Переправа шла быстро. Генерал спешился под нависающими отрогами и, подсвечивая себе факелом, с удовольствием смотрел, как всадники один за другим исчезали между камней далеко наверху. Копыта тысяч лошадей выбивали из горной тверди беспорядочную дробь, оглушительно лязгали доспехи и звенело оружие.
«Надо было обернуть копыта тряпками, — подумал Альбаг, чувствуя привычную радость от мощи войска, сотрясавшего камни, — хотя, впрочем, зачем? В Руиме не услышат, а ближе противника нет…»
Что-то капнуло сверху на лицо генерала. Дождь, что ли, наконец, начинается? Ни черта не разберёшь в темени этого небосвода. Давно уже восток должен порозоветь предвестием рассвета, а всё ещё кипельная чернь заливает окружающую действительность.
Капнуло ещё раз.
Генерал почувствовал, что капля неожиданно тёплая. И нахмурился.
А там, на вершинах гор, скрытых мраком, родился и умер сдавленный крик. Резкий лязг сорвался, будто камень, и эхом на этот лязг заметались на тёмных вершинах вопли, скрежет и грохот яростного боя.
Генерал мазнул ладонью по лицу и глянул на пальцы.
Кровь.
В тот же момент дикое лошадиное ржание заставило его отпрыгнуть в сторону — на то место, где он ещё секунду назад стоял, с сумасшедшей высоты рухнул, громыхнув тяжёлой бронёй, боевой конь. Мгновением позже на труп животного упало мёртвое тело гвардейца с рассечённой шеей.
Где-то недалеко, со свистом разорвав тёмный воздух, обрушились сразу два всадника — один из них, судя по истошному крику, был ещё жив. Гулкий удар о каменистое дно долины оборвал крик.
И тогда Альбаг завопил, надрываясь:
— Назад! Назад!
Но и без его вопля четыре железные змеи судорожно заизвивались на горных тропах. Воины, живые и мёртвые, сыпались с вершин гор, струи крови бежали по камням, безумно орущие лошади, одетые в броню, ринувшись назад, сминали и калечили находящихся позади. Те, кто не успел попасть в засаду, притаившуюся наверху, срывались с троп и разбивались насмерть о дно долины.
Генерал вскочил на коня.
Гвардейцы, ожидавшие своей очереди на подъём, подчиняясь надрывным его приказам, спешно отступали назад. Альбаг гнал их обратно — тем же путём, которым предатели-разведчики завели его войско в гибельную ловушку.
«Только бы успеть, — думал Альбаг, — только бы успеть… Не дать сомкнуться смертельному кольцу…»
Когда гвардейские всадники ступили на тропу, по которой ещё недавно спускались, их встретили меткие стрелы.
— Назад! — заорал снова генерал, и вылетевшая из мрака стрела больно клюнула его меж наплечных пластин.
Заскрежетав зубами, он обломил древко. И в адском шуме кровавой смерти снова закричал:
— Назад!
А куда «назад»? Из этой долины, окружённой высокими горами, выхода не было. Четыре тысячи тяжеловооружённых всадников Императорской гвардии оказались обречены.
Со склонов гор покатились тяжёлые камни. Сшибая с троп конных, мозжа и плюща упавших, камни грохотали на дно долины. Генерал обернулся ещё только раз — и случайная стрела впилась ему в глазницу, пронзив голову насквозь. Альбаг умер мгновенно. Впрочем, те, кому посчастливилось уйти от смертоносного града, ненадолго пережили своего генерала.
Скрежещущий скрип пробиваемых доспехов, дикое лошадиное ржание, звон мечей и истошные вопли не умолкали.
— Вот заваруха… — пробормотал Рикер.
— По-моему, не стоит дожидаться окончания битвы, — заметил Берт.
— Ну-тка! — присовокупил Гас, который, взгромоздившись на камень, с высоты своего роста безуспешно оглядывал затянутые рваной бахромой мрака окрестности.
— Пошли, — решил Берт.
— Дёргаем, — кивнул Рикер.
Друг за другом, нащупывая путь в кромешной темноте, трое двинулись в направлении, противоположном тому, откуда неслись звуки боя. Рикер шёл первым, за ним — Берт. Страшно сопя и то и дело хватая Ловца за пояс, последним плёлся Гас.
— Тихо! — замедлил шаг Рикер. — Там, впереди, что-то, кажется…
Договорить он не успел. Под его ногами хрустнул камень — раздался сдавленный крик, и силуэт Двуносого опрокинулся в глазах Берта. Непроизвольно подавшись за ним, Ловец вдруг ступил в пустоту. Выкинув вперёд руки, он расшиб ладони о камень и покатился вниз по почти отвесной плоскости, ударяясь об острые булыжники, с ужасом думая о том, что вот сейчас твердь оборвётся и он вслед за Рикером полетит в пропасть.
Но падение длилось недолго. Подпрыгнув на очередном валуне, Берт перевернулся в воздухе и рухнул наземь. В следующую секунду он услышал тяжкий удар рядом с собой и болезненный крик Гаса.
В глазах Ловца, истомлённых долгой слепой тьмой, заметались огненные пятна. Освещённая факельным светом небольшая площадка, зажатая длинными и острыми, словно звериные клыки, скальными пиками, кипела яростной схваткой.
Ещё не поднявшись, он уже видел, как какой-то человек, стоящий над ним, опрокинулся, схватившись за грудь, пробитую мечом, который держал в руках воин с пурпурным султаном на шлеме. Он увидел, как Рикер, вскочив, выхватил из-за пояса нож, на излёте движения отбив им удар меча.
Воинов с пурпурными султанами было не менее десятка. Тех, с которыми они сражались — одетых в пёстрые лохмотья, дурно вооружённых оборванцев — осталось только трое. Они сбились спина к спине, ощерившись кинжалами и кривыми саблями; несколько трупов валялось у их ног.
Нападавшие не торопились. Подсвечивая факелами, они прикрывали друг друга, удары наносили размеренно и наверняка. Неожиданное появление Берта, Рикера и Гаса изменило обстановку. Подчиняясь мгновенно отданному приказу, пятеро бросились на них, оставшиеся пятеро усилили натиск на израненных и вымотанных врагов.
Битва взметнулась с новой силой.
Рикер, определив, что расстановка сил явно не в его пользу, выбрал тактику нападения. Ударом ноги отбросив ближайшего к нему противника, он метнул кинжал, пронзивший плечо второго врага, бросился на землю, перекатился и поднялся на ноги, держа в руках меч, принадлежащий кому-то из убитых. И снова ринулся в бой, оглушая врагов безумными воплями.
Берт действовал осторожно. Он двигался в тени у неистово сражающегося Рикера, прикрывая ему спину. Четверо бились против них — пятый, мыча от боли, тянул застрявший в плече кинжал.
Гасу повезло меньше остальных. Падая, он, кажется, серьёзно повредил себе ногу. И теперь лежал, не двигаясь, видимо, рассчитывая на то, что его примут за мёртвого.
— Разделяй! — долетел до Берта хриплый крик. «Что это значит?» — не понял он в первый момент.
Рикер успел ранить одного из врагов, но и сам получил сильный удар клинком плашмя по голове. Кровь заливала ему глаза, но стремительность его выпадов не гасла. Берт вьюном крутился между тремя наседающими на него воинами. Скорость была единственным его преимуществом. Пока ему удавалось отбивать удары сразу с трёх сторон, но он прекрасно понимал, что долго не продержаться. К тому же воины сумели оттеснить Рикера и Берта друг от друга — и дожимали их теперь поодиночке. Вот что означал тот приказ: «разделяй!». Как же, чёрт возьми, угораздило их свалиться именно на эту залитую кровью каменную площадку?!
…Меч, скользнувший змеёй снизу к его животу, чуть не достиг своей цели. Ловец едва успел, отшатнувшись, врезать локтем по блеснувшему клинку. В ту же секунду, услышав свист за спиной, он резко развернулся, присев и выставив меч над головой. Блок не понадобился — меч нападавшего свистнул высоко над затылком, и Берт выиграл секунду, чтобы перестроить блок в атакующий выпад. Получив удар в живот, воин с пурпурным султаном на голове захрипел, выронил оружие и рухнул навзничь. Не поднимаясь, Ловец обратным движением рассёк бедро тому, кто вынырнул из мрака сбоку. И только тогда вскочил на ноги.
Вот дьявольщина — ещё двое врагов выбыли из игры, но легче от этого не стало. Теперь шестеро настороженными волками кружили вокруг Берта, выбирая момент для рывка. Шестеро?!
Отбив два выпада подряд, Берт неожиданным движением метнулся назад, плечом сшибив с ног растерявшегося воина. И прижался спиной к скальной стене.
Получив секундную передышку, он огляделся. Шестеро воинов топтались перед ним, из-за тесноты не имея возможности подступиться, не рискуя получить удар мечом, а за их спинами двое крутили руки Рикеру — Двуносый с залитым кровью лицом лишь встряхивал головой, почти не сопротивляясь. Должно быть, он пропустил ещё один выпад…
— По двое! — хрипло взорвался совсем рядом знакомый уже голос.
Воины герцогини мгновенно перестроились. Четверо отступили назад, двое осторожно двинулись к Берту — один прикрывал другого, внимательно следя за движениями Ловца, второй готовился нанести удар.
Берт отчётливо понял, что при таком раскладе ему ни за что не выжить. А то, что Рикера не стали убивать, вселило в него надежду.
— Стойте! — крикнул он и, швырнув меч себе под ноги, поднял руки.
Воины остановились. Берт заметил, как они нерешительно оглянулись назад, туда, куда выступил из мрака человек без шлема, держащий в руках не меч, а факел. Отблески пламени огненными языками облизывали его гладко выбритую голову.
— Берите его, — бросил он, и Берт узнал этот голос — именно бритоголовый отдавал приказы.
Тут же мощный удар в живот швырнул Ловца наземь. Через секунду ему уже стягивали руки за спиной. А над головой всё ещё звучал голос бритоголового:
— Прав был господин, — хрипел бритоголовый, — ох как прав. Разбежалась бы эта шваль, как только запахло жареным, если б он не придумал людей расставить пониже на склонах… Как тараканы ползут, один за другим… Ух…
Сильный удар ногой по рёбрам выбил из Ловца стон.
— Ведь драться-то умеют, гады… — сплюнув, договорил бритоголовый, — а все бегут… Тараканы! Резал бы я вас прямо на месте, кабы не приказ… И как бы резал! Медленно бы резал, чтоб до печёнок пробрало, до гнилого нутра… Эх; прав был господин! Ежели б не он, не осталось бы у нас вовсе ополчения… Да славится Возрождённый! — Последняя фраза сорвалась с губ бритоголового словно сама собой. Он и не заметил, что проговорил её. И — вот странность — не удивился, когда его воины дружно рявкнули в нависающую над их головами Тьму: