Берт не сразу осознал — почему. Только сделав сотню шагов по полутёмным ходам, он заметил, что эти ходы здорово расширились. И дрожь, недавно сотрясавшая Башню неравномерными толчками, сейчас подобна пульсации. Да ведь это и есть пульсация! Пульсирует не вся Крылатая Башня, пульсируют бесчисленные ходы внутри её. Покрытые обильной слизью стенки расширяются и сужаются, словно дышат, но сужаются меньше, чем расширяются, — с каждой минутой ход, по которому они бегут, становится всё шире.
Крылатая Башня растёт?
Ловец вдруг остановился. Ход резко уходит вниз, сгибается почти отвесной горкой. Наверх они явно шли другим путём, по такому крутому подъёму они бы точно не пробрались. Куда дальше? В эту дыру? Или стоит вернуться обратно, поискать обходную дорогу?..
— Чёрт возьми… — оглянувшись на Самуэля, прошептал Берт.
— Скорее, хозяин! — умоляюще пролепетал Самуэль, и Ловец решился. В конце концов, они вряд ли серьёзно расшибутся, если дыра окажется чересчур глубокой, — стенки ходов от пола до потолка покрыты мягкой вязкой слизью. А эта Башня… Дьявол разберёт, что с ней творится! Может быть, она сейчас рухнет, навсегда похоронив в себе всех троих, — и Берта, и Самуэля, и рыжеволосую…
Ловец уселся на пол, пристроив на коленях, словно тяжёлую неуклюжую куклу, Марту. И, одной рукой держа Кость, второй оттолкнулся — и ногами вперёд полетел в дыру.
Падение длилось совсем недолго. Опора под ним исчезла уже через пару секунд, а ещё спустя несколько мгновений Ловец упал на спину — толстый слой слизи спружинил под его телом. Марта, которую он едва не выпустил в полёте, шлёпнулась ему на грудь. Кость Войны вонзилась изогнутыми рогами в слизь рядом. Берт поспешил перекатиться, забрав с собой и Марту. И правильно сделал, потому что на то место, куда он только что приземлился, рухнул, вопя и размахивая конечностями, маленький Самуэль. Все трое поднялись на ноги почти одновременно. И почти одновременно исторгли тихий вздох изумления.
— Где мы? — неизвестно у кого спросил Самуэль. — Что это такое? Это… на что это похоже?
— Похоже на то, что нас проглотил какой-то громадный зверь, — сказал Берт первое, что пришло ему в голову, — и тут же осёкся. Сравнение было настолько точным, что могло уже считаться вовсе не сравнением — а утверждением.
Они стояли словно внутри раздутого пульсирующего пузыря. Всюду: рядом с ними, справа, слева, сверху — зияли чёрные дыры, великое множество дыр, сквозь одну из которых они и провалились сюда. Похоже, что все ходы Крылатой Башни вели в полость этого пузыря. Но как тогда они могли миновать это место, поднимаясь наверх? «Внутренности Башни изменились — вот как», — машинально подумал Берт.
— Я вижу, всё закончилось удачно? — прозвучал над ними знакомый хрипловатый голос.
Ловец вздёрнул голову, стиснув в руке рог Кости и ощутив, как к другому боку прижалась Марта.
— Рикер… — выговорил Самуэль, глядя наверх.
С первого взгляда могло показаться, что Двуносый парил в тёмном и сыром воздухе, не имея опоры под ногами, парил в самом центре пульсирующего пузыря. Но, вглядевшись, Берт различил нечто похожее на мокрую кишку, один конец которой терялся в сгустившихся наверху сумерках, а другой был прикреплён к основанию шеи Берта.
Повешен?!
Словно услышав эту мысль Ловца, Рикер расхохотался. От неудержимого хохота его тело крутанулось вокруг своей оси — и явственно заскрипела странная кишка. Вот тогда Берт увидел, что кишка вовсе не прикреплена к шее Рикера. Эта кишка… это влажное щупальце… эта чёрная дрянь выходила из плоти Рикера, она была продолжением его тела.
Марта сильнее вцепилась в руку Ловца. Самуэль охнул. Самуэль, как и Берт минуту погодя, заметил ещё одну странность — ноги и руки Рикера казались очень длинными по отношению к его телу, чересчур длинными… И чересчур тонкими… Конечности Рикера теперь напоминали…
Берт и Самуэль переглянулись.
Безвольно обвисшие руки и ноги Рикера мокро поблёскивали из-под одежды совсем как кишка, на которой он висел. Всё его тело словно оплыло, утратив чёткие очертания, словно распухло, наполнившись какой-то тугой жидкостью. И, подчиняясь пульсирующим толчкам стен, покачивалась серебряная серьга в набухшем, как дохлая жаба, ухе.
— Рикер… — сказал Берт, но тут же осёкся.
«Он мёртв! Рикер мёртв! В застенках руимских его тюремщики зарубили…. У меня на глазах. Он бежать пытался, решётку выломал… Месяц… Месяц назад это было…»
— Недоумки, — прозвучало сверху. — Безмозглые куклы. Напыщенные идиоты. Вы ничем не отличаетесь от Четырёх. Люди… И они, и вы — всего лишь люди. Проходят тысячелетия, а человек всё ещё уверен, что он — властелин своей судьбы. И властелин судеб других людей. Как это глупо… Ты, называющий себя Ловцом Теней, неужели ты не чувствовал, что рано или поздно силы, которым ты не способен сопротивляться, приведут тебя сюда? И ты выполнишь то, ради чего явился в этот мир? Жизни каждого из вас расчерчены ещё до вашего рождения. И ваши жалкие потуги изменить ход событий не значат совершенно ничего. Тьма наступает, Альберт Гендер, Ловец Теней из Карвада, Тьма уже здесь, и тебе осталось сделать последний шаг, чтобы Тьма обрела истинную власть… Всё это было не так уж и сложно, правда? Я ведь помогал тебе, чем мог, Альберт Гендер. Я помогал тебе, но не жду от тебя благодарности…
— Кто ты? — произнёс Берт.
Глаза Рикера закрылись. Шрам заизвивался червём, коверкая черты лица, стирая их, превращая человеческое лицо в бесформенный сгусток плоти, посреди которого распахнулась чёрная дыра, когда-то бывшая ртом.
А из дыры вырвался страшный, пронзительный, сводящий с ума крик. Ничего осмысленного не было в этом крике, ничего не было в нём человеческого. Это был крик, исполненный муки перерождения.
Тело Рикера словно раздувалось яростью крика. Руки и ноги, раскинувшись, стали стремительно темнеть и удлиняться, живот вспух, разодрав остатки одежды в клочья — и за секунду разросся так, что самого Рикера видно не стало, — и лопнул сотнями упругих нитей, сразу же прочно прилепившихся к стенам, потолку и полу пульсирующего пузыря. Крик истончился до нечленораздельного визга, часто прерываемого бешеным зубовным стуком.
И того, кто называл себя Рикером, не стало. Он слился с нутром Крылатой Башни.
— Прочь отсюда, — коротко проговорил Берт.
— О чём он пытался сказать? — вылепил побелевшими губами Самуэль. — Я ничего не понял…
— Прочь отсюда, — повторил Берт.
Дальнейший путь не доставил им труда. Будто на крыльях страха пронеслись они по невероятно расширившимся ходам. Волны пульсации уже не мешали — волны подгоняли их. Прошло лишь несколько минут — и Крылатая Башня выплюнула их…
…Под низкое небо, чёрно-красное небо, медленно колышущееся в угрюмой ярости, словно перевёрнутый океан крови.
Напряжённая тишина застыла вокруг. Даже ветер, чёрный ветер, диким волком воющий меж скал, покинул небо, затаившись в ущельях.
Берт выпрямился, не выпуская из рук Кость Войны. Самуэль — он давно потерял свой шлем с пышным султаном и ярко начищенный панцирь — растерянно всхлипывал, сжимая руками дрожащие колени. Марта… Вряд ли разум её, отравленный Возрождённым, полностью отрезвился. «И хвала за это небесам, — подумал Ловец, беря рыжеволосую за руку. — Хвала за это небесам. Пусть она не запомнит ничего из того, что пришлось нам пройти сегодня…»
— Поднимайся, — скомандовал Берт Самуэлю. — Поднимайся, пора уходить отсюда. Мы и так припозднились — здесь уже никого не осталось…
Самуэль не заставил себя долго упрашивать.
— Что это было, хозяин? — спросил он, когда они уже шли, перешагивая через многочисленные трупы, вниз по горному склону. — Это существо… Оно говорило… По его словам, всё получилось так, как хотело оно… Я не понимаю.
Ловец поморщился. Не надо говорить об этом! Сейчас — не надо! Боже! Дай нам всего только час! Только час, чтобы как можно дальше отойти отсюда, чтобы скрылась во мраке, чтобы скрылась за вершинами гор эта проклятая Башня!
— Хозяин?
— Марта со мной, — сквозь зубы прошипел Ловец. — Кость Войны у нас. Всё получилось, как мы хотели… Не болтай. Лучше прибавь шагу.
— Да, хозяин. Но… я боюсь, правильно ли мы поступаем? Оно говорило что-то о том, что остался последний шаг. Что вам, хозяин, осталось сделать последний шаг…
— Заткнись, о господи! Заткнись, Самуэль! Заткнись и быстрее перебирай ногами.
— Я стараюсь, хозяин. Я стараюсь, но мне всё равно за вами не поспеть. Если вы забыли, я ранен как раз в ногу… Хозяин… Хозяин? Хозяин!!! — когда торопливая речь Самуэля сорвалась на хриплый вопль, Берт резко обернулся.
Самуэль стоял в нескольких шагах позади него — стоял боком. Краска жизни стекала с его лица, как вода. Одну руку он прижимал к груди, а второй указывал назад…
Берту показалось, что он опять нырнул в один из своих ночных кошмаров. Чёрно-красное небо словно поднялось выше, освобождая место для самого чудовищного из всех ужасов, когда-либо касавшихся разума Ловца.
Крылатая Башня оторвалась от поверхности гор.
…Дикая радость пронизала всё его тело. Истинное тело демона из Преисподней. Сошлось тысячелетие к тысячелетию, год к году, час к часу, минута к минуте, мгновение к мгновению. Он вновь обрёл полную мощь, ту мощь, которая доступна ему лишь в стихии родного мира. Он стал самим собой. Здесь, в этом обиталище смертных, измерении, чуждом его существу.
Пока — чуждом.
Очень скоро этот мир покроет Тьма. И тогда этот мир будет принадлежать ему. Ему одному.
Ему — Эолле.
То, что происходило, происходило без малейшего звука. Как во сне. В этом-то и заключалась основная причина сковавшего Берта ужаса.
Тварь не имела определённых очертаний. Тварь, состоящая из лоснящейся, переливающейся самой в себе Тьмы, поднявшись в небо, медленно ползла на него. И не было в его мире силы, способной остановить чудовище. Будто туча, взмахивая двумя бесформенными клочьями, демон надвигался на трёх прижавшихся друг к другу людей.