— Дулуууйййуююю мюууу кюуу уууююли…
Я продолжала стоять столбом. Но когда он, слабеющим голосом, повторил это в третий раз, джамранские молекулы памяти разобрались, что к чему и меня не подвели.
— Преемница, прошу, преемница…
Я?
Стряхнув оцепенение, сунула орешки в карман и подбежала к нему.
Что делать-то? Что делать?
Моими поступками двигало осознание, что надо помочь ему подняться и куда-то отвести. И это жизненно важно! Три плюс один сложились, едва логика переплелась с исходной информацией и мысль заработала.
— Извините, я… Я не преемница… Попробуйте встать, и преемника мы найдём, обязательно найдём! — в отчаянии твердила я, а взгляд его угасал, когда он смотрел на меня.
Раздался треск, хруст…
— А, вот ты где! — из кустов выбрался Риго. — Хорошо, у меня на тебя пеленг, а то пропала бесследно и…
Он осёкся, увидев теряющего сознание ориатонца. И, не раздумывая, кинулся к нему, на ходу отстёгивая аптечку. Мигом извлёк сканер, просканировал, считал показатели и нахмурился. Снова порылся в аптечке, выхватил инъектор и быстренько что-то вколол аборигену.
Вот что значит, доктор…
С минуту мы напряжённо ждали, а потом ориатонец пришёл в себя. Глаза открылись, взгляд стал осмысленным…
— Успели! — выдохнул Риго.
— А что с ним было? — шёпотом спросила я.
— Что-то вроде инсульта… Если перевести на физиологию людей. Впрочем, без соответствующего лечения, спустя цикл может повториться. Я лишь привёл его в норму, на время.
— А ты не можешь вылечить его совсем?
— Здесь? Вряд ли… Разве что на корабле. Там всё оборудование. И сильные генетические препараты. Но опасность пока миновала, а потом…
— А потом, — сказал ориатонец, садясь и разглядывая нас, — я назначу преемника.
Видимо, он услышал наш разговор. Интересно, а про корабль и прочее тоже?
— Давно следовало, — он покрутил головой, ощупал свои шишки. — Но я тянул… Неразумно… Вы открыли мне скворы.
Мы с Риго переглянулись. Это действительно потерянный четвёртый смотритель.
— Вы не отсюда, — вдруг заявил ориатонец. — Это всё, — он обвёл ладонью маскировку, — ненастоящее… Мы умеем правильно видеть даже с закрытыми скворами.
И вдруг улыбнулся, совсем по-человечески.
— Я никому о вас не скажу. Вы и не представляете, что совершили…
О нет, кажется, я представляла, и от этого сделалось не по себе и в то же время радостно. Восторженно и страшно…
— Э… Вот, — я протянула ему орешки. — Это ваше?
— Ядрышки? — он взглянул на меня. — Ментальные корпускулы… Ясно, как ты нашла меня. Оставь себе и, подожди…
Он сосредоточился, повёл двойными зрачками и «шишки» снова раскрыли чешуйки. Оттуда вырвалось несколько десятков ядрышек. Смотритель поймал корпускулы и пересыпал мне в ладонь.
— Зачем? — растерялась я.
— Съешь и обрети нечто важное для себя или прибереги. Ты поймёшь.
Словно в дурмане, я сунула орешки в карман.
Ориатонец поднялся, отряхнул юбки, поклонился и выставил ладони. Вспомнив жесты на площади, мы приложили к ним свои.
— Явите истинные лица, — попросил он.
Мы поколебались, но сбросили маскировку. Смотритель тепло улыбнулся.
— Надо идти. Скоро начнётся. Понаблюдайте издалека. Испускание — это красиво и умиротворяюще.
Уходя, он спросил у меня:
— Как твоё имя?
— Валерия…
— Ориату запомнит, — пообещал смотритель, — и пронесёт сквозь вселенную…
При чём тут я? Риго его вылечил!
— А парня зовут Риген! — сдала я капитана вслед ориатонцу, и заработала тычок. Хорошо, что не шипами.
Смотритель даже не обернулся…
— Именами не разбрасываются, — зашипел Риго и подтолкнул меня. — Вперёд, на крышу. Угроза миновала, так хоть зрелищем насладимся.
— А что такое скворы? — спохватилась я.
— Наверное, это чешуйки… Так вот, на площади его даже ещё не хватились. Он всегда задерживался. Нашли бы позже, мёртвым, и тогда… Ничто бы не спасло эту планету. Смотритель не успел подготовить преемника и…
— Риго!.. Мы не знаем, чем это для всех обернётся.
— Зато, мы живы.
— Надолго ли…
А после мы вновь сидели на крыше вместе с птицами и фланоциклом. И любовались удивительным таинством… Испускания.
То, что творилось на площади, казалось немыслимым, невозможным и неестественным, но это происходило…
Ориатонцы сняли колпаки. И в назначенный час по знаку четырёх смотрителей, скворы-чешуйки отворились, и оттуда полетели корпускулы. Взрослые с благоговением подхватывали их, дети, смеясь, ловили. Некоторые совали ядрышки в рот, другие прятали в мешочки и радостно восклицали… Вокруг людей засияли ореолы. Они будто купались в радужном свете…
Корпускулы устремились к небу, и с насиженных мест сорвались птицы. Им не мешали. Лишь особо настырных, лезущих в толпу, отгоняли мужчины с шестами… Вскоре птицы улетели, и ни одно ядрышко не упало, всё подобрали.
А к вечеру скворы раскрыли смотрители. Часть корпускул поймали ориатонцы, ликуя и светясь от счастья. Но большинство унеслись в небо и пропали.
— К хранителям, — заметил Риго. — А дмерхи этого не знали.
— Или знали, — задумчиво произнесла я. — Да скрывали.
И нащупала в кармане орешки.
Что же они такое?
Так мы и дождались темноты, когда пурпурно-золотой диск полностью утонул в горизонте. Хранители выстроились по четырём углам, замерли, воздели руки, и всё застыло…
Небо ослепила белая вспышка. Разлилась свечением на Ориатон и… Мир продолжил своё существование… А, главное, мы выжили. Когда последние отсветы гамма-всплеска исчезали с меркнущего неба…
— Попрыгунчик! — испугалась я. — Он как?
— С ним всё в порядке, — подтвердил Риго. — Барьер действует в пределах системы Ориату. Пора возвращаться…
— А, знаешь, — мечтательно улыбнулась я, — мне здесь нравится…
Ночной купол сверкал над нами… Яркими штрихами туманностей, вереницами звёзд, росчерками метеоров и комет… Неистовая первозданная вселенная дышала над нами и вокруг нас. Это стоило увидеть и жить дальше! И люди внизу радостно кричали…
— Поехали уже! — окликнул меня Риго. — Мечтательница… Надо ещё ЗОПО установить. Теперь я обязательно заправлю резервный двигатель. На всякий случай.
С лёгким сожалением забралась я под хвост фланоцикла… В глубине души радуясь, что мы спасли этот мир. Но кто ж знал, каким местом вылезет нам это деяние, и что, возможно, изменится во вселенной.
Глава 16. Неведомые последствия
На Попрыгунчик мы прибыли только к обеду следующего дня. А я так и не разгадала загадку какофонии запахов на Ориатоне. Но с удивлением обнаружила, что благоухали вовсе не растения.
Зато основной двигатель восстановился. И Риген его запустил, а резервник заправил лишь «на крайний случай».
— Лететь на импульсной, в реальном пространстве, здесь опасно, — заявил капитан. — Эта вселенная слишком плотная. Непросто рассчитать курс. Того и гляди врежемся в звезду, попадём в струю пульсара, или нас поймает чей-нибудь протуберанец.
Я не стала напоминать ему, что прежде это был единственный способ бегства отсюда. Интересно, как бы он тогда выкрутился… И ещё, меня терзала мысль о возможных последствиях. Я честно призналась Риго, что боюсь.
— Всё уже случилось, — он пожал плечами. — Не переделаешь.
— А что будет, — я тщательно осмотрела свои ладони, — когда нас перебросит в прошлое или будущее? Мы исчезнем?
— Узнаем на месте… А почему мы должны исчезнуть?
— Ну-у… — я замялась. — Обычно в фантастике так. Если герой что-то меняет в прошлом, даже случайно, то он может никогда и не родиться…
Риген смеялся долго.
— Это не обязательно, Вэлери. Вселенная не настолько упорядочена и организована… Иди-ка ты спать, а я подежурю в рубке.
— Ты уверен?
— Нет. В безвременье ничего не гарантирую. Но в одном абсолютно уверен — ты еле стоишь на ногах и тебе надо поспать.
Он был прав. Я так и порывалась свернуться калачиком прямо на полу рубки.
— Проложу курс, — Риген уселся в кресло.
— Куда теперь?
У меня были причины опасаться.
— На этот раз точно в мезозойскую эру. На орбите Земли в это время довольно спокойно. Но потом начнётся такое… Циклов через…
Я, наконец, послушалась капитана и отправилась в каюту… Странно, о Зареке мы даже не вспоминали и совсем не злились на него…
В сон клонило невероятно, но первым делом я позаботилась о своих ядрышках. Не стоило таскать их в кармане. А на попрыгунчике они в большей безопасности. Поэтому я сымпровизировала. Напылила из композитных аэрозолей носовой платок, завернула туда корпускулы и спрятала их в один из выдвижных ящиков. Позже с ними разберусь. И просканирую. Пробовать на зуб эти орешки мне, пока что, не хотелось.
Душ я приняла уже на автомате, композитнулась в пижаму, доползла до подушки и провалилась в сон…
Снилась мне всякая чехарда. И звёзды. Они беспорядочно кружили и вспыхивали… Всё смешалось! Огненные чудовища тянули ко мне свои руки и пасти. Позже я угодила в чёрную воронку, меня пошвыряло по бесконечному коридору, и вытолкнуло наружу… В другую вселенную. В самую гущу сражений, где взрывались солнца; сшибались, и превращались в осколки планеты… Ничто не уцелело в той битве…
Я проснулась от собственных криков и в холодном поту. Даже теперь наяву меня преследовали отголоски кошмара, словно чьи-то душераздирающие вопли… Пылающие хвостатые сгустки — несущиеся друг на дружку кометы, целые галактики, пожираемые коварными чёрными дырами. Безжалостные квазары, испепеляющие смертоносными выбросами звёздные системы. И блазары, льющие потоки радиации на проходящие корабли…
Космические чудовища?.. Не хватало ещё и космофобию заработать!
Я долго боялась открыть глаза.
День или ночь сейчас? Наверное, мы уже стартовали…
Глаза я всё-таки открыла и даже включила свет. Каюта, как каюта и ни следа чудищ. Особенно, после того как я всё проверила — заглянула в шкафы, ванную, и под кровать.