Здесь же стояла мебель и бытовая техника.
Ближе к входу было выставлено оружие, а рядом одежда.
Над головой висели местные такси, уже заправленные и готовые в любой момент тронуться в путь.
— Повторяю еще раз, — сказал Гуднайт, — мы не на бульваре Монтеня.
— Я это уже заметила.
— Поэтому давай рассчитаемся и пойдем погуляем, чтобы на нас обратили внимание.
— Я для этого могу и голой выйти.
— Ну, тогда нас действительно все заметят, — бросил на нее хищный взгляд Гуднайт. — Заверните все это, дружище.
— Слушаюсь, сэр, — ответил продавец.
— И ответьте нам на один вопрос.
— Охотно, сэр.
— Где тут самое опасное заведение, где можно хорошо поесть?
На астероиде повсюду были проложены трубы пятиметрового диаметра, поэтому шахтерам не нужно было надевать скафандры каждый раз, когда они хотели куда-то сходить.
Эти трубы-туннели были наполнены шахтерами, там и сям виднелись всевозможные забегаловки, где шахтеров наскоро обслуживали, после чего они тут же убегали по своим делам.
Гуднайт стрелял глазами, пытаясь узнать в толпе тех, кто мог служить Маргатроиду.
Мичел, все еще страдая клаустрофобией, старалась подавить страх в этой металлизированной клоаке, чтобы быть достойной бодрого Гуднайта.
Они нашли не то ресторан, не то таверну, которую им рекомендовал продавец из магазина. На ней была вывеска «У Супи», и она была самой большой на Альфе Сорок Семь.
Подобно другим деловым и жилым зданиям на астероиде, «У Супи» была из чего-то перестроена. В ней было несметное множество переходов, закоулков, комнаток, коридорчиков, отходивших от основного зала, в котором полдюжины барменов, одетых в архаические черные брюки, рубашки с длинными рукавами и черные галстуки-бабочки, обслуживали посетителей.
С одной стороны находилась длинная зала, и Рисс увидела в ней дюжину женщин, потягивающих напитки и высматривающих посетителей побогаче.
Рисс справедливо решила, что они не станут рассматривать ее в качестве конкурентки.
Гуднайт подошел к стойке в центре, из-за которой на него весьма надменно смотрел метрдотель, но тот вдруг улыбнулся.
— О-о… мсье…
— Атертон, — сказал Гуднайт. — Атертон и Смидли.
Рисс постаралась скрыть удивление.
— Конечно, конечно, — засуетился метрдотель. — Вы только сегодня прибыли на Альфу Сорок Семь, и мы надеемся, что вам у нас понравится.
— Уверен, что так и будет, — сказал Гуднайт. — Мы получили деньги за руду; и хотим поскорее от них избавиться.
— О! Тогда вас должен заинтересовать наш игровой зал, в соседнем помещении.
— Может быть. После ужина.
Метрдотель проводил их к столу, и тут же рядом откуда ни возьмись появился официант.
— «У Супи» сочтет за честь предложить вам выпивку, — сказал метрдотель. — В надежде на долгое и взаимоприятное сотрудничество.
— Мне бурбон «Сазарак», — сказал Гуднайт.
— Я бы предпочла, — сказала Рисс, — «Пылающее завтра».
Официант и глазом не моргнул:
— Ваш заказ будет немедленно исполнен.
— Один вопрос, — начал Гуднайт.
— Нет, я первая, — сказала Мичел. — Почему ты выбрал для легенды фамилию Атертон? Не подумал, что кто-нибудь вспомнит о пещере и базе Маргатроида?
— Наплевать, — беззаботно сказал Гуднайт. — Мне до смерти надоело прятаться по углам, и я не задумываясь пристрелю любого врага.
— Не знаю, не знаю, — сказала Мичел. — Думаю, не стоит быть таким самоуверенным, пока не знаешь правил игры.
— Может быть, — сказал Гуднайт. — Надеюсь, больше вопросов не будет?
— Как бы не так. Почему я должна носить это имя — Смидли? Как-то глупо звучит.
Гуднайт рассмеялся:
— Тебе все не нравится, что от меня исходит. А я ведь так хорошо себя веду рядом с тобой, и уже долго.
Подошел официант с напитками — для Рисс в большом бокале, высотой почти до ее губ.
Официант чиркнул спичкой, настоящей деревянной спичкой, и из бокала взметнулось пламя до самого потолка.
— Настоящий пунш, — объяснил Гуднайт. — Что там?
— Разные ликеры, — сказал официант. — Вкус… интересный.
Рисс быстро накрыла ладонью бокал, и пламя погасло. Она отпила немного и улыбнулась.
— Очевидно, напиток хорошо знаком мадам, — уважительно промолвил официант. Он вытащил откуда-то у себя из-за спины меню и положил перед ними. — Я вернусь через несколько секунд.
— Ну, что тут такого особенного… — Гуднайт взял бокал Рисс и пригубил, потом открыл рот и два или три раза беззвучно втянул воздух.
— Что, пронимает? — спросила Рисс.
— Да… до самого пупка… и если я еще раз вздохну… в этом столетии… — пробормотал Гуднайт.
Рисс хотелось отведать чего-нибудь редкого и дорогого, желательно двигающегося и живого. Она с насмешкой отослала назад первую порцию мяса за жесткость, правда, через секунду смягчилась.
Гуднайт, который заказал сдобренное пряностями филе птицы, наблюдал, как Рисс ест.
— Как супермен, — сказал он.
Рисс кивнула.
— Когда я оказываюсь на твердой… на полутвердой земле, мне хочется получить компенсацию за все эти питательные тюбики.
Они продолжили трапезу, болтая ни о чем.
Гуднайт рассказал, как он прошелся по помещениям отеля, когда ждал, пока она соберется.
— Ну и как, — спросила Рисс, — не высмотрел там какую-нибудь особу с большим жемчужным ожерельем на шее? Как в старые добрые времена?
— Может, попозже что-нибудь такое найдется, — сказал Гуднайт и продолжил описывать отель. Похоже, кто-то из прежних постояльцев был романтиком, в душе — отделал свое гнездышко кожей и гобеленами. — Он покачал головой. — Здесь я снова, как в юности, поверил, что люди рождаются высоконравственными. Слушай, Мичел, мечты так тяжело умирают!
Рисс решила, что Чес в роли волокиты кажется довольно симпатичным.
Они доедали настоящий шоколадный мусс, и Рисс подумывала о ломтике сыра, когда официант принес им на подносе лист бумаги с написанным от руки посланием: «Буду крайне признателен, если после ужина вы найдете время побеседовать со мной, не предполагая ничего противозаконного».
Гуднайт усмехнулся и сказал официанту:
— Мы вообще ничего не предполагаем. Вы проводите нас?
Найти Шмидта в заполненном народом игровом зале не составило труда. Он сидел в большом кресле, едва не на метр возвышаясь над головами других людей, обозревая то, что, как предположила Рисс, было его королевством, с поистине монаршим величием.
Шмидт был здоровяком, даже помощнее Гуднайта, с широкой грудью и длинными черными волосами. Ему было лет пятьдесят, и у него было морщинистое, жестокое лицо.
На шее был широкий шрам — видимо, когда-то ему пытались отрезать голову.
Шмидт увидел, что они приближаются, и легко соскользнул с кресла.
— Мистер Атертон, мисс Смидли, мой стол вон там.
Стол стоял в углу, и на нем были графин и три стакана.
Шмидт поставил свое кресло спинкой к стене и махнул им рукой.
— Чувствую себя уютнее, когда никто не может подойти сзади, — объяснил он и, ни о чем их не спросив, налил полные стаканы.
Ни Рисс, ни Гуднайт не стали возражать.
— Слухи распространяются так быстро, — сказал Шмидт. — Все дело в том, что вам в вашей работе повезло больше всех.
— Спасибо. — Гуднайт попробовал напиток и, к своему удивлению, обнаружил, что это очень сладкий и крепкий бренди, не совсем по его вкусу. Но он сделал пару глотков и поставил стакан на место.
— Спасибо, что выбрали для отдыха «У Супи», — сказал Шмидт. — Надеюсь, ваш обед… который, я, конечно, запишу на свой счет, был хорошим.
— Да, поели неплохо, — сказала Рисс.
— Кто-нибудь из вас игрок?
— Только не в игровых залах, — сказала Рисс — Мы ищем удачу, сверля дыры в астероидах.
— Я не могу утверждать это с такой же уверенностью, как моя коллега, — добавил Гуднайт. — Но к игровым залам я тоже равнодушен.
— Жаль, что я не обладаю такой же силой воли, как вы, — сказал Шмидт. — К сожалению, шелест карт или стук костей делает из меня дикого зверя. Вот почему я так рад, что «У Супи» не является моим главным источником доходов.
— А что же является? — спросила Рисс.
— Что-то вроде страхового агентства. Специализируемся на высоких рисках.
— На каких это?
— Самое доходное поле деятельности — это шахтеры, страховка на случай разных инцидентов и даже на происки Господа Бога, если в него, конечно, еще кто-то верит.
— Вы имеете в виду землетрясения? — спросила Рисс.
— Нет, конечно, нет. Я имею в виду различные производственные неприятности, которых на вашем поприще бывает немало, и прежде всего этих проклятых пиратов, которые приносят столько бедствий здесь, на поясе астероидов.
— То есть вы гарантируете, что бандиты не нанесут удара по участку? — спросил Гуднайт с недоверием в голосе.
— Понимаю ваш скептицизм, — сказал Шмидт. — Тем не менее это факт, и я могу подтвердить в моем офисе, что ни один из шахтерских участков, застраховавшихся у меня, не подвергся нападению. Заключить сделку со мной намного выгоднее, чем полагаться на удачу.
— А сколько стоят ваши полисы?
— Я честный, даже слишком честный человек, — сказал Шмидт. — И определяю стоимость полисов в зависимости от доходов застрахованного шахтера.
— Значит, тот, кто заработает больше, и заплатит больше того, кто просто пересыпает с места на место песок? — спросил Гуднайт.
— Все на честном слове.
— Мое уважение к вам, мистер Шмидт, за вашу открытость, честность и доброту растет с каждой минутой, — сказал Гуднайт, вставая и церемонно поднимая поднос с графином. Потом он изо всей силы ударил подносом Шмидта по голове.
— Ах ты ублюдок! — прорычал Шмидт, и его рука нырнула под стол.
Гуднайт мгновенно выхватил из-за пояса небольшой бластер:
— Если твоя рука поднимется с чем-нибудь опаснее растопыренных пальцев, Шмидт, ты станешь еще одним мертвым гангстером.
Шмидт осторожно отодвинулся от стола и медленно поднял руки, ладонями вверх.