— Что? — полюбопытствовал Сэжар.
— Ходят легенды, что он уничтожил джамрану, как расу.
— Тогда нам тем более нужно к нему, — герцог злокозненно ухмыльнулся.
— Заодно и проверим, — подхватил капитан, — и по возможности предотвратим.
— Предупреждён, значит, вооружён, — заключила я.
— Хорошая мысль, — согласился Риго.
Похоже, буря пока что миновала. Я расслабилась и начала потихоньку клевать носом.
— Капитан, а можно пойти в каюту?
— Да, — машинально ответил он. — Твоя вахта на сегодня закончена. И, полагаю, нам всем пора… Астроморфы, каюты — на жилой палубе. Я отметил свободные зелёными индикаторами.
— У меня уже есть, — напомнила Тиа.
— Тогда отправляйся к себе и проводи своего дружка.
Капитан приглашающим жестом распахнул входные створки, открывая им путь в коридор.
— И без глупостей и саботажа. Я всё вижу.
Он многозначительно покрутил кольцо.
— Доступ в рубку вам отныне заказан. Сугубо на моё усмотрение.
Я подождала, когда эти двое удалятся и тоже отправилась к себе. Капитан к моему удивлению вызвался меня сопровождать.
— Ватар! Дежуришь.
— Есть, капитан, — пробурчал Черепашкин, гнездясь в кресле.
Дрыхнуть он, что ли, собрался. Всю условную ночь. А действительно, что ещё делать? Попрыгунчик движется точным курсом, оснащён сенсорами, автоматически останавливается для восполнения ресурсов, потом летит дальше… Ешь да спи.
Мы с Риго вышли на палубу.
— Завтра перед дежурством загляни в лабораторию медотсека.
— Зачем?
— Хочу кое-что тебе показать, — он наклонился и прошептал мне на ухо. — В микроскоп.
— Гм…
Я резко озадачилась, поскольку даже не представляла, что у капитана надобно разглядывать в микроскоп. В телескоп, пожалуй. На удаление.
— Что?
— Завтра.
Ну вот, теперь ломай голову всю ночь, по шедариуму.
Мы потихоньку двигались к лифту.
Зато я припомнила вопрос, назревший у меня в рубке.
— Почему Сэжар называет бетароидов агреморфами, а не полиморфами?
— Полиморфы… Это не всегда правильно или по обывательски. Они же меняют не столько форму, сколько агрегатное состояние — из плотного и твёрдого в газообразное или жидкое. Бетароид и есть агреморф в переводе с научного языка.
— Латыни?
— Дмерховрита.
Любопытно…
Так незаметно мы и пришли к моей каюте. Я даже начала беспокоиться, что капитан зайдёт и продолжит меня соблазнять… Но вместо этого он протянул мне планшет.
Где только прятал?! В рукаве?
— О…
— Новое предписание. Я внёс изменения в твоё наказание. Поскольку Зарека унесло.
Я не успела ответить Ригену, надлежаще, как он развернулся, сел в лиф и уехал. Тогда я взглянула на планшет и разразилась нецензурными словами. Отныне мне предстояло дежурить с механиком по причине отсутствия штурмана.
Я чуть было не догнала Риго, чтобы высказать несогласие, швырнув планшет ему в лицо. Но вовремя удержалась. Снизу мигала приписка, которая чётко гласила, что… Привожу дословно!
«Капитан имеет право менять директивы на своё усмотрение»
И ссылка на должностные инструкции: параграф такой-то.
Вот уж, воистину наказание!
Интересно, как это воспримет Черепашкин?
Глава 35. Как соблазнить джамрану и чем ублажить ватара
Утро по шедариуму сулило новые странности. Или неприятности… Впрочем, к этому я давно привыкла и решила временно ничему не удивляться, а заняться делами насущными. То есть, вплотную приступила к реализации нашего с Риго соглашения. Ведь он — джамрану и способен застать меня врасплох в любой момент. Значит, моя ДНК обязана пребывать во всеоружии. Хотя отсутствие Зарека существенно усложняло задачу… Но, так или иначе, раз полагаться не на кого, следовало во всём разобраться самой.
Проснулась я задолго до начала вахты и сразу после душа приступила к штудированию инструкций по улучшению генетической привлекательности. Композитный шкаф мне в помощь!
О, сколько нового я для себя выяснила…
Прежде всего, что бывает множество форм генетической привлекательности: явная и неявная, внешняя и внутренняя… В относительных джамранских категориях. Честно говоря, изменить внешность я не рискнула. Это вам не какой-нибудь макияж, водой не смоешь, если не понравится. Даже на скромненький генетический татуаж не отважилась, не говоря уж о щупальцах, хвостах, ушах и прочих экзотических атрибутах, а также троепопии и троегрудии… Морально не была к этому готова. Потому и выбрала программу неявных и внутренних модификаций. Я полагала, что капитан своим зорким генетическим зрением разглядит всё что нужно. Ведь помех в виде обширной композитной защиты на мне не будет.
Я задала восемнадцатую стандартную программу генетических трансформаций из списка предложенных. Именно эта привлекла меня своим названием — «ДНК-неотразимость». А что там конкретно изменялось… Так ли это важно? Если результат заранее известен — стану неотразимой в генетическом ракурсе…
Эх, по-хорошему консультанта бы Зарека сюда.
Я вдохнула побольше воздуха. По инструкции требовалось задержать дыхание, а маски, как при одевании, не полагалось, и зажмурилась… Через несколько секунд голосовая программа известила о завершении композирования.
«Период генетической стабильности композиционного цикла — сутки, — вежливо добавила машина. — Приятного обольщения».
Спасибо! А большего мне и не надо.
Я выбралась из шкафа и подбежала к зеркалу… Внешне ничего не поменялось. Что и следовало ожидать. Зато Риген наверняка отметит перемены внутренние…
Я задумчиво выбрала из кучи Зарекова барахла наиболее приемлемый наряд. Хотя, едва ли мои представления о приемлемом совпадали с джамранскими. Немного поколебалась между красными кружевами и родным бельём…
«Не-ет».
Носить чужие труселя, даже после ультрачистки, для меня точно неприемлемо. Я собралась натянуть свои — скромненькие, но в последний миг передумала, дабы усложнить джамрану задачу, слегка подразнить и не выглядеть совсем уж генетически доступной. Я взяла и напылила себе нижнее бельё из обычного баллончика. Всё-таки уровень защиты, как значилось на этикетке, у него гораздо ниже композитного. Напылитель из баллончика не скрывал даже самые интимные гены, а лишь создавал некое препятствие в их обработке и расшифровке, будоража воображение… Так было написано в примечании к руководству. Ну, чтоб некоторым жизнь мёдом не казалась. Женщина я или где?
Да!
С непривычки получилось неровно и неоднородно.
И ладно! Под одеждой не видно. Тем более для джамрану это не столько предмет туалета, сколько досадная помеха. Главное — генотип.
Посмеиваясь и представляя как во всём этом буду выглядеть, я облачилась в разномастные тряпки и замешкалась…
Обувь!
Пришлось напылить себе ещё и носки. Затем я с удовольствием выпила чашку зелёного чая без сахара, причесалась, и с лёгким сердцем отправилась в лабораторию при медотсеке.
«О, боже ж мой! Неужели я это делаю?!»
«Спокуха, Лера!»
Реакция капитана превзошла все мои ожидания. Сперва Риген оторопел, потом недоумённо нахмурился, медленно вышел из ступора и обошёл меня кругом, пристально разглядывая… Я уже начала чувствовать себя берёзой, на которой неожиданно выросли ананасы — так чудно и неловко… Как вдруг…
— Что ты с собой сотворила? — ворчливо изрёк Риго.
Заметьте, не «что ты на себя напялила»… Вот за одно это следовало в особенности ценить джамранских мужчин. Мы с моим бывшим мужем, или будущим, никогда не сходились во мнениях по поводу одежды. То, что нравилось мне, не нравилось ему на мне и наоборот…
Капитан схватил меня за руку и потащил к медицинскому композитному шкафу.
— Куда?! — заорала я от неожиданности и упёрлась перед самыми створками.
— Вернуть, как было, — сердито заявил он.
— Погоди! — я ухитрилась вырваться. — Ничего не понимаю.
Зачем? Генетически я — неотразима! Если верить стандартной инструкции…
— Да где уж тебе понять? — усмехнулся Риго. — Дилетантка!.. Как только додумалась? Зарек надоумил?
Я хмуро потупилась. Стало обидно и стыдно. Похоже, в стремлении обольстить капитана, я перестаралась и только подкрепила его теорию относительно моей генетической несостоятельности. На практике, так сказать…
О чём я думала?! Охмурить таким банальным способом продвинутого джамрану? Дура!
Но так просто сдаваться тоже не собиралась.
— Допустим, Зарек. Он ведь джамрану.
Риген фыркнул.
— Определённо. И ты не придумала ничего лучше, чем спрашивать совета у кир-джаммрит, пытаясь соблазнить эрф-джаммрут.
Я озадачилась.
— А в чём разница-то?
— Вот и обольщала бы Зарека, если не видишь разницы, — хмыкнул он, но тотчас спохватился. — Нет, его не стоит.
Ага, нетипичная ревность взыграла!
— Запомни, раз и навсегда, — добавил капитан, — мне твои самопроизвольные изменения глубоко неприятны. Это как патогеном по оголённым аллелям. В глехам мы ценим естественность и самобытность… И всё, что можно с ними делать. Возможности, а не готовый результат.
— Я — не глехам!
Слова джамрану заставили меня почувствовать себя пятнадцатилетней школьницей впервые дорвавшейся до маминой косметики и припёршейся на свой первый школьный вечер с килограммами разноцветной штукатурки в самых мыслимых и немыслимых местах.
Стоп!
Внезапно я припомнила всё, что вытворял со мной другой Риген во время парадоксальной волны. Естественности там было мало, а вот самобытности хоть отбавляй… Явно обозначилась какая-то нестыковка, или я окончательно запуталась в этих эрф-кир…
— А как же ваша любовь к генетическим изменениям? — не преминула поддеть его.
— Мы стремимся меняться сами, — невозмутимо ответил Риго, — и менять глехам, но заполучив его в первозданном виде, как материал, искушая и управляя процессом. А сейчас… — он смерил меня негодующим взглядом. — Твой убогий генетический материал никакой ценности для меня не представляет. Никакого интереса внедрять в это стандартное безобразие свои гены.