Оборванец остановился. Он по-прежнему не смотрел на Сета.
— Занять оборону на стенах, — скомандовал Сет. — И Ургольда ко мне. Живо!
— А нету его! — с непонятной истерической весёлостью взвизгнул вдруг оборванец. — Нету его! И никого нету из этих… с разрисованными рожами! Собрались тишком и двинули куда-то… Вот так вот!
— Господин…
— А?
— Обращаясь ко мне, изволь говорить: «господин»…
Оборванец нервно хрюкнул и отступил на шаг.
— Северяне ушли! — крикнул он. — Господин! А нам что — подыхать тут? Затащили нас в эту дыру, а здесь… — не договорив, он шумно сплюнул. — Как нам обратно-то? Парни дорогу не знают! Северяне привычные по бездорожью шляться, по звёздам и по солнцу путь определять, они не пропадут, а мы?! Домой хотим! Не было такого уговора, чтобы мы здесь головы сложили…
Кто-то ещё из руимцев, прислушавшись к разговору, остановился. И этот остановившийся свистнул в сторону, подзывая товарищей…
Сет затравленно заозирался. Страх всплеснулся в нём — но лишь на мгновение. Руки его сами собой покинули обычное убежище за пазухой и крепко сцепились на груди.
— Я сказал: выставить оборону на стенах.
— Мало нас! — опять взвизгнул оборванец.
— Скоро всех до одного перережут… — гукнул ещё один из руимцев, подходя ближе.
— Или ночью мертвяки загрызут… — раздался мрачный голос на спиной Сета.
Сет не обернулся.
— Господин, — выговорил он, поймав, наконец, взгляд оборванца с двумя ножами за поясом.
Тот уже не смог отвести глаз.
— Мало нас, господин… — с трудом, утишая голос, сказал он.
Сет посмотрел на второго. Руимец отшатнулся, инстинктивно прикрыв лицо ладонью.
Больше ничего не говоря, Сет направился к полуразрушенному гребню стены, у которой сгрудилась руимская шпана. Два оборванца потащились за ним, словно заворожённые, глядя себе под ноги, вяло переставляя ноги, беспрестанно спотыкаясь. Третий, тот, что подошёл к Сету со спины, перебегая от одного к другому, испуганным шёпотом пытался их тормошить. Ему не отвечали.
Когда Сет подошёл к стене, портовые головорезы притихли. Он увидел отсвет далёкого пламени, багровым ожогом отражённый на чёрном небе.
— Слишком далеко, — ровно проговорил Сет. — На всякий случай держать оборону до утра.
Резко повернувшись, он ушёл в сторону дворца. Двух оборванцев с одеревенелыми лицами, которые, будто псы, бездумно двинулись ему вслед, удержали. Их били по щекам, кричали в уши… Первым пришёл в себя обладатель пары кривых ножей. Сильно вздрогнув от очередной оплеухи, он широко раскрыл глаза и вдруг разрыдался. Второй лишился чувств, рухнул плашмя на землю.
— Я видел… — глядя во тьму, туда, где исчез силуэт человека в чёрной одежде, проговорил один руимцев. — Рядом стоял. Прямо за ним. Глянул он на Кургузого, тот сам не свой стал. Глянул на Дылду, тот тоже обомлел… Колдун это, братцы. На погибель нас завёл. Я о таких слыхивал. Говорят, такие душами человеческими питаются.
— Резать! — бухнул чей-то решительный бас. — Резать и весь разговор. От него вся гниль идёт…
— Как его резать, когда он взглядом своим так и вяжет… ни рукой, ни ногой не ворохнуть.
— А подобраться незаметно и ножичком по горлу… Когда спит, — не сдавался бас.
— Да он и не спит теперь совсем.
— Неужто не осилим, ежели вместе навалимся? Лучше уж пусть дикие пиками своими проткнут, чем здесь заживо гнить…
— Видали? Нормальный человек в такую темень без огня ни пса не разберёт, а он идёт себе… вышагивает… Как тьма его водит…
После этих слов над развалинами повисло недолгое молчание.
— Здесь, — сказал Ургольд, останавливаясь. И поворошил сапогом потревоженные совсем недавно комья тёмной пыли. — Здесь, — подсветив ещё для верности факелом, повторил он.
— Стена-то сплошная, — негромко проговорил воин за его спиной. — Что ж он — сквозь стену прошёл?
— Следы тута обрываются…
Ургольд, передав кому-то факел, пудовыми кулаками забарабанил в стену.
— Вроде пусто за ней… — на минуту опустив руки, проговорил он.
Ещё несколько ударов пришлись в разные части стены — и вдруг раздался резкий скрежет. Часть стены поднялась вверх, втянулась в открывшийся паз на потолке. Северяне загомонили.
— Бона! — победно выкрикнул Ургольд, но сразу же умерил голос. — Видали как?.. — почти шёпотом закончил он.
Минуту все смотрели в чёрную дыру прохода. Ургольд нервно облизывал губы. Как старший, он должен был идти первым, но не решался сделать шаг. И тут его осенило.
— Ну-ка! — не оборачиваясь щёлкнул он пальцами.
Его поняли. Верзила с подсохшими следами ногтей на татуированном лице подтащил к проходу Марту. Рыжеволосая почти не сопротивлялась. Что она могла поделать со здоровенным детиной, который к тому же всю дорогу в темноте не упускал момента, чтобы злобно пнуть её исподтишка — расплачивался за позорные царапины… Верзила вопросительно оглянулся на Ургольда, тот кивнул.
Марта, подчиняясь мощному тычку громадной ручищи, рыбкой пролетела через порог, исчезла во мраке. Только слышно было, как она звучно шлёпнулась на каменный пол.
Следом за ней шагнул верзила. Оказавшись в объятиях темноты, он чего-то забеспокоился и остановился, неуверенно оглянувшись.
— Давай, давай! — хотел сказать ему Ургольд и даже открыл для этого рот, но не успел вымолвить и слова. Плита, открывшая проход, рухнула вниз…
Верзила погиб мгновенно. Северяне инстинктивным жестом только ещё подносили ладони к забрызганным кровью лицам, а душа несчастного уже покинула искорёженное тело. В полной тишине снова заскрежетал камень — плита поднималась вверх. С нижней её плоскости капали на порог крупные и тяжёлые капли крови.
— Надо это… — хрипло выговорил Ургольд. — Надо… быстро перескакивать… Понятно?
Марта, зашевелившись во мраке, истошно закричала.
Вот он — шанс. Единственный шанс выбраться отсюда, другого уже наверняка не будет.
Последний раз слабо полыхнув, угас факел, и Берт остался в кромешной темноте. Тьма навалилась на него со всех сторон. Он замер, почему-то боясь шевельнуться. И в этот момент услышал мужские голоса сверху. Слов было не разобрать, но он и не силился понять, о чём говорили… Важно было одно: сюда идут!
И тогда сквозь толщу камня к нему прорвался женский крик.
Марта!
Рыжеволосая Марта!
Они притащили её с собой. Какого чёрта?!
Перед ним белел в полной темноте громадный череп — будто светился изнутри. Этого света хватало даже на то, чтобы рассеять мглу на расстоянии двух шагов вокруг. Берт нашарил рядом с собой свой меч. «Ловушка захлопывается намертво, — вспомнил Берт. — И открывается только тогда, когда сюда приходит кто-то ещё… Но после того, как опустится рычаг, выход остаётся открытым всего несколько секунд…» «Кость Войны невозможно уничтожить…» — пронеслась ещё одна мысль.
Решение созрело в один миг.
Ловец схватил шлем. Голоса наверху звучали всё громче — кажется, эти люди спорили о чём-то. О чём?
Два рычага.
Какой из них опустить?
— Правый… — прошептал Берт. — Правый…
А что будет, если они возьмутся за левый рычаг? Ему не хотелось даже думать об этом. Ведь там, в верхней комнате, — Марта…
Ловец, сжимая громадный череп в скользких от пота ладонях, целиком превратился в слух. Сейчас всё — его жизнь и жизнь Марты — зависело от выбора людей там, наверху. Один рычаг запустит механизм опускающегося потолка, второй — раздвинет плиты пола.
Секунды тянулись с надрывной болью, будто жилы, подчиняясь клещам палача, медленно покидали его тело.
Наконец наверху надсадно заскрежетало. Дрожь побежала по каменным стенам. И в верхней комнате раскатился многоголосый крик, в который сверкающей нитью вплетался отчаянный женский визг…
ГЛАВА 3
Столько людей набилось в тесную комнату, что трудно было пошевелиться. Ургольд убрал руку с каменной змеиной головы и поспешно отступил назад, тотчас наткнувшись спиной на кого-то, мягко отстранившегося. Баба! Эта чёртова баба… Он взял её с собой, надеясь встретить чужака. Посмотрел бы Ургольд, как бы он бился, если б перед его глазами его бабу держали с ножом у горла. Но чужака не было здесь… Куда он делся? Следы вели в эту странную комнату, следы здесь обрывались.
Северяне, голося, заметались, путаясь друг в друге. Свет нескольких факелов из-за страшной толчеи не давал возможности рассмотреть происходящее — жёлто-красные пятна прыгали по человеческим лицам, по камням стен, рождали сотни уродливых, бешено скачущих, рваных теней.
— Тихо! — крикнул Ургольд, пытаясь понять, что же так напугало его людей. — Стоять!
Обернувшись, чтобы схватить девушку — кто её знает, за ней глаз да глаз нужен, — он вдруг увидел, что плита входа, окровавленная понизу, медленно опускается, отрезая путь к отступлению. И в этот момент что-то коснулась затылка северянина. Вздёрнув руки, он расшиб костяшки о потолок, который почему-то очутился сразу над его головой. И всё опускался вниз.
— Назад! — заорал он. — Отходим!
Только двое успели проскочить под опустившейся низко плитой входа. Только двое — но в комнате почему-то стало просторно. Дикие вопли теперь летели отовсюду: Ургольду казалось, что прямо у него из-под ног. Оттолкнув девушку — не до неё теперь стало — он подхватил с пола факел.
И едва не опрокинулся в расползающуюся в полу трещину. От неожиданности он вскрикнул, уронив в чёрную дыру факел. Пылающая головня прочертила огненный след в темноте, осветив копошение людских тел на дне открывшейся ямы.
Что происходит?! Яма? Откуда яма? И девка исчезла, как и не было её.
Он попытался разогнуться, но ударился плечами о потолок, опустившийся ещё ниже.
Крики ужаса летели из чёрной ямы, тревожно вопили счастливцы, оставшиеся по ту сторону страшной комнаты — каменная дверь всё опускалась. Мерцающий факельный свет превращался в узкую полоску между порогом и окровавленной дверью. Каменные челюсти смыкались. Дрожали стены, скрежетали невидимые шестерни работающего механизма… Ургольд, силясь понять, что происходит и как ему теперь быть, шарахнулся в сторону — и упёрся в стену. В стену? Но ведь он стоял в середине комнаты? Как он оказался у стены?