятном маячила невдалеке.
— Как прошел день? — спросил Вадим, когда я с удобством устроилась на переднем сидении и протянула озябшие пальцы к печке.
— Лучше, чем мог бы, но хуже, чем обычно, — пробормотала я, вспомнив, что папы сегодня не будет. — Ты можешь остаться ночевать у нас? Папа уезжает в Москву до завтрашнего вечера…
— Только не говори, что такая взрослая девочка боится оставаться одна.
Я нахмурилась.
— Необязательно быть маленькой, чтобы чего-то бояться. Просто дом слишком большой для меня одной.
Вадим почесал подбородок.
— Я и рад бы помочь, но сегодня не могу: у моей крестницы день рождения, и я обещал на нем присутствовать.
Я постаралась скрыть досаду.
— Да, это действительно важнее.
Мое настроение падало все ниже с каждым поворотом в сторону дома.
— А почему ты не хочешь позвать на ночь подруг? Вроде ради них и делалась вся твоя конспирация, или я чего-то не понял?
От его идеи на моем лице расползлась улыбка.
— И в самом деле! Я совершенно об этом забыла. — Я готова была стукнуть себя по лбу. — Можно устроить пижамную вечеринку!
— Только вот твоей конспирации конец…
Я махнула рукой.
— Не страшно. Я все равно собиралась раскрыть карты, когда папа вернется.
Глаза Вадима удивленно поползли на лоб.
— С чего бы это?
Я рассмеялась, вспоминая случай в коридоре.
— Знаешь, я решила, что пора заканчивать этот спектакль после того, как меня обвинили в том, что я сплю с ректором университета.
От услышанного Вадим закашлялся и чуть не въехал в фонарный столб.
— Ничего себе!
Оставшуюся часть дороги мы проехали молча.
#6
Едва машина отъехала от ворот, я полезла в сумку за телефоном, выискивая в телефонной книге номера Сони и Полины.
Обе были немного удивлены моей просьбой приехать с ночевкой, но, услышав, что я совершенно одна, тут же согласились.
Я вошла в дом. Входная дверь гулко хлопнула, и в доме повисла давящая на расшатанные нервы тишина. Я пару минут помялась в пороге, раздумывая, заказать ли пиццу или роллы, или хватит вчерашней лазаньи и салата?