— Сколько нам здесь торчать?
— Три часа.
— Три часа?!
— Удовольствие спешки не терпит…
Да он надо мной насмехается!
Я отошла к противоположной стенке, подальше от Ригена. Благо, размеры шкафа позволяли. Там было, где развернуться вдвоём. Это натолкнуло меня на фривольные мысли… Но я взяла себя в руки… И обнаружила, что капитан беспардонно меня разглядывает, изучает как будто. Прятаться тут некуда, и я попросту зажмурилась.
— Закрывать глаза не обязательно, — как-то чересчур нежно заметил он. — Не хочешь посмотреть, как я меняюсь?
На что смотреть-то?
Я осторожно открыла глаза и озадачилась.
— А где распыление?
— Для этой программы не предусмотрено…
Действительно, вместо аэрозольного облака нас объяло сияние, окуная в спектры тёплого света. Ласковые волны прокатывались по коже, расплёскивались о стенки шкафа и возвращались. Тело знакомо покалывало иголочками, нагоняя приятную истому… Я пошатнулась, подалась вперёд, стараясь удержать равновесие, и неловко ухватилась за Ригена. Он недолго думая притянул меня к себе и обнял, так, что я не могла пошевелиться… Постепенно теряя представление о том, что со мной и где я нахожусь. В последнем отчаянном порыве по аналогии с утопающим я лихорадочно вцепилась во что-то длинное, твёрдое и…
— Ой, — сказал Риго.
Охмелев от собственного безрассудства, я слегка погладила его и замерла…
— Продолжай…
Вот, ведь! Ну, ладно… Я же не вчера родилась. Бережно провела ладонью вверх-вниз и легонько сжала. Риген ахнул, застонал и запустил пальцы мне в волосы… Так приятно…
Так! Не поняла! Кто кого соблазняет?
— Всегда мечтал сделать это вместе с тобой… Безудержно и стремительно, — хрипло прошептал капитан.
Интересно, как эти действия отражались на его генетическом уровне и на моём?
— Это всё шкаф, — вредно заметила я, продолжая крепко держать или держаться…
Риген издал звук, похожий на сдавленный хмык.
— Можно и синхронизировать процесс, — чувственно прошептал он, на этот раз где-то возле моих губ.
Точно! Сделаем это втроём — я, капитан и шкаф капитана.
Наши губы соприкоснулись, мы поцеловались, и… В ту же секунду погас свет.
— Ой, — сказали мы вместе.
— Какого гатрака!? — добавил Риго.
— Разве это не запланировано? — удивилась я.
— Нет, — пробормотал он, выпуская меня из объятий.
Я рефлекторно отступила, озираясь чисто машинально.
Как же темно, хоть глаз выколи!
Напротив зажегся крошечный огонёк.
«Перстень капитана», — вспомнила я, пытаясь различить джамрану во тьме. Обострившимися чувствами я ощущала его манипуляции. Он явно что-то делал с кольцом… И вдруг разразился потоком непереводимых ругательств, судя по интонациям.
— Не получается, — раздражённо прозвучало в ответ на мой невысказанный вопрос.
— Что?
— Включить свет или открыть дверь…
Итак, теперь мы оба в ловушке!
Гадкий шкаф явно решил пошутить и устроил нам тёмную. Вот и доверяй после этого неодушевлённым ДНКализированным объектам.
— В программе сбой, — заключил Риго, провозившись ещё немного, — или всё гораздо элементарней. Исключая возможность диверсии… Настройки умерли из-за проблем с питанием.
— Ужас! — воскликнула я. — Ты забыл покормить своего композитного монстра?
— В другое время я бы смеялся, Вэлери, — мягко ответил Риго. — Если бы мечтал быть похороненным заживо в собственном шкафу. Вместе с тобой.
Я предпочла умолкнуть, но всё-таки не выдержала и спросила:
— И что мы теперь будем делать?
Тут же некстати вспомнила, что корабль-то вроде как списанный и предназначался для утилизации.
— Постараюсь вызвать механика. Оснащение звездолёта — его головная боль.
После двух неудачных попыток он таки связался с ватаром. Ответное: «я-а слуша-аю» Черепашкина прозвучало лениво и сонно. Как пить дать, мы его оторвали от любимого занятия — разбудили.
— Проверь подачу энергии на пятом уровне. Вспомогательные системы. Диагностика ДНК-контроллера выдаёт какие-то неполадки в цепи. Отсюда мне не пробиться…
— А чего, прямо сейчас надо? — судя по звукам, доносящимся из коммуникатора, ватар безбожно зевал. — До завтра не потерпит?
— Живо выполняй! — прорычал Риго. — Я сказал…
— Так точно, кэп!
Я физически ощутила, как он подорвался на том конце и, кажется, что-то уронил. Огонёк на кольце потух, и всё погрузилось в кромешный мрак… Глаза потихоньку привыкали к темноте, но я не разбирала ничего кроме неясных очертаний джамрану или скорее просто угадывала. И тишина обступила нас, следом за темнотой…
— Вэлери, — позвал Риген, хотя мы находились так близко, что я чувствовала его дыхание.
— Тут я. Куда мне деться из этого сейфа? Испаряться не умею, как агреморфы…
— Конечно. Я тебя вижу.
— А я тебя нет, — буркнула я.
— Иди ко мне…
— Нет, уж, — фыркнула. — Боюсь в темноте наткнуться на что-нибудь острое.
Да-да, я всегда помнила о шипах.
Он рассмеялся.
— Я тебя подстрахую. Мне отлично видно твою ДНК. В темноте у джамрану обостряется генетическое зрение…
Ага, темнота — друг джамрану. Надо бы запомнить.
— Пожалуй, слишком хорошо, — произнёс он совсем рядом, внезапно сцапал меня за талию и увлёк вниз — на дно шкафа. Вот так я и оказалась сидящей, на… Нём… Подстраховал, так сказать, по-джамрански.
— Не переживай. Ватар скоро всё наладит, и мы выберемся отсюда.
— Мне-то что! Я и не беспокоюсь. А вот кто-то грозился застрять тут навечно… — поддела я его. — Риго?.. Риго… Чего молчишь?
— Смотрю, — ответил капитан. — И наслаждаюсь. Ты — само несовершенство…
— Чего? — не поняла я.
— Твои гены…. Они бесподобны. В темноте, без посторонних сигналов и помех… Они превосходны… Я уже определил, куда встрою свои трансдукты. Я наполню тебя своей ДНК…
Так, милый, ты решил мне на уши поприседать? Или как…
Меня пробрал озноб, вызванный отнюдь не температурой.
— Она так призывно извивается передо мной, — простонал Риго. — Твоя цепочка… Вся, такая неправильная и притягательная. Я хочу её! Я бы столько всего с ней…
— А давай споём! — собрав всё своё самообладание, предложила я.
— Что? — Риго замер и как-то напрягся. — Зачем?
— Ну… — я сперва растерялась, но быстро нашлась. — Я выросла во времена, когда по вечерам зимой часто отключали свет. Мы собирались на кухне, зажигали свечи и пели… Ведь в темноте делать особо нечего.
И не спрашивая более согласия собеседника, начала тихонько напевать — одну очень красивую и грустную мелодию из моего детства… Наверное, я всё же скучала по дому, где-то в глубине своего сердца… Захваченная процессом, я запела громче, подключая слова…
Чем-чем, а голосом и слухом природа меня не обделила. В школе я занималась вокалом и пела в городской самодеятельности. Участвовала в конкурсах. В студенчестве была солисткой ансамбля и даже мечтала когда-нибудь стать великой певицей… Увы! После института единственными моими слушателями остались муж и дети…
Мелодия лилась свободно, плавно и непередаваемо чисто в непроглядной темноте шкафа… Словно только и ждала подобного момента. И Риго повёл себя необычно. Вот он сидел тихо-тихо, затаившись, и почти не дыша, но внезапно накрыл мои губы своими и впился поцелуем, заглушая все звуки, и вздрагивая всем телом, молча стиснул меня за плечи, резко отпрянул и, прерывисто вздохнув, прошептал:
— Никогда так не делай… Никогда… Слышишь?.. Не надо, — и снова поцеловал, прервал поцелуй и потребовал:
— Нет! Спой ещё! Ещё!
Я с удивлением выполнила его просьбу, но он снова меня перебил…
— Без слов… только голосом, — пробормотал, исступлённо целуя мне щёки, плечи, запуская пальцы глубже в волосы и дёргая пряди… Я вскрикнула от боли, норовя вцепиться в его предплечья.
— Осторожно! — Риго вовремя перехватил мне запястья, не давая пораниться о шипы.
— Прости, — его ладони переместились мне на талию. — Продолжай!
— Что ты делаешь?
— Не молчи, — простонал он. — Продолжай.
Мне с лихвой передалась его дрожь. Всё внутри затрепетало, и голос задрожал, а Риген горячо повторял:
— Ещё! Пой! Нет! Не надо! Ещё! Перестань! — сбивая меня с толку каждый раз и пугая до чёртиков.
С чувствами джамрану явно творилось нечто странное, пока он, наконец, не определился.
— Теперь молчи… Я слышу её… Музыку… Слышу! Она идёт из твоих генов… Я слышу её.
Риген приподнял меня, будто пушинку, и резко опустил, не давая опомниться. Я на мгновение отключилась, а когда очнулась, то уже чувствовала его в себе. И внутри сделалось так жарко. Я побоялась сгореть…
— Пусти.
— Нет.
— Ну, пожалуйста…
— Ты моя, Вэлери…
Меня потянули вверх и снова вниз… И спорить с этим стало бесполезно. И сопротивляться бессмысленно. Дух захватывало! Сердце ухало в пропасть и устремлялось в поднебесье. Крепкие руки капитана умело вели и направляли, извлекая множество звуков… Не знаю, что за мелодия там рождалась, но в объятиях Риго она звучала самым сладостным мотивом обмена… Он словно уловил ведущую ноту и приноровился к голосу инструмента, и тот отзывался беспрекословно, едва музыкант касался струн…
Потом…
В нас как будто врезалась комета, и темнота взорвалась разноцветьем спиралей. Мы больше себя не контролировали. Я впивалась ногтями ему в спину и кусала за шею и плечи, а он позволял мне всё и лишь вскрикивал от удовольствия и двигался резче, быстрее и жёстче…
До следующего взрыва.
Яркий свет обрушился в шкаф ослепительной лавиной и оглушил. Сперва мы ничего не соображали… Мы! Потому что я переживала себя с Риго единым целым… С шумом отъехала створка шкафа. Взмокшие и возбуждённые мы выпали наружу, а мир заиграл флуоресцентными красками… Отдаваясь резью в глазах, и мы щурились после всепоглощающей тьмы. Не сговариваясь, оттолкнулись друг от дружки, и я засмеялась — взъерошенный капитан сейчас ещё сильнее напоминал безумного шляпника. Не представляю, на кого походила я, но Риго смотрел на меня, не отрываясь, с каким-то диким огнём в глазах, так, словно видел впервые.